Надь, Имре

gigatos | 27 октября, 2021

Post Views: 339

Суммури

Имре Надь (Капошвар, 7 июня 1896 — Будапешт, Кёбанья, 16 июня 1958) венгерский коммунистический политик, экономический политик, профессор университета, действительный член Венгерской академии наук. В 1953-1955 годах и во время революции 1956 года он был президентом Совета министров. За свою роль в революции она была приговорена к смерти и казнена на показательном процессе, а затем тайно похоронена на участке 301 Нового общественного кладбища в Ракоскерештуре под именем Пироска Борбиро. 16 июня 1989 года ее перезахоронение, превратившееся в массовое движение, стало одним из знаковых событий смены режима в Венгрии.

Читайте также, биографии — Кук, Джеймс

Его семья

Он происходил из бедной крестьянской семьи. Ее отец, Йожеф Надь (ее мать, Розалия Сабо (1877-1969) до замужества служила горничной у заместителя губернатора Сомоги. У Имре Надь было три сестры: Мария (замужем за Гюланом Хубаем), Терезия (замужем за Ференцем Шоссбергером) и Эржебет, которая умерла, когда ей было всего несколько месяцев. Его женой была Мария Эгетё (1902-1978), на которой он женился 28 сентября 1925 года. Их единственным ребенком была Эржебет Надь (1927-2008), журналист, редактор, переводчик, первым мужем которой был Ференц Яноши (1916-1968), реформатский пастор и культурный политик, а вторым — Янош Веши.

Детство

Имре Надь родился 7 июня 1896 года в Капошваре, на улице Фё. Его крестными родителями были Янош Дако, слуга архиепископа, и его жена Мари Надь и Илона Шварц, все жители Капосвара. Акушеркой, помогавшей при родах, была миссис Раузенберг. Крещение совершил реформатский пастор Мартон Чертан (Márton Csertán). Продуктовый и бакалейный магазин Шварца работал со стороны улицы Фё, где находился дом его рождения, семья жила в однокомнатной квартире, выходящей во двор, позже они переехали в дом Марко рядом со школой Чигли. Когда в 1904 году его отца перевели в Печ, они переехали сначала на улицу Калвария, а затем на улицу Петресселием 17. В 1905 году они снова переехали в Капошвар, сначала на улицу Баросс, затем на улицу Фё.

Читайте также, биографии — Дидро, Дени

Его исследования

В Капосваре он закончил первый класс в школе на главной площади, затем на улице Анны, потом в начальной школе на улице Баросс, а с 1904 года — в школе в центре города Печ. После пятой начальной школы он начал учиться в средней школе. Он был средним учеником; венгерский и латынь ему преподавал Ласло Худра, который также был его классным руководителем; он посещал уроки теологии пастора Мартона Цертана. Как футболист, он играл за «Братство Капошвар» в команде Bp. Вазас. В сентябре 1907 года родители определили его в Капосварскую государственную гимназию. Позднее финансовое положение его родителей ухудшилось, и отец не смог расплатиться с банковскими долгами, так как был вынужден обходиться без почты. Чтобы избежать взыскания, он продал свой дом, и семья переехала в дворовую квартиру дома Ленера на улице Меггиес. Образование Имре было дорогим, и он не преуспел в учебе. Отчасти это была его промежуточная отметка по математике в пятом классе, а отчасти размышления о том, как заработать себе на жизнь, освоив подходящую профессию, привели к тому, что он решил бросить среднюю школу. Его мать, не желая соглашаться на это и желая, чтобы ее сын стал клерком, записала его осенью в пятый класс, но предупреждение, полученное им в середине семестра, отбило у него желание продолжать учебу. Ни родители, ни учителя не поощряли его продолжать учебу, и в 1912 году он покинул гимназию в Капосваре по собственному желанию. Его первоначальная идея заключалась в том, чтобы после года обучения поступить в высшее промышленное училище в Будапеште.

Он поступил на работу в мастерские Шольца и Нофицера в качестве ученика изготовителя весов, мастера-строителя и мастера-слесаря. Двое из его бывших одноклассников были здесь учениками в течение шести месяцев. Его привлекало плотницкое ремесло, и он учился с большим усердием. В мастерской, которая была хорошо укомплектована и имела высокую квалификацию, они работали в основном над весами, могильными оградами, лестничными решетками, рельефными железными изделиями, латунными и другими украшениями. Помимо прочего, он занимался слесарными работами в легочном санатории Капосвар. В итоге он не смог поступить в высшую промышленную школу, так как его дядя, живший в Пеште и работавший помощником пекаря на машиностроительном заводе MÁV, был нетрудоспособен, а работа в деревне была для него слишком тяжела. Он решил стать слесарем и токарем и, оставив слесарное дело, стал подмастерьем на заводе сельскохозяйственных машин в Лосонце. Его поселили в семье рабочих по фамилии Венгер. Завод в основном производил сеялки, молотилки и запчасти. Через год, по семейным обстоятельствам, он вернулся домой и продолжил свое обучение в Капосваре, у мастера-машиниста и токаря Гезы Фридриха, у которого была оборудованная для работы на станках мастерская на улице Вар. Здесь они в основном занимались ремонтом бензиновых, нефтяных и электрических двигателей и паровых котлов. Имре Надь регулярно тренировался в КСЦ, где занимался борьбой (римской) под руководством Руди Штайнера, члена олимпийской сборной Венгрии по борьбе.

