Фицджеральд, Фрэнсис Скотт

Alex Rover | 12 января, 2023

Post Views: 9

Суммури

Фрэнсис Скотт Ки Фицджеральд (24 сентября 1896 — 21 декабря 1940) был американским романистом, эссеистом, автором коротких рассказов и сценаристом. Он был наиболее известен своими романами, изображающими эпатаж и излишества эпохи джаза — термин, который он популяризировал. За свою жизнь он опубликовал четыре романа, четыре сборника рассказов и 164 коротких рассказа. Хотя в 1920-е годы Фицджеральд добился временного успеха и богатства, признание критиков он получил только после своей смерти, и сейчас его считают одним из величайших американских писателей XX века.

Фицджеральд родился в семье среднего класса в Сент-Поле, штат Миннесота, но вырос в основном в штате Нью-Йорк. Он учился в Принстонском университете, где подружился с будущим литературным критиком Эдмундом Уилсоном. Из-за неудачных романтических отношений с чикагской светской львицей Джиневрой Кинг он бросил учебу в 1917 году, чтобы вступить в армию США во время Первой мировой войны. Во время службы в Алабаме он познакомился с Зельдой Сейр, южной дебютанткой, принадлежавшей к элитному загородному клубу Монтгомери. Хотя сначала она отклонила предложение Фицджеральда о браке из-за отсутствия у него финансовых перспектив, Зельда согласилась выйти за него замуж после того, как он опубликовал коммерчески успешный роман «По эту сторону рая» (1920). Роман стал культурной сенсацией и закрепил его репутацию одного из выдающихся писателей десятилетия.

Его второй роман, «Прекрасные и проклятые» (1922), еще больше продвинул его в культурную элиту. Чтобы поддерживать свой обеспеченный образ жизни, он писал многочисленные рассказы для популярных журналов, таких как The Saturday Evening Post, Collier»s Weekly и Esquire. В этот период Фицджеральд часто посещал Европу, где подружился с писателями-модернистами и художниками-эмигрантами «потерянного поколения», включая Эрнеста Хемингуэя. Его третий роман, «Великий Гэтсби» (1925), получил в целом благоприятные отзывы, но оказался коммерческим провалом: за первый год было продано менее 23 000 экземпляров. Несмотря на неудачный дебют, некоторые литературные критики называют «Великого Гэтсби» «Великим американским романом». После ухудшения психического здоровья своей жены и ее помещения в психиатрический институт для лечения шизофрении Фицджеральд завершил работу над своим последним романом «Ночь нежна» (1934).

Испытывая финансовые трудности из-за снижения популярности своих произведений в условиях Великой депрессии, Фицджеральд переехал в Голливуд, где начал безуспешную карьеру сценариста. Живя в Голливуде, он сожительствовал с обозревателем Шейлой Грэм, которая была его последней спутницей жизни перед смертью. После долгой борьбы с алкоголизмом он достиг трезвости, но умер от сердечного приступа в 1940 году в возрасте 44 лет. Его друг Эдмунд Уилсон завершил и опубликовал после смерти Фицджеральда незаконченный пятый роман «Последний магнат» (1941).

Детство и ранние годы

Фрэнсис Скотт Ки Фицджеральд родился 24 сентября 1896 года в Сент-Поле, штат Миннесота, в католической семье среднего класса и был назван в честь своего дальнего кузена Фрэнсиса Скотта Ки, который написал слова американского национального гимна «Звездно-полосатое знамя». Его матерью была Мэри «Молли» Маккуиллан Фицджеральд, дочь ирландского иммигранта, разбогатевшего как оптовый бакалейщик. Его отец, Эдвард Фицджеральд, происходил из ирландских и английских предков и переехал в Миннесоту из Мэриленда после Гражданской войны, чтобы открыть бизнес по производству плетеной мебели. Первая дважды двоюродная сестра Эдварда, Мэри Сурратт, была повешена в 1865 году за заговор с целью убийства Авраама Линкольна.

Через год после рождения Фицджеральда бизнес его отца по производству плетеной мебели потерпел крах, и семья переехала в Буффало, штат Нью-Йорк, где его отец поступил на работу в компанию Procter & Gamble в качестве продавца. Первое десятилетие своего детства Фицджеральд провел в основном в Буффало с небольшим перерывом в Сиракузах с января 1901 года по сентябрь 1903 года. Родители отправили его в две католические школы в Вест-Сайде Буффало — сначала в монастырь Святых Ангелов (1903-1904), а затем в Академию Нардина (1905-1908). В детстве сверстники описывали Фицджеральда как необычайно умного и проявляющего большой интерес к литературе.

