Дикинсон, Эмили

gigatos | 3 февраля, 2022

Post Views: 53

Суммури

Эмили Элизабет Дикинсон (Амхерст, Массачусетс, 10 декабря 1830 — Амхерст, 15 мая 1886) была американским поэтом, чья страстная поэзия поставила ее в небольшой пантеон выдающихся американских поэтов наряду с Эдгаром Алланом По, Ральфом Уолдо Эмерсоном и Уолтом Уитменом.

Дикинсон происходила из престижной семьи и имела прочные связи со своим обществом, хотя большую часть своей жизни она прожила в уединении у себя дома. После семи лет обучения в Академии Амхерста она недолго посещала женскую семинарию Маунт Холиок, а затем вернулась в семейный дом в Амхерсте. Соседи считали ее эксцентричной; она всегда носила белую одежду, была известна тем, что отказывалась приветствовать гостей, а в последние годы жизни даже не хотела выходить из своей комнаты. Дикинсон никогда не выходила замуж, и большинство ее дружеских связей полностью зависели от переписки.

В уединении своего дома Дикинсон была плодовитым поэтом, однако при жизни из почти 1800 ее стихотворений не было опубликовано и десятка. Произведения, опубликованные при ее жизни, были значительно изменены издателями, которые приспособили их к поэтическим правилам и условностям того времени. Тем не менее, стихи Дикинсон уникальны по сравнению со стихами ее современников: они содержат короткие строки, обычно не имеют названия, содержат несовершенные созвучные рифмы и нетрадиционную пунктуацию. Многие ее стихи посвящены темам, связанным со смертью и бессмертием, двум темам, которые также повторяются в письмах, которые она посылала своим друзьям.

Знакомые Дикинсон, вероятно, знали о ее сочинениях, но только после ее смерти в 1886 году младшая сестра Дикинсон Лавиния обнаружила сохраненные Эмили стихи, и широта ее творчества стала очевидной. Ее первый сборник стихов был опубликован в 1890 году такими известными личностями, как Томас Уэнтворт Хиггинсон и Мэйбл Лумис Тодд, хотя они значительно изменили оригиналы. Ученый Томас Х. Джонсон опубликовал полное собрание сочинений Дикинсон в 1955 году, первое из ее поэзии, и в основном без изменений. Несмотря на неблагоприятный и скептический прием критиков и читателей в конце девятнадцатого и начале двадцатого веков, Эмили Дикинсон почти повсеместно считается одной из самых значительных американских поэтесс всех времен.

Эмили Дикинсон происходила из знатной семьи Новой Англии. Ее предки приехали в США в первой волне пуританской иммиграции, и строгая протестантская религия, которую они исповедовали, повлияла на творчество художницы.

В родословной Эмили были юристы, педагоги и политические деятели; один из ее предков был городским клерком Уэзерсфилда, штат Коннектикут, в 1659 году. Ее дед Сэмюэл Фаулер Дикинсон был городским клерком, представителем в Генеральном суде, сенатором в Сенате штата и в течение сорока лет окружным судьей в округе Хэмптон, штат Массачусетс.

Отец поэта, Эдвард Дикинсон, юрист Йельского университета, был судьей в Амхерсте, представителем в Палате представителей Массачусетса, сенатором в столице штата и, наконец, представителем от штата Массачусетс в Вашингтонском конгрессе. Эдвард основал Центральную железную дорогу штата Массачусетс, а также Амхерстский колледж вместе со своим отцом Сэмюэлем.

Партнер в юридической фирме Эдварда Дикинсона был двоюродным братом Ральфа Уолдо Эмерсона, который по этой причине всегда был связан с городом Амхерст, влияя на философию и творчество Эмили. Женой Эдварда и матерью поэта была Эмили Норкросс Дикинсон (1804-1882), которая в конце жизни была прикована к постели и занималась своими дочерьми. У Эмили Дикинсон было два брата: старший, Уильям Остин Дикинсон (1829-1895), известный под своим вторым именем, в 1856 году женился на Сьюзен Гилберт, подруге своей сестры Эмили, и жил в доме, примыкавшем к дому отца. Его младшая сестра, Лавиния Норкросс Дикинсон (1829-1895), была матерью поэта. Его младшая сестра, Лавиния Норкросс Дикинсон (1833-1899), также известная как «Винни», была той, кто обнаружил произведения Эмили после ее смерти и стала первым составителем и редактором ее поэзии.

Эмили Дикинсон родилась во времена до Гражданской войны, когда в американском обществе высшего среднего класса происходило столкновение сильных идеологических и политических течений.

Даже в самых богатых семьях не было горячей воды и туалетов, а работа по дому ложилась огромным бременем на плечи женщин; однако, благодаря своему богатству, семья Дикинсонов имела горничную-ирландку. Из-за ситуации в Новой Англии того времени, Дикинсон была редким случаем в сельском обществе в своей заботе о хорошем образовании.

Суровая пуританская религиозность была повсюду, а единственным принятым художественным выражением была музыка церковного хора. Протестантская ортодоксальность 1830-х годов рассматривала романы как «рассеянную литературу»; карточные игры и танцы были запрещены; не было классических концертов и театров. Присутствие женщин в одиночестве на собраниях вне ежедневного чая между соседями не допускалось, а Пасха и Рождество не праздновались до 1864 года, когда в Амхерсте была основана первая епископальная церковь, которая ввела эти обычаи.

После того как дед и отец Эмили основали Амхерстский колледж, союз между учебным заведением и церковью привел к появлению миссионеров, которые со временем покинули Амхерст, чтобы распространять протестантские идеалы в дальние уголки земного шара. Периодическое возвращение одного из этих миссионеров привносило новые идеи, видения и концепции в консервативное общество города, которое таким образом начинало контактировать с внешним миром и было склонно отказываться от старых обычаев и верований быстрее, чем другие части региона.

Детство, юность и учеба

Эмили Дикинсон родилась в доме своих родителей 10 декабря 1830 года, через два года после свадьбы родителей. Она была очень привязана к пуританским идеалам и концепциям, которые были в моде, и прошло много лет, прежде чем она начала бунтовать, хотя никогда не была полностью.

Эмили почти не помнила своих бабушек и дедушек, тетей и дядей, но в детстве у нее были близкие отношения с двумя маленькими осиротевшими кузинами, которым она помогала воспитывать и даже тайком читала некоторые из своих стихов одной из них, Кларе Ньюман.

Восстановить детство поэта во всей полноте невозможно, поскольку исследователи располагают скудными и отрывочными сведениями. Однако известно, что старший брат Эмили, Уильям Остин Дикинсон, старше ее на полтора года, родился 16 апреля 1829 года. Он получил образование в Амхерстском колледже и стал, как и его отец, юристом после окончания Гарвардского университета.