В 1914 году он получил специальность слесаря, 1 февраля сдал экзамены, защитил магистерскую диссертацию и был выпущен. Он вступил в Национальную ассоциацию венгерских рабочих чугуна и металла. Однако его матери не нравилась мысль о том, что сын Имре станет рабочим. Она неоднократно убеждала его, что зря он закончил пять классов, что он должен продолжать учебу и что если он не хочет возвращаться в гимназию, то должен пойти в высшее торговое училище. Последняя только что была создана в Капосваре и имела 3 класса. После того как его отец поддержал желание матери, они убедили сына поступить осенью в высшее коммерческое училище. В начале лета он уволился с работы и поступил на работу к адвокату доктору Резсо Шюцу в качестве клерка до начала учебного года. Именно тогда разразилась Первая мировая война. Его директор, Резо Шюц, также ушел в армию, оставив Имре одного в качестве клерка в юридической фирме.

В начале сентября он начал читать лекции в высшем коммерческом училище, и ему пришлось оставить адвокатскую контору. Он был отличником по математике, учился у того же учителя Кенгиела, который учил его раньше.

Он был призван в армию в декабре 1914 года и призван в мае 1915 года. Хотя он закончил учебный год, он не сдал ни одного экзамена и был выдан без аттестата.

Читайте также, биографии — Макс Планк

Во время Первой мировой войны

Он поступил на службу в 44-й объединенный пехотный полк в Капосваре. Во время войны этот полк был переведен в Рейхенберг в Чехии, но Имре Надь не хотел туда ехать, поэтому попросил перевести его в Капошварскую гвардию. Его просьба была удовлетворена, и он был переведен в 17-й, но не в батальон Капосвара, а в батальон Секешфехервара. Он прошел быстрое и принудительное обучение. В августе 1915 года, после трех месяцев обучения, он был назначен в маршевую роту и вместе со своими товарищами отправлен на итальянский фронт. Некоторое время он находился в армейском резерве под Адельсбергом, и во время учений они посетили знаменитую сталактитовую пещеру. Позже дивизия была переведена в резерв у подножия плато Нанос. Здесь они жили в палатках в полях. Вскоре полк перебросили на фронт в качестве резерва. Его полк, 17-й пехотный полк, сражался на фронте Изонцо на плато Добердо, недалеко от деревни Монфальконе. Резерв полка был размещен в Валлоне. Они жили в лесу в долине, в укрытиях и палатках, а ночью отсюда маршировали на линию огня. Именно здесь Имре Надь познал ужасы войны. Во время осенних дождей он простудился и, как он вспоминает, был доставлен в больницу в Сан-Мартино с высокой температурой. Вскоре он поправился, а во время боя в ноябре был ранен в ногу осколком снаряда. Он был доставлен в больницу в Лайбахе, а оттуда переведен в Огулин. Здесь он провел Рождество 1915 года, а во время праздников его на несколько дней навестила мать. После выздоровления он должен был вернуться на фронт, но решил отправиться не на итальянский, а на русский фронт. Но сначала он должен был вернуться в Секешфехервар, в полковые кадры. Когда он увидел, что его направили в Лайбах, он явился на собеседование к полковому врачу (они общались на немецком языке) и сказал ему, что хочет продолжить обучение в школе генерала-купца. Затем врач приказал отвезти его в кадры, то есть в Секешфехервар. Имре Надь собрал свои вещи на вечер и сел на самый ранний поезд через Загреб в Секешфехервар.

По дороге он решил заехать на несколько дней в Капошвар. Проведя несколько дней дома, он отправился в Секешфехервар, где почти на два месяца был помещен в больницу для выздоравливающих, а его отпуск был отменен на неделю, чтобы прервать его путешествие. В то же время его назначили на канцелярскую работу в офисе военной медсестры в окружной управе. Вскоре ему пришлось вернуться в свою роту в казарму, и ему и его товарищам продлили срок пребывания в кадрах. Он учился на курсах пулеметчиков, а так как он был машинистом, его тоже взяли, и так он оказался в Будапеште. Здесь курсы проходили на улице Тюкёр в районе В. и длились шесть недель. Они отправились на обучение в Нагететень, Вересегигазу и Улле. В выходной день он потерял деньги и вынужден был ехать домой на поезде без билета. Кондукторы в Пеште не обратили внимания на безбилетного пассажира, потому что он был солдатом, но в Домбуваре один из знакомых капосварских кондукторов записал инцидент и хотел передать Имре Надь командованию станции Капосвар. Он спрыгнул с поезда на сахарном заводе возле Капошвара и провел дома пять дней вместо одного. Когда он вернулся в Пешт, курсы закончились, и он вернулся в Секешфехервар, приговоренный к шести дням темного заключения один на один с комендантским часом 6 часов в день. После допроса он начал отбывать наказание, но на следующий день, выслушав рассказ, дежурный офицер, который знал его, освободил его.

Они были приписаны к отдельному пулеметному батальону в Пече, их помещения находились рядом с шоссе Сиклош, и они часто ходили на тренировки в сторону Мечека. Имре Надь был назначен начальником караула. Он просил разрешить ему вернуться домой в качестве оператора молотилки во время летних работ, но этот план не удался. Перед уходом на фронт мать навестила его один раз, чтобы попрощаться с сыном. Возможно, она предчувствовала, что не увидит его еще долгое время, ведь Имре вернулся домой только через пять лет.