В марте 1908 года компания Procter & Gamble уволила его отца, и семья вернулась в Сент-Пол. Хотя его отец-алкоголик теперь был обездолен, наследство его матери пополнило семейный бюджет и позволило им продолжать вести образ жизни среднего класса. С 1908 по 1911 год Фицджеральд посещал Академию Святого Павла. В 13 лет Фицджеральд опубликовал свое первое художественное произведение в школьной газете. В 1911 году родители Фицджеральда отправили его в школу Ньюмана, католическую подготовительную школу в Хакенсаке, штат Нью-Джерси. В школе Ньюмана отец Сигурни Фэй заметил его литературный потенциал и призвал его стать писателем.

Принстон и Джиневра Кинг

После окончания школы Ньюмана в 1913 году Фицджеральд поступил в Принстонский университет и стал одним из немногих католиков в студенческом коллективе. По мере того, как проходили семестры, он завязал тесную дружбу с однокурсниками Эдмундом Уилсоном и Джоном Пилом Бишопом, которые впоследствии будут способствовать его литературной карьере. Решив стать успешным писателем, Фицджеральд писал рассказы и стихи для «Принстонского клуба треугольника», «Принстонского тигра» и «Нассау лит».

На втором курсе Фицджеральд вернулся домой в Сент-Пол на рождественские каникулы, где встретил и влюбился в 16-летнюю дебютантку из Чикаго Джиневру Кинг. Между ними завязались романтические отношения, продолжавшиеся несколько лет. Она стала его литературной моделью для персонажей Изабель Борге в романе «По эту сторону рая», Дэйзи Бьюкенен в романе «Великий Гэтсби» и многих других. Пока Фицджеральд учился в Принстоне, Джиневра посещала Вестовер, женскую школу в соседнем штате Коннектикут. Он навещал Джиневру в Вестовере вплоть до ее исключения за флирт с толпой молодых мужчин-поклонников из окна общежития. Ее возвращение домой положило конец еженедельным ухаживаниям Фицджеральда.

Несмотря на огромное расстояние, разделявшее их, Фицджеральд все еще пытался добиваться Джиневры, и он путешествовал через всю страну, чтобы посетить поместье ее семьи в Лейк Форест. Ее семья из высшего класса преуменьшала ухаживания Скотта из-за его более низкого статуса по сравнению с другими богатыми женихами. Ее властный отец Чарльз Гарфилд Кинг якобы сказал молодому Фицджеральду, что «бедные мальчики не должны думать о женитьбе на богатых девушках».

Отвергнутый Джиневрой как неподходящая пара, склонный к самоубийству Фицджеральд записался в армию США во время Первой мировой войны и получил звание второго лейтенанта. В ожидании отправки на Западный фронт, где он надеялся погибнуть в бою, он был направлен в учебный лагерь в Форт-Ливенуорт под командованием капитана Дуайта Эйзенхауэра, будущего генерала армии и президента США. Фицджеральд, как утверждают, страдал под властью Эйзенхауэра и сильно его недолюбливал. Надеясь опубликовать роман до своей предполагаемой смерти в Европе, Фицджеральд поспешно написал за три месяца рукопись в 120 000 слов под названием «Романтический эгоист». Когда он представил рукопись издателям, издательство Scribner»s отклонило ее, хотя впечатленный рецензент, Макс Перкинс, высоко оценил написанное Фицджеральдом и посоветовал ему повторно представить рукопись после дальнейшей доработки.

Служба в армии и Зельда Сэйр

В июне 1918 года Фицджеральд вместе с 45-м и 67-м пехотными полками был расквартирован в лагере Шеридан около Монтгомери, штат Алабама. Пытаясь оправиться после отказа Джиневры, одинокий Фицджеральд начал встречаться с разными молодыми женщинами из Монтгомери. В загородном клубе Фицджеральд познакомился с Зельдой Сейр, 17-летней южной красавицей и обеспеченной внучкой сенатора Конфедерации, чья расширенная семья владела Белым домом Конфедерации. Зельда была одной из самых знаменитых дебютанток эксклюзивного загородного клуба Монтгомери. Хотя он продолжал писать Джиневре, тщетно спрашивая, есть ли шанс возобновить их прежние отношения. Через три дня после того, как Джиневра вышла замуж за богатого чикагского бизнесмена, Фицджеральд в сентябре 1918 года признался Зельде в своей привязанности.

Пребывание Фицджеральда в Монтгомери ненадолго прервалось в ноябре 1918 года, когда его перевели на север в Кэмп-Миллс, Лонг-Айленд. Во время пребывания там союзные державы подписали перемирие с Германией, и война закончилась. Скотт вернулся на базу в Монтгомери, чтобы дождаться демобилизации, и возобновил свои поиски Зельды. Вместе Скотт и Зельда занимались тем, что он позже описал как сексуальное безрассудство, и к декабрю 1918 года они завершили свои отношения. Хотя Фицджеральд изначально не собирался жениться на Зельде, постепенно пара стала считать себя неофициально помолвленной, хотя Зельда отказывалась выходить за него замуж, пока он не станет финансово успешным.