В 1856 году Остин Дикинсон женился на Сьюзен Хантингтон Гилберт, бывшей однокласснице Эмили по Амхерстской академии, которая, по-видимому, сыграла важную роль в эмоциональной жизни писательницы. Сьюзен Гилберт, переехав вместе с Остином в дом по соседству с домом Эмили, стала подругой, любовницей и доверенным лицом поэтессы, и из их переписки ясно, что ее невестка была вторым человеком, которому она показывала свои стихи. Она даже осмелилась предложить Эмили некоторые изменения и ретушь, которые так и не были сделаны. Также было выдвинуто предположение, что Сьюзен получила около 300 любовных стихотворений Дикинсон, и что эта любовь была взаимной.

Лавиния Дикинсон, ее младшая сестра, родившаяся 28 февраля 1833 года, была ее спутницей и другом до конца жизни. Лишь немногие известные интимные откровения об Эмили исходят от Лавинии. «Винни» глубоко обожала свою сестру и ее поэтический талант, однако она уважала решение Эмили скрывать свои произведения до самой смерти, а также защищала ее личную жизнь, насколько ей это было позволено, создавая и поддерживая атмосферу спокойствия, изоляции и одиночества, которая была необходима Эмили для формирования ее великих поэтических произведений. Вера Лавинии в работы сестры позволила сохранить их для потомков, вплоть до их первой посмертной публикации. Благодаря преданности Лавинии биограф Эмили Джордж Фрисби Уичер и весь мир поняли, что «самый запоминающийся лирический поэт Америки жил и умер в безвестности».

Академия Амхерст была предназначена только для мальчиков, но в 1838 году она впервые открылась для девочек, и в 1840 году Эдвард Дикинсон и его жена зачислили Эмили.

Несмотря на свою скромность — она писала: «Я ходила в школу, но не получила никакого образования», — образование Эмили в академии было солидным и основательным. Там она изучала литературу, религию, историю, математику, геологию и биологию. Она получила солидное образование по греческому и латыни, что позволило ей, например, прочитать «Энеиду» Вергилия на языке оригинала.

Самым слабым местом в образовании Дикинсон, несомненно, была математика, к которой у нее не было способностей и которая ей не нравилась. Повествовательный талант заставил ее писать сочинения своих одноклассников, которые в ответ давали ей домашние задания по алгебре и геометрии.

К этому периоду относится письмо к ее подруге Джейн Хамфри, написанное, когда ей было одиннадцать лет, которое демонстрирует научный и улыбчивый стиль: «Сегодня среда, и был урок ораторского искусства. Молодой человек прочитал сочинение на тему «Подумай дважды, прежде чем говорить». Я считал его самым глупым существом, которое когда-либо жило, и сказал ему, что он должен был дважды подумать, прежде чем писать».

Ректором академии в то время был опытный педагог, только что приехавший из Берлина. Эдвард Дикинсон предложил своей дочери записаться на курсы немецкого языка при ректоре, поскольку другой возможности выучить язык в будущем у нее точно не будет. Кроме того, Эмили училась игре на фортепиано у своей тети, занималась пением по воскресеньям, а также садоводством, цветоводством и огородничеством; эти последние увлечения не оставляли ее до конца жизни.

Поэтому образование Эмили Дикинсон было гораздо глубже и сильнее, чем у других женщин ее времени и места. Однако временами девушка, чье здоровье было не очень крепким, чувствовала себя перегруженной работой и перенапряженной. В четырнадцать лет она написала однокласснику письмо, в котором написала: «Когда-нибудь мы закончим наше образование, не так ли? Тогда ты можешь быть Платоном, а я — Сократом, если только ты не мудрее меня.

В Академии и Амхерстском колледже преподавали известные на всю страну ученые, включая биологов Эдварда Хичкока и Чарльза Бейкера Адамса, а также геолога Чарльза Уфама Шепарда, которые принесли в колледж свои огромные коллекции образцов. В 1848 году, когда поэту было восемнадцать лет, оба учреждения построили важную астрономическую обсерваторию с хорошим телескопом и шкафами для размещения коллекций.

Все это стимулировало интерес Дикинсон к естественным наукам, она с ранних лет знала названия всех созвездий и звезд и с энтузиазмом занялась ботаникой. Она точно знала, где найти каждый вид полевых цветов, растущих в регионе, и правильно классифицировала их в соответствии с латинской биноминальной номенклатурой. Вся эта научная эрудиция прочно отложилась в его памяти и много лет спустя была использована для натуралистического сюжета его стихов.

В семинарию Мэри Лайон для молодых леди при Маунт-Холиоке Эмили Дикинсон также была принята для получения религиозного образования и завершения высшего образования. В 1847 году молодая девушка впервые покинула семейный очаг, чтобы учиться в семинарии.

Дикинсон, которой было всего шестнадцать лет, была одной из самых молодых из 235 студентов Маунт-Холиока, которых охраняла избранная группа молодых женщин-преподавателей двадцати-тридцати лет. Подросток блестяще сдал строгие вступительные экзамены и был очень доволен обучением в семинарии.

Там они пытались заставить Эмили обратиться к религии, чтобы посвятить себя миссионерской работе за границей, но после долгих душевных терзаний Дикинсон обнаружила, что ей это неинтересно, отказалась и была зачислена в группу из семидесяти студентов, которые считались «необращенными».

Несмотря на это, Эмили и ее богатое воображение были очень популярны в семинарии. Сокурсник писал, что «на перемене Эмили всегда окружала группа девочек, жаждущих услышать ее причудливые и чрезвычайно забавные истории, всегда придуманные на ходу».

Менее чем за год Эмили прошла весь курс, в основном благодаря глубокому знанию латыни. Она быстро сдала историю и грамматику английского языка, получив отличные оценки на выпускных экзаменах, которые были устными и публичными. На следующий год были химия и физиология, а на третий — астрономия и риторика, все предметы, в которых, как уже говорилось выше, Эмили обладала глубокими знаниями. Преподаватели, учитывая ее явное владение ботаникой, поставили ей зачет по этому предмету без необходимости сдавать его или принимать экзамены.

Весной Эмили заболела и больше не могла оставаться в семинарии. Эдвард Дикинсон послал Остина за ней и привез обратно. После этого второго в своей жизни академического опыта Эмили Дикинсон больше никогда не училась.

Скрытая любовь

Личная жизнь Эмили Дикинсон всегда оставалась скрытой от общественности, но достаточно взглянуть на ее стихи, чтобы обнаружить в них необыкновенную слаженность, страсть и интенсивность. Большинство ее произведений посвящены ее любви к кому-то, мужчине или женщине, чье имя никогда не упоминается, и за кого она не могла выйти замуж.

К сожалению, поскольку поэзия Эмили была опубликована в совершенно произвольном порядке, сегодня невозможно определить конкретную хронологическую последовательность, что разрушает возможную драматическую прогрессию, которая повествовала бы о последовательности эмоций, испытываемых ею по отношению к этому неизвестному человеку, несомненно, имевшему большое значение в жизни художницы и даже повлиявшему на ее решение уйти в затворничество.