10 июня 1916 года пулеметный батальон отправился на русский фронт. Они отправились из Печа в закрытых вагонах для скота и сошли с поезда под охраной Удача. После двух дней пребывания в резерве они были отправлены на фронт укреплений под Чарториеком. Прорыв русских заставил их отступить, и в неразберихе они потеряли большое количество военного имущества, оружия и техники. Во время их отступления чешские, словацкие и румынские полки и рабочие отряды работали над созданием второй линии обороны. Войска Имре Надь заняли здесь позиции, а русские расположились в 200-300 метрах от них. Однажды ночью они получили приказ о неожиданной ночной атаке, на что русские ответили пулями «дум-дум». В результате несколько человек были убиты, а их пулеметы уничтожены. После отступления Имре Надь получил приказ вернуть оставшийся пулемет обратно средь бела дня, и эта операция увенчалась успехом, поскольку русские не продвинулись вперед.

В конце июля 1916 года начались атаки на том же участке, и 28 июля позиции Имре Надь оказались под огнем, а их пулеметы были расстреляны во время утренней канонады. Казачьи войска ворвались за фронт, туда же двинулась и русская пехота. Имре Надь был ранен осколками и получил ранение. К этому времени русские находились на своих позициях и продолжали наступать. Увидев прорыв русских, артиллерия в тылу Имре Надь и немецкая артиллерия справа также открыли огонь по своим позициям вместе с русскими. Он пытался проползти среди обломков до какого-нибудь безопасного места. Российские медики в конце концов нашли его и оказали ему первую помощь, удалив осколочную пулю из его правого бедра в пункте оказания помощи. На следующий день его доставили в медпункт возле железнодорожной станции, а через два дня посадили на поезд, чтобы перевезти в госпиталь. Он был доставлен в Курск, где его поместили на пивном заводе, устроенном в качестве временного госпиталя. Оттуда через несколько дней он отправился в Воронеж. Его выписали в конце октября, к тому времени он уже выздоровел.

Он изучал русский язык и ходил в церковь.

Военнопленный

Он попал в плен осенью 1916 года, когда на нем были только тонкая летняя солдатская куртка, пара поношенных летних гражданских брюк, фуражка и сапоги. Из больницы он украл крышку от кареты, в которую положил жестяную банку из-под какао, служившую чашкой, и свою деревянную ложку, и так отправился из Воронежа в распределительный лагерь в Дарницах под Киевом. Оттуда интеллигенцию, которую нельзя было использовать в качестве рабочей силы в европейской части России, отправляли в Сибирь. Тринадцать из них были помещены в группу, сопровождаемую двумя российскими солдатами. Они прошли несколько километров между лагерем и станцией под дождем. Их поезд ушел на следующий день, и они провели ночь в комнате без отопления в центре содержания под стражей рядом с вокзалом. На следующее утро их одежда все еще не высохла, и они отправились в путь мокрыми. Однако они смогли высушить свои вещи в отапливаемом автомобиле. Их путь лежал через Самару, Челябинск, Омск и Иркутск в Верхнеуглинск за озером Байкал. Они получали 15 копеек в день, с большим количеством масла, молока, выпечки и чая. В некоторых случаях они даже ели жареную курицу. В Иркутске им пришлось пересесть на другой поезд, и в зале ожидания вокзала они разговорились с цыганами, бежавшими в Россию, спасаясь от погони жандармерии против цыган, начатой после убийства грабителей из Даноса, которые пытались убедить Имре Надь бежать с ними, но он отказался. На следующий вечер они прибыли в Верхнеуглинск, откуда на лодке через реку Селенга должны были отправиться в Троекуровск. Лодочное сообщение было прекращено, железной дороги в этом районе не было, но они не могли преодолеть 250-километровый путь пешком.

Командование решило отправить их в лагерь в Нижней Березовке (ныне Вагжанов, часть Улан-Удэ), в 8 км. В холоде начала ноября они были одеты в легкую летнюю одежду и шли без пальто и плащей. В Нижней Березовке их поселили в пустом, неотапливаемом бараке, так как в жилой барак нельзя было заходить без дезинфекции. Казаки, охранявшие казарму, тщательно избили их, когда они вошли. Они провели неделю во временных бараках в ужасающих условиях. Дважды казаки сгоняли их к реке Селенге, чтобы нарезать веники на лютом морозе.

Наконец, его определили в чистый, отапливаемый барак 8-го батальона, барак 73, где уже жили военнопленные. Вскоре им выдали одежду и теплую еду. В двух комнатах барака разместились 300 человек, в основном венгры, но были также австрийцы и немцы. В их дежурные обязанности входило ломать хлеб, приносить чай, обед и ужин и убирать казарму. Зимой они проводили время в основном за игрой в шахматы, карты и валянием. Они часто обсуждали войну и политику со своими сослуживцами, делая упор на демократические и социалистические идеи. Они образовывали небольшие кружки друзей и семинары на политические темы, а также читали друг другу лекции. Они также создали духовые и струнные оркестры, организовали кружки декламации и драмы, а также исполняли полнометражные оперетты. Зимой здесь был каток, летом — футбольное поле. Чтобы прокормить их, они разбили огород в батальоне(?). За пять лет Имре Надь получил из дома только одну посылку, в которой была вся одежда, но большая часть еды пропала. Их лагерь для военнопленных в Березовке был оборудован гораздо лучше, чем другие лагеря, и в результате количество болезней и смертей было низким. В суровые зимы температура обычно опускалась до минус 40-45 градусов по Цельсию, а лето было коротким и сухим, когда столбик термометра часто достигал 40 градусов.