Будучи предметом многочисленных сплетен при жизни и еще больших после ее смерти, эмоциональная и интимная жизнь Эмили все еще ждет раскрытия исследователями и учеными. Возможное преувеличение ее жизни опровергается самой поэтессой, когда она пишет: «Моя жизнь была слишком простой и строгой, чтобы беспокоить кого-либо», хотя, возможно, эта фраза относится только к фактам ее жизни, а не к ее глубоким чувствам.

Уже между 1850 и 1880 годами в Массачусетсе циркулировали многочисленные слухи о любовных похождениях дочери судьи Дикинсона, а после публикации ее первой книги стихов поползли сплетни о ее несчастной «любовной истории».

Популярные или академические теории можно разделить на две группы: любовная связь с молодым человеком, с которым Эдвард Дикинсон запретил ей больше встречаться, или отношения с женатым протестантским пастором, который сбежал в далекий город, чтобы не поддаться искушению. Обе эти версии, хотя и недоказуемы, но имеют небольшую долю исторической правды. Не следует также сбрасывать со счетов гипотезу некоторых современных биографов о том, что Эмили была глубоко влюблена в свою советчицу, подругу и невестку, жену своего старшего брата, которая жила по соседству с ее домом.

Одна из первых теорий связана со студентом-юристом, который работал в адвокатской конторе Эдварда во время учебы Эмили в Маунт-Холиоке и в последующие годы. Вторая основана на, как она пишет, «многолетней близости» с видным религиозным деятелем, который был представлен ей в Филадельфии в 1854 году. Хотя обе связи имели место, нет ни малейших доказательств того, что Эмили Дикинсон была подругой или любовницей кого-либо из них, или даже того, что она когда-либо встречалась с ними наедине по какому-либо поводу.

Более плодотворной была «глубокая и доверительная» дружба с ее невесткой Сьюзен Хантингтон. Она была одной из немногих, с кем Эмили делилась своими стихами, и сейчас считается, что по крайней мере несколько сотен из них были вдохновлены истинной любовью.

На протяжении всей своей жизни Эмили отдавала себя в руки людей, которых считала мудрее себя и которые могли подсказать ей, какие книги читать, как систематизировать свои знания и проложить путь к искусству, которым она собиралась заниматься. Последний и наиболее задокументированный, Томас Уэнтворт Хиггинсон, 5 апреля 1862 года, когда поэтессе был 31 год, обнаружил, что он не был ее первым учителем. Хиггинсон — это тот, кого Эмили в своих письмах всегда называет Мастером, и кому народная молва дала прозвище «Мастер писем».

В том же 1862 году, во втором письме к нему, поэтесса пишет: «Когда я была маленькой девочкой, у меня был друг, который научил меня, что такое бессмертие, но он подошел к нему слишком близко и не вернулся. Вскоре после этого мой учитель умер, и долгие годы моим единственным спутником был словарь. Потом я нашел другого, но он не захотел, чтобы я был его учеником, и покинул регион.

Двое мужчин, которых Дикинсон упоминает в своем письме к Хиггинсону, действительно являются героями ее любовных стихов. Она сама выражает это в других письмах, и нет причин отрицать это. Однако, чтобы раскрыть их личности, придется подождать семь десятилетий.

В 1933 году коллекционер автографов опубликовал свой каталог, и в его коллекции оказалось неопубликованное письмо Эмили Дикинсон, которое могло бы пролить свет на имя «друга, научившего ее бессмертию».

Послание, датированное 13 января 1854 года, адресовано преподобному Эдварду Эверетту Хейлу, который в то время был пастором церкви Единства в Вустере: «Я думаю, сэр, поскольку вы были пастором мистера Б. Ф. Ньютона, который умер некоторое время назад в Вустере, вы можете удовлетворить мою потребность узнать, были ли его последние часы веселыми. Ф. Ньютона, который умер некоторое время назад в Вустере, вы можете удовлетворить мою потребность узнать, были ли его последние часы веселыми. Я очень любила его и хотела бы знать, покоится ли он с миром».

Далее в письме рассказывается, что Ньютон работал с ее отцом, и что она, будучи ребенком, была очарована его колоссальным интеллектом и его замечательными учениями. Она говорит, что мистер Ньютон был для нее добрым, но серьезным наставником, который научил ее, каких авторов читать, какими поэтами восхищаться, и многим художественным и религиозным учениям.

Спросите Хейла, верит ли он, что Ньютон находится в раю, и он вспоминает, что «он учил меня с пылом и любовью, и когда он покинул нас, он стал моим старшим братом, которого любят, по которому скучают и которого помнят».

Родился в Вустере 19 марта 1821 года и, следовательно, на десять лет старше Дикинсона. Бенджамин Ф. Ньютон произвел на поэтессу такое глубокое впечатление, что не успела она с ним познакомиться, как написала своей подруге, соседке и будущей невестке Сьюзен Гилберт в письме от 1848 года: «Я нашла нового и прекрасного друга.

Ньютон прожил у Дикинсонов два года и по каким-то причинам, включая якобы запрет Эдварда продолжать часто встречаться с дочерью, покинул Амхерст в конце 1849 года, чтобы больше никогда не вернуться.

Вернувшись в родной город, он занялся юриспруденцией и торговлей, а в 1851 году женился на Саре Уорнер Рагг, которая была старше его на 12 лет. К этому времени Ньютон был серьезно болен туберкулезом, который привел к его смерти 24 марта 1853 года в возрасте 33 лет, за десять месяцев до того, как Эмили написала пастору Хейлу письмо с вопросом о его последних минутах.

Очарование Эмили Дикинсон пришло к Ньютону из литературы; хотя Эдвард Дикинсон купил ей много книг, он просил девушку не читать их, потому что его старый, консервативный пуританский менталитет боялся, что они могут повлиять на ее дух. Эдвард Дикинсон особенно презирал Диккенса и Гарриет Бичер-Стоу, о чем много лет спустя сожалела его дочь.

Ньютон же подарил Эмили экземпляр «Стихотворений» Эмерсона и писал ей страстные письма, в которых в завуалированной форме пытался подготовить ее к своей скорой смерти. Эмили говорит Томасу Хиггинсону, рассказывая о письме, которое она получила от Ньютона: «Его письмо не заставило меня напиться, так как я привыкла к рому. Он сказал мне, что хотел бы жить, пока я не стану поэтессой, но что смерть обладает большей силой, чем я могу управлять». В другом письме к «Мастеру» говорится, что «мой первый друг написал мне за неделю до своей смерти: «Если я буду жив, я приеду в Амхерст, чтобы увидеться с тобой; если я умру, я обязательно это сделаю». Двадцать три года спустя Эмили Дикинсон все еще цитировала по памяти слова этих последних писем от друга своей юности.

Причины возвращения Ньютона в Вустер неясны, но отказ Эдварда Дикинсона от возможного романа не является маловероятной причиной. Ньютон был беден, прогрессировал и страдал туберкулезом в последней стадии. Он определенно не был той парой, которую судья Амхерста хотел для своей обожаемой дочери, не говоря уже о хорошем влиянии в глазах пуританского отца.

Пока Эмили боролась с горем, которое вызвала в ней смерть Ньютона, в мае 1854 года она встретила в Филадельфии преподобного Чарльза Уодсворта, тогдашнего пастора пресвитерианской церкви на Арч-стрит. Уодсворту было 40 лет, он был счастлив в браке, но он произвел глубокое впечатление на молодого поэта 23 лет: «Он был атомом, который я предпочел среди всей глины, из которой сделаны люди; он был темной жемчужиной, рожденной бурными водами и потерянной на каком-то низком хребте».

Хотя нет уверенности, что Эмили испытывала сильное эротическое влечение к Ньютону, несомненно, что на протяжении всей своей последующей жизни она была глубоко влюблена в Уодсворта. Согласно Энциклопедии Британника, нельзя с уверенностью сказать, была ли Эмили Дикинсон влюблена в Чарльза Уодсворта. Пастор умер 1 апреля 1882 года, а Ньютон — 24 марта. Осенью того же года она писала: «Август дал мне самые важные вещи; апрель лишил меня большинства из них». Внизу текста — мучительный вопрос: «Является ли Бог врагом любви?

В первую годовщину смерти Чарльза Уодсворта он написал: «Все другие неожиданности со временем становятся однообразными, но смерть любимого человека наполняет каждый миг и сейчас. Для меня у любви есть только одна дата: 1 апреля, вчера, сегодня и навсегда.

Если из этих признаний ясно, какое огромное любовное влияние оказал Уодсворт на жизнь Дикинсон, то нет никаких свидетельств того, что она была важна для него. Застенчивый и замкнутый, он никогда не замечал Эмили в этих случаях.

Однако единственной картиной, висевшей в комнате поэта, был дагерротипный портрет филадельфийского пастора. Интересно отметить, что глубокая и вечная любовь Эмили возникла и закрепилась только в трех интервью, хотя есть намеки на возможную четвертую встречу. Ее сестра Лавиния, которая прожила с ней всю жизнь, до последнего не встречалась с Чарльзом Уодсвортом.

Не сохранилось никаких записей о первых двух встречах Уодсворта с Эмили, поэтому мы никогда не узнаем истинных причин, по которым пастор покинул Восточное побережье США и отправился проповедовать в Сан-Франциско весной 1861 года, в разгар Гражданской войны.

Но она никогда не забывала его. В 1869 году Дикинсон узнала, что Уодсворт вернулся в Филадельфию, и начала писать ему письма в 1870 году.

Но прошло двадцать лет, прежде чем они встретились снова. Однажды вечером летом 1880 года Уодсворт постучал в дверь дома Дикинсонов. Лавиния открыла дверь и позвала Эмили. Когда она увидела своего возлюбленного, произошел следующий диалог, прекрасно задокументированный Вичером. Эмили спросила: «Почему вы не сообщили мне о своем приезде, чтобы я могла подготовиться к вашему визиту?», на что преподобный ответил: «Я и сам не знал. Я сошел с кафедры и сел в поезд». Она спросила его, имея в виду путешествие между Филадельфией и Амхерстом: «И сколько времени оно заняло?». «Двадцать лет», — прошептал пресвитер.

Чарльз Уодсворт умер два года спустя, когда Эмили был 51 год, оставив ее в полном отчаянии.

Начало его тюремного заключения

После смерти Ньютона и Уодсворта жизнь Эмили Дикинсон была совершенно пустой, и единственным способом избежать смерти, по словам ее главного биографа, упомянутого выше, была поэзия. Затем она возобновила свой упорный отказ публиковать свои стихи и стала перестала выходить из отцовского дома, а часто даже из собственной комнаты.

Отказ от публикации, даже если отношение Дикинсон имело исторические параллели, такие как Франц Кафка, все равно является отклонением, которое заслуживает лучшего изучения в будущем.

Хотя, как уже было сказано, Эмили не возражала против того, чтобы люди читали ее стихи, она читала некоторые из них своей кузине Кларе Ньюман и писала другие для своей невестки Сьюзен Гилберт, она, однако, не позволяла никому читать их. Помимо вышеупомянутых членов ее семьи, все остальные люди, которые читали ее работы еще при жизни, были профессионалами в области литературы: писателями, критиками, преподавателями или издателями, и их можно пересчитать по пальцам одной руки. В список вошли ее «мастер письма» Томас Уэнтворт Хиггинсон, профессор Сэмюэл Боулз, писательница Хелен Хант Джексон, редактор Томас Найлс, критик и писатель Джозайя Гилберт Холланд.

Ана Маньеру, переводчица поэта, напротив, считает, что около трехсот стихотворений посвящены ее большой любви, реквизированной, ее невесткой и редактором, Сьюзен Гилберт или Сьюзен Хантингтон Дикинсон (1830-1913).

Только стихи, опубликованные при его жизни

Сэмюэл Боулз, который очень интересовался литературой и, в частности, поэзией, руководил местной газетой, и четыре из шести стихотворений, увидевших свет при жизни Дикинсон, были опубликованы в ней, с согласия Дикинсон или без него.

Первое было примитивным и ничего не значащим стихотворением ко Дню святого Валентина, а второе уже было более законченным проявлением его ремесла.

В 1862 году без подписи были опубликованы «Safe in their alabaster chambers» и «Weary of life»s great mart». Знаменитое стихотворение о змее «A narrow fellow in the grass», настоящий шедевр, который теперь называется «Змея», было «украдено» у поэтессы кем-то, кому она доверяла, почти наверняка Сьюзен Гилберт, и опубликовано против ее воли в газете «The Springfield Republican» в номере от 14 февраля 1866 года.

Последнее стихотворение, в котором парадоксальным образом говорится об успехе, было опубликовано в антологии, подготовленной Хелен Хант Джексон, при условии, что подпись Эмили в ней не появится.

Дезориентированный «Маэстро

В 1862 году Эмили Дикинсон, возможно, под влиянием сомнений в том, обладает ли ее поэзия настоящим качеством, отправила Томасу Хиггинсону несколько стихотворений, сопроводив их следующим вопросом, который в свете современных знаний вполне можно интерпретировать как мольбу: «Мистер Хиггинсон, вы слишком заняты? Не могли бы вы уделить мне минутку, чтобы сказать, есть ли в моих стихах жизнь?

К чести Хиггинсона можно сказать, что он быстро откликнулся на отчаянную мольбу Дикинсон о наставлении, похвалил ее стихи и предложил глубокие усовершенствования, которые, по его мнению, могли привести ее творчество в соответствие с поэтическими нормами, существовавшими в то время. Если он и сумел понять подавляющее качество ее поэзии, то наверняка не знал, что с ней делать.