После революции 1917 года заключенных держали под строгим надзором, питание стало хуже, не хватало сахара и хлеба. Невыносимая ситуация заставила Имре Надь добровольно устроиться на работу по колке дров для бани. Благодаря баням он мог жить более свободной жизнью и имел лучшее провиант. Только в первые месяцы 1918 года обитатели лагеря ощутили последствия революции. Среди солдат вспыхивали бунты, убивали офицеров, разоружали казаков, создавались профсоюзы.

Имре Надь прожил в лагере до весны 1918 года.

Читайте также, биографии — Сократ

Политическая карьера с 1918 по 1945 год

В марте 1918 года он стал членом Красной гвардии, а в июне того же года вступил в Коммунистическую (социал-демократическую) партию иностранных рабочих Сибири. Некоторые историки предполагают, что Имре Надь был причастен к казни русского царя Николая II, но в отсутствие четких доказательств, возможно, преступником был другой бывший венгерский военнопленный по имени Имре Надь.

В сентябре 1918 года, после нескольких месяцев боев, его подразделение было расформировано, а сам он попал в плен в Чехословацкий легион. Вскоре после этого он сбежал и зарабатывал на жизнь подсобными работами в районе озера Байкал. В 1920-1921 годах работал партийным работником в Иркутске.

10 мая 1920 года он вступил в Российскую коммунистическую (большевистскую) партию. В мае 1921 года он участвовал в месячной чекистской подготовке, после чего вернулся в Капошвар.

С 1922 по 1927 год он работал клерком в Капошварском филиале Первой венгерской компании общего страхования. С 1922 по 1925 год он был активистом организации Социал-демократической партии в Капосваре, а в 1924 году — ее секретарем.

Он вступил в МСЗДП, где занимался вопросами сельского хозяйства, а позже стал секретарем уезда Сомоги от партии. 17 мая 1925 года он был исключен из партии за резкий спор с Каролем Пейером и Ференцем Шедером в апреле 1924 года и присутствовал в качестве делегата на XXII съезде МСЗДП, где выступил с резкой критикой национального партийного руководства.

28 ноября 1925 года он женился на Марии Эгетё (Mária Égető), дочери местного социал-демократического лидера.

Летом 1925 года руководство нелегальной КМП обратилось к Имре Надь. Он вступил в Венгерскую социалистическую рабочую партию, которая была сформирована в то время и в значительной степени находилась под влиянием коммунистов, где занимался в основном сельским хозяйством. В 1926-27 годах он был лидером Капошварского отделения Венгерской социалистической рабочей партии (партия Ваги).

С начала 1921 по 1927 год он провел около 3 лет в тюрьме, периодически отбывая наказание по политическим причинам. 27 февраля 1927 года, после запрета МСЗМП, он был снова арестован по подозрению в коммунистическом заговоре. Через два месяца он был освобожден. С тех пор он писал многочисленные исследования и статьи для прессы Коммунистической партии о положении венгерского сельского хозяйства и крестьянства.

13 апреля 1927 года родилась его дочь Эржебет.

В марте 1928 года он эмигрировал в Вену, но несколько раз нелегально возвращался в Венгрию. В Будапеште он нелегально руководил «сельским отделом» КМП. С сентября он редактировал газету «Парашток Лапья» Венгерской социалистической рабочей партии и руководил ее изданием вместе со своими коллегами Ги. В этот период он также написал крупное исследование под названием «Тенденции развития венгерского сельского хозяйства».

В феврале-марте 1930 года он в качестве делегата присутствовал на II съезде КПСС в Апрелевке под Москвой. На съезде он подвергся резкой критике за свои правые, социал-демократические пристрастия, и Имре Надь критиковал себя за это.

16 марта 1930 года в соответствии с его просьбой ЦК КМП разрешил ему остаться в Советском Союзе, где он прожил до ноября 1944 года.

С апреля 1930 года по февраль 1936 года он работал научным сотрудником в Международном сельскохозяйственном институте в Москве (системообразующем учреждении Коммунистического Интернационала), который был системообразующим учреждением Коминтерна. В то же время, в 1931-32 годах, он был членом правления венгерской секции Международной школы имени Ленина (школы подготовки кадров Коминтерна).

В конце 1930 года ему удалось найти квартиру, точнее, комнату площадью около 12 м², в центре Москвы, в бывшей гостинице «Малый Париж».

В 1933 году он опубликовал свою брошюру «Положение венгерского крестьянства», сначала на русском, а через год на венгерском языке. В 1934 году он и его семья переехали в двухкомнатную квартиру, где их общим квартиросъемщиком была русская семья.

Осенью 1935 года его жена посетила Венгрию.

8 января 1936 года Имре Надь был исключен из партии на основании доноса Белы Куна, отчасти из-за визита его жены в Венгрию, а отчасти потому, что он не хотел принимать советское гражданство.

1 февраля 1936 года он был уволен из Сельскохозяйственного института, и с тех пор в течение трех лет работал внештатным сотрудником, живя за счет случайных подработок, в том числе в качестве сотрудника Центрального статистического управления Советского Союза и сотрудника венгерского журнала «Új Hang» в Москве, члена его редакционной коллегии и постоянного обозревателя. Позже, в 1989 году, его обвинили в том, что он был агентом ОГПУ и НКВД под псевдонимом «Володя». С тех пор было доказано, что файл, «доказывающий» это, был составлен Кароли Грушем с целью дискредитации Имре Надь. 3 февраля 1939 года он был вновь принят в партию, хотя и с выговором.