Эмили поняла, что принятие бесчисленных изменений, предложенных Хиггинсоном для того, чтобы сделать ее поэзию «пригодной для публикации», было стилистической инволюцией, а значит, отрицанием ее оригинальной и уникальной художественной индивидуальности, и она мягко, но решительно отвергла их. Хиггинсон хранил стихи более тридцати лет, и лишь в 1890 году был потрясен успехом «Поэмы Эмили Дикинсон», как абсолютный дилетант, никогда не имевший никакого отношения к этому вопросу. В эссе следующего года он написал, что «после пятидесяти лет знакомства с ними передо мной, как и тогда, встает проблема, какое место должно быть отведено им в литературе. Это ускользает от меня, и по сей день я нахожу себя ошеломленным такими стихами». Через пятнадцать лет после ее смерти, когда Хиггинсона спросили, почему он не уговорил ее опубликовать их в одной из составленных им антологий, он ответил: «Потому что я не осмелился их использовать».

Попытки Хелен Хант Джексон

Хелен Хант Джексон, жена мэра и впоследствии знаменитая романистка, пережила три опустошительные потери между 1863 и 1865 годами, которые могли оставить ее в состоянии, равном или худшем, чем то, в которое позже впала Дикинсон.

Муж Хелен был убит в первый из этих годов, а двое ее маленьких детей также умерли в течение двадцати месяцев. Однако миссис Джексон, вместо того чтобы впасть в депрессию, начала писать романы.

Подруга Эмили Дикинсон и протеже Хиггинсона, Хелен Джексон приложила немало усилий, чтобы Эмили опубликовала хотя бы часть своих стихов. Отказ поэта был твердым и неприступным, пока романист не добился для нее места в антологии неподписанных стихов под названием «Маска поэтов» в 1878 году. Наедине с гарантией анонимности, Эмили дала ему одно стихотворение, Успех считается самым сладким, признанным одним из лучших в том томе.

Джексон представил работы Эмили редактору, опубликовавшему ее романы, Томасу Найлсу, который понял, какое великолепие скрывается на этих страницах, и объединил свои усилия с усилиями издателя, чтобы убедить поэта. Однако он не имел успеха, и в 1883 году Дикинсон написала ему письмо, в котором посмеялась над «добрым, но невероятным мнением о Хелен Хант и о вас, которое я хотела бы заслужить».

Хелен сделала последнее усилие 5 февраля 1884 года, написав Эмили письмо, в котором говорила: «Какие замечательные папки, полные стихов, у вас там, должно быть! Это жестокая ошибка для вашего времени и вашего поколения — отказаться сделать их известными. Однако к этому времени Эмили ослепла и перенесла тяжелое нервное расстройство, от которого так и не смогла оправиться, и Хелен тщетно боролась.

Хелен Хант Джексон умерла шесть месяцев спустя.

Окончательное лишение свободы

Самостоятельное уединение и изоляция Эмили Дикинсон поначалу не были ни внезапными, ни ненормальными. С момента удаления из семинарии и до самой смерти Эмили спокойно жила в доме своего отца, что не было необычным для женщин ее класса. Например, ее сестра Лавиния и невестка Сьюзен Гилберт пошли по идентичным путям.

В свои двадцать и тридцать лет Эмили ходила в церковь, делала покупки и вела себя идеально во всех отношениях. Она совершала долгие прогулки со своей собакой «Карло» и даже посещала выставки и благотворительные мероприятия, о чем свидетельствует тот факт, что в учреждениях до сих пор хранятся ее визитные карточки. Семья Холланда посетила ее в 1861 году и запомнила ее «в коричневом платье, темном плаще и коричневом зонтике». На первых двух фотографиях, сопровождающих эту статью, она также изображена в темной одежде.

К концу того же года поэтесса стала избегать визитов и выходов в свет и начала одеваться исключительно в белое — странная привычка, которая останется с ней на протяжении оставшихся четверти века ее жизни.

К 1862 году ее редко видели в городе. В 1864 году она отправилась в Бостон, чтобы посетить окулиста, и повторила поездку в следующем году, в это время она жила у кузенов в Кембриджпорте. Он больше не путешествовал и пропустил назначенный на 1866 год прием у врача.

К 1870 году, несмотря на мольбы Хиггинсона уехать, решение замкнуться в себе было окончательным: «Я не покидаю землю моего отца; я не хожу ни в какой другой дом, не переезжаю из деревни». Это преувеличение частной жизни стало к тому времени своего рода фобией или болезненным отвращением к людям.

Последние пятнадцать лет ее жизни никто в Амхерсте больше не видел ее, за исключением случайных прохожих, мельком замечавших ее белую фигуру, прогуливающуюся летними вечерами по саду Дикинсона. Иногда она пряталась на лестничной площадке отцовского дома, в тени, и удивляла присутствующих на ужине или встрече тихо произнесенным междометием или комментарием.

Ее письма того периода свидетельствуют о том, что с плодовитой писательницей происходило что-то ненормальное: «У меня была странная зима: я плохо себя чувствовала, а вы знаете, что от марта у меня кружится голова», письмо Луизе Норкросс. В другой записке она извиняется за то, что не пришла на ужин, на который была приглашена, и пишет: «Ночи стали жаркими, и мне приходилось закрывать окна, чтобы уберечься от кокоса. Мне также пришлось закрыть входную дверь, чтобы она не открылась сама по себе ранним утром, и оставить включенным газовый свет, чтобы я мог увидеть опасность и разобраться в ней. Мой мозг был сбит с толку — я до сих пор не могу разобраться в этом — и старый шип все еще ранит мое сердце; вот почему я не смог приехать к тебе.

Когда Хиггинсон спросил ее в 1864 году, была ли она у своего врача, она ответила: «Я не смогла пойти, но я работаю в своей тюрьме и сама у себя в гостях». Пять лет спустя она написала своему двоюродному брату Норкроссу: «Я не чувствую себя достаточно хорошо, чтобы забыть, что всю жизнь была больна, но мне лучше: я могу работать.

Последние три года своей жизни она не выходила из своей комнаты, даже для того, чтобы принять Сэмюэля Боулза, который никогда не отказывался навестить ее. Старик стоял в дверях и громко звал ее на лестницу, называя «непослушной» и добавляя ласковое ругательство. Ему так и не удалось увидеть ее или обменяться с ней хоть словом.

Читайте также, биографии — Сезанн, Поль

Смерть

Когда в 1874 году умерла первая жена Хиггинсона, поэт послал ему следующее предложение: «Одиночество для вас ново, мастер: позвольте мне вести вас».

Тем не менее, ее стихи и письма доказывают ложность видимости однообразия и душевной болезни, которую многие ошибочно приписывают последним годам жизни художника. Письма этого периода — это стихи в прозе: одно или два слова в строке, яркое, внимательное отношение к жизни, которое восхищало адресатов: «Мама пошла гулять и вернулась с цветком на платке, чтобы мы знали, что снег сошел. Ною понравилась бы моя мать….. Кошка родила котят в бочке со стружкой, а папа ходит, как Кромвель, когда он в гневе».

Он наслаждался видом детей, играющих на прилегающем поле («Они кажутся мне плюшевой нацией или расой пухов»), и работал на коленях в своих цветах.

Когда умер ее младший племянник, последний ребенок Остина Дикинсона и Сьюзен Гилберт, дух Эмили, обожавшей этого ребенка, был сломлен навсегда. Все лето 1884 года она провела в кресле, ослабленная болезнью Брайта. В начале 1886 года она написала свое последнее письмо кузинам: «Они зовут меня».