С февраля 1940 по 1944 год он работал в редакции венгерскоязычного вещания Всесоюзного радиокомитета в Москве (иногда также известного как Радио Кошут в Москве). 7 июля 1941 года он добровольно ушел на военную службу и был направлен в разведывательный отдел Генерального штаба Красной Армии. Он вернулся на радио в феврале 1942 года. С 16 сентября 1944 года он работал редактором, отвечающим за передачи на венгерском языке.

В сентябре 1944 года он разработал план общей земельной реформы МКП в Венгрии, а 27 октября вместе с Эрнё Герё, Йожефом Реваи и Золтаном Васом отправился в Сегед, где они приступили к организации коммунистической партии. 7 ноября он стал членом Центрального исполнительного комитета (сокращенно КВ) и принял участие в переговорах Хорти о перемирии. 29 ноября в ноте советского МИДа Имре Надь упоминался как член правительства или «комитета освобождения», который должен быть сформирован на территории Венгрии. «Матьяш Ракоши обещал вдовам и своим соратникам, что как только они вернутся домой из Советского Союза и придут к власти, не будет повторения беззаконий! — Но первые трещины в его решимости уже начали появляться. Например, депортация немцев… Или то, что он написал Герё: «Создание народного суда — правильное решение, но не депортация Ги. Ласло Шеменей, предатель, должен быть повешен первым, но правым стрелочником, иначе приговор будет выглядеть как коммунистическая месть…» — Здесь, возможно, оправдывается, что он вмешивался только в порядок казней. Но откуда ему было знать, каким будет приговор Шеменю — предполагаемому предателю и провокатору? (Árpád Pünkösti: Rákosi for power 1945-1948, Chapter I, 1992. — OSZK)

Как член коммунистического руководства

С 1 по 5 декабря 1944 года Имре Надь, Ракоши и Герё присутствовали в Кремле на переговорах с Димитровым, Молотовым и Сталиным, в ходе которых были окончательно определены политика и состав венгерского временного правительства, которое должно было быть сформировано в Дебрецене.

22 декабря 1944 года он был назначен министром сельского хозяйства Временного национального собрания в Дебрецене (он занимал этот пост до 4 ноября 1945 года) и стал членом временного правительства.

17 марта 1945 года он представил правительству проект министерского указа № 6001945 о распределении земли. По словам Имре Надь, его целью было «осуществить вековую мечту венгерского крестьянства и дать им в руки их исконное владение — землю». Отмена феодальной системы крупных поместий обеспечит демократические преобразования в стране, ее будущее развитие и процветание, а передача помещичьих земель крестьянам откроет путь к политическому, социальному, экономическому и духовному подъему венгерского крестьянства, угнетаемого на протяжении веков». Совет министров единогласно принял это предложение. Распределение земли официально началось 29 марта 1945 года в поместье Паллавичини в Пушташере.

25 мая 1945 года Имре Надь был избран в Политический комитет MKP.

С лета 1945 года он был членом Национального генерального совета, который временно исполнял функции главы государства, и Центрального исполнительного комитета Венгерской коммунистической партии. 17 ноября 1945 года, после выборов в Национальное собрание, он стал министром внутренних дел в правительстве Тильди. Он ушел в отставку с этого поста 18 марта 1946 года после неоднократной критики со стороны руководства МКП. Примерно в это время в Москве вышел сборник его трудов под названием «Аграрные проблемы».

23 апреля 1946 года он был назначен членом Секретариата МДП, отвечающим за сельское хозяйство.

16 сентября 1947 года он был избран председателем парламента. Он занимал эту должность до июня 1949 года. 10 декабря 1947 года он написал письмо с выражением несогласия с экономической политикой Эрнё Герё, который выступал за преобразования по советскому образцу. Однако руководство партии отвергло эту оппозицию.

14 июня 1948 года он стал членом Центрального комитета Венгерской рабочей партии, а 15 июня 1948 года стал членом ПБ, но не был принят в Секретариат.

С 15 сентября 1948 года он был профессором Университета экономики и политических наук, возглавляя кафедру сельскохозяйственной политики.

В 1949 году он вместе с семьей переехал из своей квартиры на площади Кошута в виллу на улице Орсо в Пасарете, которая находилась под государственным управлением.

5 марта 1949 года, во время заседания КТ МДП, Надь инициировал дебаты с Ракоши, в ходе которых они обсудили перспективы сельскохозяйственной политики. В конце встречи он подготовил более пространное изложение, в котором выступил за более длительный путь кооперативного сельского хозяйства, свободного от насилия и дискриминации.

2 сентября 1949 года на съезде ЦК МДП он был исключен из Политического комитета за свои «оппортунистические, антикооперативные взгляды».

В 1949-1950 годах он преподавал сельскохозяйственную политику в Университете сельскохозяйственных наук параллельно с Экономическим университетом.

1 июня 1950 года он был назначен руководителем вновь организованного Административного отдела МДП КВ, организации, основной задачей которой было руководство партийной работой в вооруженных силах.

1 декабря 1950 года, будучи министром продовольствия (главным распорядителем обязательных поставок), он был восстановлен в качестве члена Политического комитета.

2 марта 1951 года, после Второго съезда МДП, КП переизбрала его членом ПБ и одновременно членом Секретариата. С 5 января по 14 ноября 1952 года он был министром по делам коллекций, а затем заместителем премьер-министра до своего избрания (первым) премьер-министром.