Эмили Дикинсон перешла от бессознательного состояния к смерти 15 мая 1886 года.

Вывод

Вскоре после смерти поэтессы ее сестра Винни обнаружила спрятанные в ее комнате 40 переплетенных вручную томов, содержащих основную часть произведений Эмили — более 800 стихотворений, которые никто никогда не публиковал и не видел. Стихи, которые она вставляла в свои письма, составляют остальную часть ее работ, большинство из которых принадлежат потомкам адресатов и недоступны широкой публике.

Случай Эмили Дикинсон — особенный в американской литературе. Огромная популярность, которой она пользовалась и пользуется после смерти, часто заставляет публику забыть, насколько изолированной она была при жизни, сначала в своей маленькой деревне, а затем в своей маленькой комнате, не выходя из нее и никого не принимая.

Поэтому на ее поэзию не оказали сильного влияния ни ее современники, ни ее предшественники. Три основных влияния, которые можно проследить в ее творчестве, — это Библия, американский юмор и Ральф Уолдо Эмерсон.

Библия

Как и все американцы, родившиеся до Гражданской войны, Дикинсон была знакома с Библией с самого раннего детства, и влияние Священного Писания на нее проявляется уже в ее юношеских письмах: «Яркость солнца говорит со мной этим утром», а высказывание Павла становится реальным: «вес Славы» Вера Томаса в анатомию была сильнее его веры в Веру Почему мы должны порицать Отелло, когда приговор Великого Любовника гласит: «У тебя не должно быть другого Бога, кроме меня»?

Некоторые стихи Эмили основаны на библейских текстах или воссоздают их со слегка нечестивым весельем, например, «Библия — старинный том», «У дьявола была верность», «У Белшаззара было письмо».

Юмор

На протяжении всей жизни ее занимало религиозное чтение; однако вторым наиболее читаемым текстом Эмили Дикинсон была газета, а позднее журнал «The Springfield Republican», редактируемый Сэмюэлем Боулзом и доктором Холландом.

Журнал публиковал избранные отрывки из произведений Вашингтона Ирвинга, Эдгара Аллана По, Натаниэля Хоторна, Гарриет Бичер-Стоу и др. Многие из этих текстов были юмористическими. То же влияние, которое они оказали на Эмили, видно, например, по Марку Твену, на пять лет младше ее, который также подписывался на «Спрингфилдскую республиканку». Юмор Твена, в свою очередь, повлиял на Дикинсон, которая прочитала несколько глав «Старых времен на Миссисипи».

Эмили писала бурлескные проповеди, чтобы развлечь своих одноклассников в школе и семинарии. Некоторые ее строки заставили бы покраснеть самого автора «Гекльберри Финна»: «Папа вошел в церковь в кресле, которое несли несколько человек. Это прекрасное украшение для любой процессии».

Тонкое остроумие Эмили иногда сочетало ее религиозное воспитание с юмором янки и заставляло ее писать такие вещи, как это письмо другу: «Я — Юдифь, героиня апокрифов, а ты — оратор из Эфеса. Но мир спит в невежестве и заблуждении и не слушает нас. Поэтому нам придется выкорчевать это общество из его корней и посадить его в другом месте. Мы построим хосписы, трансцендентные государственные тюрьмы… и не мало виселиц».

Непринужденность ее юмора иногда доходит до границ жестокости: «Кто будет журналистом, который напишет статьи о тех забавных происшествиях, когда поезда неожиданно терпят крушение, а джентльмены чисто обезглавливаются в результате несчастных случаев на производстве? Винни был разочарован тем, что сегодня их было всего несколько». Когда нищая женщина постучалась в его дверь, он написал: «Сегодня никто не стучался, кроме бедной женщины, ищущей дом. Я сказал ей, что знаю одно место, и дал ей адрес кладбища, чтобы избавить ее от необходимости переезжать».

Эмили обладала как серьезной сосредоточенностью лирических поэтов, так и склонностью к комедии американских писателей. Иногда она создавала элегантные упражнения в фонетическом юморе, как, например, в шести строках «Легко ступила желтая звезда», где музыка прерывается звуком бесчисленных «л», а последнее, прерывистое слово «пунктуальный» превращает все стихотворение в музыкальную шутку в стиле моцартианского off-key. Для нее солнце было световым фонарем, Апокалипсис — утром после выпитого рома, а сердце — пушкой каких-то бунтовщиков.

Вся эта восхитительная поэзия и тонкий юмор, малопонятные в то время, сохранились для потомков и показывают Эмили Дикинсон, как и Марка Твена, в облике поэта и художника, на много лет опередившего свое время.

Читайте также, битвы — Битва при Алезии

Эмерсон

Поэт был хорошо знаком с «Эссе» Эмерсона и владел экземпляром его «Стихотворений». Знаменитый поэт неоднократно посещал Амхерст и однажды ночевал в доме брата Эмили, Остина, который жил по соседству.

Два студенческих литературных общества пригласили Эмерсона прочитать лекцию в деревне, на что поэт согласился, выступив перед деревенской молодежью 8 августа 1855 года. Тема — «Обращение к ученым». Неизвестно, присутствовала ли Эмили на лекции, но в 1855 году она еще не ушла в уединение, и этот эпизод должен был стать исключительным событием для такого маленького общества, как Амхерст.

Эмерсон вернулся в деревню Дикинсон два года спустя, прочитав 16 декабря 1857 года в часовне еще одну лекцию под названием «Красота сельской жизни». Считается, что по этому случаю присутствовала сама поэтесса, поскольку ее брат и невестка Сьюзен Гилберт находились в первом ряду. Почтенная фигура великого деятеля так впечатлила Гилберта, что он поклялся пригласить его снова.

Ральф Эмерсон выступал в Амхерсте еще три раза в 1865 году, пил чай и ночевал в доме Остина и Сьюзен в 1872 и 1879 годах; однако Эмили к тому времени уже жила в полном уединении.

Как и у Уитмена, фразы и философия Эмерсона четко прослеживаются в поэзии Эмили Дикинсон. Объяснение заключается в том, что, возможно, все трое принадлежали к сельской среде Новой Англии своего времени и восхищались друг другом, хотя оба поэта никогда не были знакомы со стихами писателя.

Эмили, возможно, копировала структуру четверостиший Эмерсона, которые они оба очень любили, и, несомненно, находилась под влиянием этической теории трансцендентализма, возвеличивания сельской пасторали, изящного ритма и постоянного отказа от городской жизни, за которую Эмерсон выступал до самой своей смерти.

Другие чтения и влияния

Эмили Дикинсон неоднократно упоминала о «пирах», которые она устраивала с писателями, романистами и поэтами различного происхождения, в основном современными или ранними английскими и американскими.