В 1953 году, после смерти Сталина, Имре Надь выступил с впечатляющей речью, восхваляющей советского диктатора, и призвал парламент принять закон в память о Сталине. Советское руководство хотело провести реформы в Венгрии. С этой целью в Москву была направлена венгерская делегация, членом которой был Имре Надь. На переговорах, состоявшихся между 13 и 16 июня, члены Президиума ЦК КПСС подвергли резкой критике экономическую политику и чрезмерную индустриализацию, проводившуюся именем Ракоши, и в то же время распорядились внести коррективы. 13 июня Лаврентий Берия призвал Матьяша Ракоши передать пост премьер-министра Имре Надь.

По возвращении домой Имре Надь заявил на заседании Центрального исполнительного комитета МДП 27-28 июня 1953 года, что «вся партия отказалась от основ марксизма-ленинизма», государство стало «полицейским государством», а правительство — «теневым правительством». В так называемой июньской резолюции, принятой на заседании, руководство МДП также выразило сильную самокритику. Однако резолюция не была обнародована.

Он хотел повысить роль парламента.

Читайте также, биографии — Эллинизм

Первое правительство Имре Надь

4 июля 1953 года Имре Надь был назначен премьер-министром. В речи, произнесенной в парламенте и переданной по радио, он объявил о начале нового этапа. Эта правительственная программа порвала с прежней экономической политикой, основанной на форсированном промышленном развитии, пообещав восстановить верховенство закона, пересмотреть сельскохозяйственную политику и повысить уровень жизни, который резко упал в предыдущие годы. Среди других новых изменений были: облегчение бремени для крестьянства, возможность выхода из кооперативов, частичная амнистия, прекращение высылок и интернирования, а также большая терпимость в религиозных вопросах. ÁVH был передан под контроль Министерства внутренних дел, а задолженность по службе была отменена.

26 июля 1953 года вступил в силу указ об ограниченной амнистии, Имре Надь распустил лагеря для интернированных и отменил депортации.

31 июля 1953 года правительство значительно снизило цены на продукты питания, а 14 августа 1953 года упразднило институт полиции. С 6 сентября 1953 года также были снижены цены на некоторые товары первой необходимости.

В начале декабря 1953 года советское партийное руководство провело дополнительные переговоры с венгерскими партийными и государственными лидерами и дало указания продолжать «новый этап».

12 января 1954 года Евгений Киселев разговаривал с советским послом и объяснил, что считает Ракоши ответственным за осуждение Ласло Райка, Яноша Кадара и других коммунистических лидеров в период с 1949 по 1951 год.

С января по апрель 1954 года руководство МДП было ареной постоянных политических дебатов о продолжении нового этапа.

5 мая 1954 года в Москве начались советско-венгерские переговоры на высшем уровне. Они критиковали как Имре Надь, который «преувеличивал» свою критику предыдущего периода, так и Матьяша Ракоши, который выступал против политики нового этапа. Советское руководство призвало пересмотреть сфабрикованные судебные процессы против коммунистов, что и начал делать Имре Надь. Именно тогда были освобождены осужденные коммунисты, такие как Янош Кадар.

24 мая 1954 года во время III съезда МДП Имре Надь выступил с речью о задачах государственного управления и советов. В него не вошли его идеи, сформулированные весной, ни о повышении политической роли Народного фронта, ни о восстановлении ограниченной многопартийной системы.

25 августа 1954 года Комитет по экономической политике во главе с Эрнё Герё представил в ПБ МДП пакетный план, направленный на снижение уровня жизни и увеличение нагрузки на крестьянство. 1-3 октября 1954 года на заседании КП МДП победили сторонники нового этапа во главе с Имре Надь, а планы Комитета по экономической политике были отвергнуты.

20 октября 1954 года Имре Надь написал о расколе в руководстве партии в статье, опубликованной в Szabad Nép, а также сообщил, что реабилитированные коммунистические лидеры были невиновны, включая Яноша Кадара, который будет освобожден летом.

1 декабря 1954 года Матьяш Ракоши вернулся домой после почти двухмесячного «лечения» в Москве, и на заседании ПБ МДП он резко выступил против Имре Надь и новой секции. В последующие недели члены правления встали на сторону Ракоши.

8 января 1955 года Президиум Коммунистической партии СССР в Москве подверг критике Имре Надь и политику нового этапа, потребовав от него критики за его правые отклонения и в то же время изменения политического курса.

1 февраля 1955 года он перенес легкий сердечный приступ, и некоторое время его фактически держали под домашним арестом, не допуская, таким образом, в политику.

2 марта 1955 года, после доклада Ракоши, Центральный комитет МДП в присутствии Михаила Суслова (секретаря ЦК КПСС) принял резолюцию об угрожающем партии и социализму правом дрейфе, назвав Имре Надь ответственным партийным лидером.

9 марта 1955 года Имре Надь лично сообщил Анталу Апро и Иштвану Доби, главе государства, что он подал в отставку с поста главы правительства и из состава ПБ, но его письмо об отставке не было обнародовано. Впоследствии он перенес еще один, на этот раз более серьезный, сердечный приступ.

На своем заседании 14 апреля 1955 года ЦК принял резолюцию, в которой говорилось, что «антимарксистские, антиленинские, антипартийные взгляды Имре Надь образуют стройную систему» и что для их достижения он «прибегал к неортодоксальным, антипартийным и даже фракционным методам», и по этой причине ЦК исключил его из руководства и отозвал со всех постов.

После временного усиления Ракоши (и в связи с ослаблением Маленкова в Москве) Национальное собрание 18 апреля 1955 года отстранило Имре Надь от должности главы правительства и заменило его Андрашем Хегедюшем. После этого Надь был вынужден отказаться от места в парламенте, членства в исполнительном комитете Народного фронта, членства в академии и кафедры в университете.