В своих собственных словах он особенно наслаждался творчеством Альфреда Теннисона, поэта «Принцессы», Сэмюэла Тейлора Кольриджа, автора «Образцов застольной беседы», Натаниэля Хоторна, автора «Мхов старой усадьбы» и «Дома о семи фронтонах», Вашингтон Ирвинг с биографией «История жизни и путешествий Христофора Колумба», Чарльз Диккенс с романом «Дэвид Копперфильд», Булвер-Литтон, автор романа «Кэкстоны», и поэты Джон Китс и Роберт Браунинг.

Он особенно обожал жену последнего, Элизабет Баррет Браунинг, и читал английские переводы французской Жорж Санд. Ему также нравились Шарлотта Бронте и ее сестра Эмили Бронте. Из последних его заинтересовала не столько «Грозовой перевал», сколько ее поэзия.

Единственным автором, полное собрание сочинений которого он признал прочитанным, был Уильям Шекспир. Когда он почти полностью потерял зрение, примерно в 1864-1865 годах, он писал, что сомневается, нужно ли, прочитав все пьесы великого драматурга, уметь читать других авторов. В последний год своей жизни он написал другу, который должен был ехать в Стратфорд-на-Эйвоне: «Сыграй для меня Шекспира».

Он сказал, что Китс был одним из его любимых поэтов, сделал три ссылки на Уильяма Вордсворта и две — на лорда Байрона.

Как видно, эти и многие другие писатели и поэты населяли дни Эмили Дикинсон, но, кроме трех основных влияний, рассмотренных выше, трудно сказать, оказал ли кто-нибудь из них какое-либо воздействие на ее поэзию, которая является полностью оригинальным и, вне всякого сомнения, глубоко личным продуктом. Ее стиль непередаваем и поэтому не поддается ни подражанию, ни имитации.

Эмили Дикинсон определила свою поэзию такими словами: «Если я испытываю физическое ощущение, что мои мозги вынули из головы, я знаю, что это поэзия».

Считалось, что она не способна отличить свои стихи друг от друга, исправить их или отобрать. Книга, опубликованная под названием «Избранные стихи», не была отобрана, исправлена или организована поэтом, который уже умер. Эта явная дезорганизация ее творчества и поэзии вызвала нападки со стороны формалистов, включая наставника Эмили, Томаса Уэнтворта Хиггинсона, Мастера.

Хиггинсон взял на себя труд изменить и «адаптировать» некоторые ранние стихи Дикинсон, и в своих юношеских письмах она благодарит его за «операцию», которую не смогла сделать сама. После смерти Эмили Хиггинсон почувствовала свободу действий: она начала подрезать, исправлять, изменять и ретушировать свои стихи, принимая такие крайние меры, как, например, введение рифм в строфы, в которых они отсутствовали.

Работа с языком и очевидные ошибки

Дело в том, что формалистам 1890 года поэзия Эмили Дикинсон казалась небрежной, тогда как на самом деле она была необычайно точной, даже если некоторые из ее поэтических привычек к тому времени вышли из моды.

Некоторые грамматические «ошибки», которые были вменены ей в вину, считались правильными в момент ее рождения (1830), например, использование lain: Indolent housewife, in daisies lain. Он написал extasy вместо ecstasy, но в словаре Вебстера фигурирует первая форма. Он написал Himmaleh вместо Himalaya и Vevay вместо Vevey (город в Швейцарии). Ее обвинили в невежестве, но неправильные формы были в атласе, который был у нее дома, напечатанном за много лет до ее рождения.

Ее также обвиняют в якобы исторических и географических «ошибках» — довольно абсурдный аргумент, когда его используют против поэта: она говорит, что Кортес «открыл Тихий океан», потому что Бальбоа не вписывался в метрику. Есть также стихотворение, в котором говорится, что когда Этна греется и мурлычет

Эмили равнодушно использовала began и причастие begun как претериты, а Роберт Браунинг делал то же самое. Хорошо известно, что хороший поэт должен принуждать правила языка, и большинство ложных промахов, которые формалисты находят в поэзии Эмили Дикинсон, объясняются стремлением автора придать своим стихам архаичный колорит. Это визуализируется в ее использовании be или are.

Что касается частоты употребления конкретных слов, то шесть наиболее часто употребляемых слов — это «день», «жизнь», «глаз», «око», «солнце», «человек» и «небо», все из которых в английском языке являются односложными, за исключением последнего — heavens. Среди существительных, которые он использовал пятьдесят и более раз в своей поэзии, только «лето» и «утро» являются полисиллабическими в английском языке. Эти привычки лучше воспринимать как попытку лаконичности, а не как технические ошибки.

Многие другие ошибки, приписываемые художнику, на самом деле являются опечатками редакторов, некоторые из которых возникли из-за сложности расшифровки почерка Дикинсон.

Метрики и рифмы

Рифма, вопреки распространенному мнению, обычно очень ортодоксальна, за исключением нескольких стихотворений. Он предпочитает ямбическую и трохаическую рифму и четырехакцентный стих.

Эмили Дикинсон использует следующие типы рифм:

Эмили Дикинсон допускает в своих стихах следующие эквиваленты согласных, т.е. она рифмует их так, как будто это одна и та же буква:

Тематический анализ: натуралистическая поэзия

Большинство стихотворений Эмили Дикинсон посвящены природе и расположены, в соответствии с их количеством, таким образом:

Как видно, особое внимание он уделял биологии: животные, птицы, рептилии, насекомые, деревья, растения и цветы.

Из всех живых существ его привлекали те, у кого есть крылья: птицы, летучие мыши и насекомые. Цветы тоже, и хотя он жил в сельской местности, он никогда не посвящал стихи сельскохозяйственным животным. Он упоминает петушка всего три раза. Его собака «Карло» появляется только дважды, а гончие — трижды.

Самым часто называемым животным является пчела — 52, а шмель — 9.

Порядок расположения стихотворений

Как уже было сказано, стихи, опубликованные при жизни автора, можно пересчитать по пальцам одной руки. Это привело к проблеме посмертных публикаций, т.е. публикаций, в которых автор умер и не имеет права голоса в отношении порядка или формы, в которой должны быть опубликованы его произведения.

Следует отметить, что Эмили никогда не брала на себя труд датировать свои стихи, поэтому мы не знаем точно, когда они были написаны, и она даже не располагала их в каком-то определенном порядке.

Он писал свои стихи на полях своих книг, на обрывках газет или на свободной, часто не очень большой бумаге, заполняя их странными, кажущимися случайными тире, произвольным использованием заглавных букв. Вот почему сегодня во многих его стихах эксперты задаются вопросом, где заканчивается одна строка и начинается другая.

Издатели пренебрегали его работой еще больше. В 1890-х годах были опубликованы три его антологии, в которых материал был бессвязно и произвольно разделен на четыре раздела, озаглавленные редакторами: «Жизнь», «Природа», «Любовь», «Время и вечность». Этот странный подход используется и сегодня.

Позднее редакторы добавили еще три тома, в которых стихи были сгруппированы по произвольным критериям. Это означает, что творчество Эмили Дикинсон никогда не было предметом серьезных усилий по его хронологическому упорядочению.