Летом 1955 года вместо самокритики он писал дискуссионные статьи в защиту своей политики, которые планировал представить руководству партии. В своей квартире на улице Орсо его посетили многие политики, писатели и журналисты. Сначала Геза Лосончи, затем Шандор Харасти, Миклош Васархели, Миклош Гимеш и Дьёрдь Фазекас. Начало формироваться ядро партийной оппозиции.

1 августа 1955 года ПБ направило комиссию из трех человек для расследования «дела Имре Надь». В отношении бывшего премьер-министра было проведено расследование органами государственной безопасности.

С сентября 1955 года Надь направил несколько петиций и писем в КП, требуя прекратить нападки на него и защищая свою прежнюю политику.

Это сильно ударило по коммунисту Имре Надь. Вскоре он начал излагать свои взгляды в эссе. Весной 1956 года он стал важной фигурой в растущей партийной оппозиции, но не участвовал ни в каких акциях.

По случаю его 60-летия около сотни общественных деятелей, писателей, журналистов, художников и ученых пришли в его дом, чтобы поприветствовать его.

Вечером 22 октября 1956 года он вернулся домой после сбора урожая в Бадачони, и студенты Университета искусств и дизайна попросили его присутствовать на их общем собрании, но он отказался.

На следующий день, на рассвете 24 октября, он был избран членом ПБ и одновременно главой правительства комитетом по выдвижению кандидатур от МДП, о чем также сообщили по радио. От имени правительства было объявлено военное положение. Вскоре после полудня (в 12.10) Имре Надь выступил по радио с речью, в которой пообещал, что те, кто сложил оружие, будут освобождены от военного положения. Военное положение было направлено непосредственно против революционеров, в результате чего Имре Надь потерял популярность. С тех пор Мелкокрестьянская партия и MEFESZ не признавали его и выдвинули вместо него Белу Ковача. Анастас Микоян и Михаил Суслов прибыли в штаб партии во второй половине дня.

Имре Надь не играл никакой роли в первом (24 октября) призыве советских войск. Он молчаливо признал это, поскольку решение об этом в любом случае было принято Советами. Он считал советскую интервенцию ошибкой со стороны Советского Союза. В то время он считал, что коммунистическая антисталинская революция и контрреволюция происходят параллельно, и что интервенция выдернула ковер из-под ног коммунистов-революционеров, переместив их на сторону контрреволюции, тем самым потеряв их шанс на коммунистическое лидерство. Требования против системы (т.е. за буржуазную, многопартийную систему) классифицировались как контрреволюционные, а требования за демократический социализм — как революционные. В последующие дни глава правительства был, по сути, отрезан от внешнего мира. Тем не менее, он постепенно принял требования повстанцев, в основном благодаря аргументам Ференца Доната и Гезы Лосончи.

26 октября он обсуждал формирование правительства Надь в ПБ, а после встретился с делегатами Союза писателей и студентами университета. Во второй половине дня ПА провела дискуссии по оценке событий, на которых Лосончи и Донат предложили политическое, а не военное решение ситуации. Имре Надь также встретился с делегацией рабочих советов в Борсоде.

29 октября Имре Надь провел переговоры с лидерами вооруженных повстанцев. 30 октября по радио прозвучала его речь, которая начиналась со слов. Революция, которая все шире и шире разворачивается в нашей стране, великое движение демократических сил, поставило нашу страну на перепутье. Национальное правительство, в согласии с Бюро МДП, приняло судьбоносное решение в жизни нации, которое я хочу довести до сведения трудящихся Венгрии следующим образом. В целях дальнейшей демократизации жизни страны, отменив однопартийную систему, мы ставим правительство на основу демократического сотрудничества между коалиционными партиями, возрожденными в 1945 году. В своих мемуарах он рассматривал этот шаг как шаг назад, а не как шаг вперед, только как компромисс. Часть толпы призывала к «демократическому социализму» деревянного обруча, а часть — к неизвестному доселе явлению парламентской, буржуазной демократии западного образца. Надь выбрал средний путь: он не мог остановиться на платформе Великого правительства 1953 года, но должен был вернуться в 1948 год. Причина этого заключалась в том, что Имре Надь мыслил только в терминах ограниченной демократии, позволяя коалиционным партиям действовать в 1948 году.

3 ноября было сформировано третье правительство Имре Надь, став вторым главой правительства Венгрии, сформировавшим новое правительство в третий раз, после Шандора Векерле. В парламенте начались переговоры о выводе советских войск. Было сформировано новое, на этот раз более широкое коалиционное правительство, в состав которого вошли государственные министры и министр обороны Пал Малетер. Вечером Имре Надь провел переговоры с заместителем министра иностранных дел Румынии, которого попросили выступить посредником между Будапештом и Москвой. Тем временем Имре Надь получил сообщения о том, что советские войска движутся к Будапешту. На рассвете 4 ноября он объявил о второй советской интервенции в драматическом выступлении по радио.

В здании парламента остался только Иштван Бибо, профессор права и государственный министр, который, как единственный законный представитель венгерского правительства, обратился с воззванием к венграм и всему миру. С одной стороны, он призвал венгерский народ «не рассматривать оккупационную армию или созданное ею марионеточное правительство как законную верховную власть и использовать против нее все оружие пассивного сопротивления». С другой стороны, он призвал великие державы и Организацию Объединенных Наций принять мудрое и мужественное решение в интересах свободы порабощенных венгров.