Так, например, стихи, в которых говорится о ее любовной связи с Уодсвортом, разбросаны между Частью III: Любовь, Частью IV: Другие стихи, раздел 6, и Частью VII: Совокупные стихи, раздел 3, и перемежаются с другими, не имеющими отношения ни к теме, ни к рассматриваемому периоду.

Опубликованные работы

Как уже упоминалось выше, при ее жизни были опубликованы только три стихотворения: «Валентин», «Змея» и «Успех». Все остальные ее бесчисленные произведения были опубликованы после ее смерти.

Большое количество стихотворений было опубликовано редактором Мейбл Лумис Тодд и ее «хозяином» Томасом Вентвортом Хиггинсоном в следующем порядке:

Дальнейших публикаций не было вплоть до следующего века, когда Марта Дикинсон Бианки, племянница поэта, вновь взялась за издание ее произведений:

Также есть четыре сборника, которые основываются на материале предыдущих книг:

Больше ничего не было опубликовано, за исключением единственного издания стихотворения «Потому что ты идешь», важного любовного стихотворения, в книге Женевьевы Таггард «Жизнь и ум Эмили Дикинсон», Нью-Йорк, 1930 год. Эта книга, очень важная по своей критической ценности, была издана как дань уважения также и в связи со столетием со дня рождения поэта.

Стихи в этих изданиях не были бы узнаны современным читателем благодаря обширному и инвазивному переписыванию и адаптации, которым подверглись тексты. Несмотря на это, в 1955 году появился новый сборник, который сегодня составляет основу научных исследований об Эмили Дикинсон:

Наконец, была предпринята попытка лучше представить дикинсоновские знаки, полагая, что они могут иметь значение для чтения его стихов. Эта современная работа является наиболее верной и наиболее достоверной:

В этих книгах были опубликованы частичные подборки из писем Эмили Дикинсон:

Читайте также, биографии — Халс, Франс

Поэты, с которыми ее сравнивали

Поэзия Эмили Дикинсон уникальна, имеет неповторимый стиль и не может быть спутана с поэзией любого другого поэта в мире; однако из-за ее важности и значимости в англоязычной литературе ее сравнивают со следующими поэтами:

Читайте также, история — Священный союз

Эмили Дикинсон в Испании

Испанский поэт и лауреат Нобелевской премии по литературе Хуан Рамон Хименес первым оценил и распространил стихи этого автора в Испании. В своей работе «Дневник молодожена-поэта» (1916) он переводит и включает в поэму CCXVIII стихи 674, 1687 и 308 автора.

Читайте также, биографии — Карл Великий

Я чувствую вкус спиртного, которое никогда не варилось.

Я пробую ликер, который никогда не варили, — Из цистерн, зачерпнутых жемчугом, — Не все франкфуртские ягоды дают такой алкоголь!

Я опьянен воздухом, и дебоширю росой, Катясь сквозь бесконечные летние дни, Из трактиров расплавленной синевы…

Когда «хозяева» выдворят пьяную пчелу из дверей наперстянки, Когда бабочки откажутся от своих «драм», — я буду пить еще больше!

Пока серафимы не взмахнут своими снежными шапками, — А святые не побегут к окнам, — Чтобы увидеть, как маленький Типплер, шатаясь, идет к Солнцу!

Английский переводВкус ликера, который никогда не перегонялся в кувшинах, вырезанных из перламутра — даже не вся ежевика во Франции дает такой алкоголь!

Опьяненный воздухом — я, распущенный росой, шатаясь, — сквозь бесконечные летние дни выхожу из расплавленно-голубых трактиров.

Когда «хозяева» выгонят пьяную пчелу из наперстянки — когда бабочки откажутся от своих напитков — я буду пить еще больше!

Пока серафимы не встряхнут своими снежными шапками, а святые — не побегут к окнам, чтобы увидеть маленького пьяницу, шатающегося навстречу — солнцу!

Сердце в первую очередь просит удовольствия

Сердце просит сначала удовольствия, А потом — избавления от боли, А потом — тех маленьких анодинов, Которые заглушают страдания.

А потом — спать, а потом, если на то будет воля Инквизитора, — умереть.

Английский переводСердце просит сначала удовольствия, а потом, извините, боли, а потом тех маленьких обезболивающих, которые смягчают страдания.

А потом лечь спать; а потом, если на то будет воля его инквизитора, свобода, чтобы умереть.(ок. 1862)

Разделить жаворонка

Разделите корову — и вы найдете Музыку, Лампу за лампой, в серебре свернутую, Нарядную до летнего утра, Сохраненную для вашего уха, когда лютни станут старыми.

Ослабьте потоп — вы найдете его запатентованным — поток за потоком, предназначенный для вас. Алый эксперимент! Скептик Томас! Теперь ты сомневаешься, что твоя Птица была правдой?

Английский переводRaja жаворонок — и вы найдете музыку-лампа за лампой, купание в серебре, едва доставлены к утру estíoguardada для вашего уха, когда лютня старая.

Выпустите поток — вы увидите его ясно — поток за потоком, предназначенный для вас. Алый эксперимент! Скептический Томас! Теперь вы сомневаетесь, что ваша птица была настоящей? (ок. 1864)

Перевод: Marcelo Dos Santos проверен участниками Википедии, все права принадлежат Фонду Викимедиа.

Культурные ссылки на Эмили Дикинсон в популярной культуре в основном сосредоточены на пьесах и кинопроектах. Например, в 1976 году американский драматург Уильям Люс представил на Бродвее и в Лондоне сценический монолог о поэтессе «The Belle of Amherst» с Джули Харрис в главной роли, которая получила свою пятую премию «Тони» за роль Эмили Дикинсон. На британском телевидении в нем снялась Клэр Блум.

Пьеса гастролировала по всему миру и достигла большого успеха в Аргентине в 1980-х годах в постановке China Zorrilla, режиссером которой была Алехандра Боэро, а стихи были переведены на испанский язык Сильвиной Окампо. Zorrilla достигла более 1000 выступлений в Аргентине, а затем была представлена в южноамериканском турне, которое завершилось выступлениями в Центре Джона Ф. Кеннеди в Вашингтоне, Хантер-колледже в Нью-Йорке и Амхерсте. Он был возрожден в Буэнос-Айресе в 2007 году Нормой Алеандро. В Мадриде его исполнила Аналия Гаде в 1983 году.

В 2016 году вышел фильм «Тихая страсть», режиссером которого стал Теренс Дэвис, а оператором — Флориан Хоффмайстер.

В 2003 году был опубликован роман Паолы Кауфман «Сестра» о жизни Эмили Дикинсон, рассказанный, в вымышленном виде, ее сестрой Лавинией.

Фильм 2018 года «Дикие ночи с Эмили» — это комедия о романтических отношениях Дикинсон с ее невесткой Сьюзен Хантингтон Гилберт Дикинсон.

В ноябре 2019 года Apple TV запустил собственную адаптацию юности поэта в серии «Дикинсон».

Источники