21 ноября Янош Кадар дал письменную гарантию югославскому вице-премьеру Эдварду Карделю, что Имре Надь и его соратники не будут преследоваться: «Чтобы закрыть это дело, венгерское правительство настоящим письменно подтверждает свое неоднократное устное заявление о том, что оно не намерено мстить Имре Надю и членам его группы за их прошлые действия. Мы принимаем к сведению, что убежище, предоставленное этой группе, будет прекращено, а сами они покинут югославское посольство и свободно отправятся к себе домой».

В феврале 1957 года Имре Надь написал письмо в Центральный комитет МСЗМП, в котором заявил, что он по-прежнему считает себя членом партии и будет поддерживать ее политику при определенных условиях, но инициирует открытые дебаты о революции. Однако он не отправил это письмо. Он не стал продолжать писать свои политические заметки, а начал автобиографию.

Суд над Имре Надь

После того, как попытки убедить Имре Надь признать новое правительство Кадара провалились, Янош Кадар договорился с лидерами Коммунистической партии СССР в Москве 27-29 марта 1957 года, что Имре Надь будет судим. Некоторые источники предполагают, что не советское руководство вынесло смертный приговор Имре Надь, а необходимость самого сурового наказания была сформирована венгерским руководством.

10 августа 1957 года Министерство внутренних дел подготовило обвинительное заключение по процессу Имре Надь, а 26 августа в Москве министр внутренних дел Бела Бишку обсудил обвинительное заключение и приговоры с Андроповым, начальником управления Коммунистической партии СССР и другими советскими руководителями. 21 декабря 1957 года на закрытом заседании Центральный комитет МСЗМП принял решение разрешить свободное судопроизводство по делу Имре Надь. 5 февраля 1958 года начался тайный судебный процесс, проходивший в зале военного суда на Мэйн-стрит. Суд над обвиняемыми по делу Имре Надь проходил в Народном суде под председательством д-ра Золтана Радо. Обвинение представлял первый заместитель Генерального прокурора д-р Йожеф Салаи. Ведение судебного процесса Радо было справедливым при данных обстоятельствах. Политическому руководству сразу стало ясно, что Золтан Радо не может вести процесс с ожидаемой строгостью: он позволил всем говорить, он не мог помешать обвиняемым представить свои аргументы и доказательства, и Радо не мог вступить в содержательную дискуссию с обвиняемыми и направить доказательства в нужное русло. Поэтому судебное заседание было отложено на следующий день, сославшись на болезнь. Суд был завершен только через четыре месяца, и председателем палаты был назначен Ференц Вида, человек гораздо более жесткий, уже вынесший множество смертных приговоров и убежденный в виновности обвиняемых.

15 июня Народный суд Верховного суда (возглавляемый Ференцем Видой) приговорил Имре Надь к смерти и полной конфискации имущества, Ференца Доната к 12 годам лишения свободы, Миклоша Гимеса к смерти, Золтана Тильди к 6 годам лишения свободы, Пауля Малетера к смерти, Шандора Копачи к пожизненному заключению, Ференца Яноши к 8 годам лишения свободы и Миклоша Васархели к 5 годам лишения свободы. Приговор был вынесен с предварительного одобрения ПБ МСЗМП.

Все обвиняемые признали свою вину, кроме премьер-министра. Имре Надь в своей последней речи сказал следующее. В своей речи прокурор рекомендовал самый суровый приговор — смертную казнь. Среди прочего, он утверждал, что нация не может принять приговор, который был бы милосердным. Я отдаю свою судьбу в руки народа. Мне нечего сказать в свое оправдание, я не прошу пощады». Его защитник, в силу своей должности, подал прошение о помиловании, и в соответствии с формой, орган, вынесший приговор, собрался в тот же день и действовал как Совет по помилованию. Его председатель Ференц Вида отклонил ходатайства о помиловании без объяснения причин, и решение суда стало окончательным с момента его вынесения.

Его смерть и похороны

Казнь трех приговоренных к смертной казни была назначена на следующий день, и они были переведены в Коллективную тюрьму на улице Козма, 13 в Кёбане. Имре Надь провел свои последние часы за написанием писем, но эти письма так и не дошли до его близких.

Их тела были похоронены во дворе тюрьмы, завернутые в смоляную бумагу. Два с половиной года спустя, в ночь на 24 февраля 1961 года, останки Надь, Малетера и Гимеса были тайно эксгумированы и перенесены на участок 301, самый дальний от главного входа на Новое общественное кладбище в Кребоскерештуре, где они были похоронены лицом вниз. В кладбищенский реестр были внесены вымышленные имена.

Читайте также, биографии — Мария Каллас

Перезахоронение, последнее пристанище, последние почести

16 июня 1988 года, в 30-ю годовщину казни Имре Надь, в Париже, на участке 44 кладбища Пер-Лашез, был открыт символический памятник Имре Надь, Гезе Лосончи, Палу Малетеру, Йожефу Силадьи, Миклошу Гимесу и всем казненным во время революции. В Будапеште памятные мероприятия прошли на участке 301 Нового общественного кладбища и в Бельваросе. Полиция жестоко разогнала памятные мероприятия в центре города.

16 июня 1989 года Имре Надь и его соратники были перезахоронены в Будапеште на церемонии, на которой присутствовали сотни тысяч людей.

В 2008 году, в период с 9 по 15 июня, когда состоялся суд над Имре Надь, Архив Фонда «Открытое общество» и Институт 1956 года воспроизведут полную аудиозапись судебного процесса в Центральной галерее. Оцифрованные материалы были получены из Венгерского национального архива после небольшого юридического спора.

Источники