После демобилизации 14 февраля 1919 года он переехал в Нью-Йорк, где безуспешно просил редакторов различных газет о работе. Затем он занялся написанием рекламных текстов, чтобы прокормить себя в поисках прорыва в качестве автора художественной литературы. Фицджеральд часто писал Зельде, а к марту 1920 года он послал Зельде кольцо своей матери, и они официально обручились. Несколько друзей Фицджеральда выступили против этого брака, так как считали, что Зельда ему не подходит. Епископальная семья Зельды также настороженно относилась к Скотту из-за его католического происхождения, неустойчивого финансового положения и чрезмерного употребления алкоголя.

В поисках своего состояния в Нью-Йорке Фицджеральд работал в рекламном агентстве Barron Collier и жил в одной комнате в Вест-Сайде на Манхэттене. Хотя он получил небольшую прибавку к зарплате за создание броского слогана «Мы поддерживаем чистоту в Маскатине» для прачечной в Айове, Фицджеральд жил в относительной бедности. Все еще стремясь к прибыльной литературной карьере, он написал несколько рассказов и сатир в свободное время. Отвергнутый более 120 раз, он продал только один рассказ, «Babes in the Woods», и получил за него жалкие 30 долларов.

Борьба и литературный прорыв

Мечты о прибыльной карьере в Нью-Йорке рухнули, Фицджеральд не смог убедить Зельду, что сможет содержать ее, и она разорвала помолвку в июне 1919 года. После того как Фицджеральд был отвергнут Джиневрой за два года до этого, последующий отказ Зельды поверг его в уныние. В то время как Нью-Йорк времен сухого закона переживал расцвет эпохи джаза, Фицджеральд чувствовал себя побежденным и лишенным руля: две женщины отвергли его подряд; ему не нравилась его работа в рекламе; его рассказы не продавались; он не мог позволить себе новую одежду, и его будущее казалось мрачным. Не имея возможности успешно зарабатывать на жизнь, Фицджеральд публично угрожал прыгнуть насмерть с оконного карниза Йельского клуба и ежедневно носил с собой револьвер, размышляя о самоубийстве.

В июле Фицджеральд уволился с рекламной работы и вернулся в Сент-Пол. Вернувшись в родной город неудачником, Фицджеральд стал светским затворником и поселился на верхнем этаже дома своих родителей по адресу 599 Саммит-авеню, на Соборном холме. Он решил предпринять последнюю попытку стать романистом и поставить все на карту — успех или неудачу книги. Воздерживаясь от алкоголя и вечеринок, он работал день и ночь, чтобы переработать «Романтического эгоиста» в «По эту сторону рая» — автобиографический рассказ о своих принстонских годах и романах с Джиневрой, Зельдой и другими.

Пока он пересматривал свой роман, Фицджеральд устроился на работу по ремонту крыш вагонов в мастерских Northern Pacific в Сент-Поле. Однажды вечером осенью 1919 года, после того как измученный Фицджеральд вернулся домой с работы, позвонил почтальон и принес телеграмму от издательства Scribner»s, в которой сообщалось, что его исправленная рукопись принята к публикации. Прочитав телеграмму, охваченный восторгом Фицджеральд побежал по улицам Сент-Пола, подгоняя случайные автомобили, чтобы поделиться новостью.

Дебютный роман Фицджеральда появился в книжных магазинах 26 марта 1920 года и мгновенно завоевал успех. В течение первого года было продано около 40 000 экземпляров романа «По эту сторону рая». В течение нескольких месяцев после публикации его дебютный роман стал культурной сенсацией в США, а Ф. Скотт Фицджеральд вошел в обиход. Такие критики, как Г. Л. Менкен, назвали это произведение лучшим американским романом года, а газетные обозреватели описали его как первый реалистический роман американского колледжа. Это произведение катапультировало карьеру Фицджеральда как писателя. Журналы стали принимать его ранее отвергнутые рассказы, а газета The Saturday Evening Post опубликовала его рассказ «Бернис распускает волосы» с его именем на обложке в мае 1920 года.

Новая слава Фицджеральда позволила ему получать гораздо более высокие гонорары за свои рассказы, и Зельда возобновила их помолвку, поскольку Фицджеральд теперь мог оплачивать ее привычный образ жизни. Хотя они снова были помолвлены, чувства Фицджеральда к Зельде были на самом низком уровне, и он сказал другу: «Мне было бы все равно, если бы она умерла, но я бы не смог вынести, чтобы на ней женился кто-то другой». 3 апреля 1920 года они поженились на простой церемонии в соборе Святого Патрика в Нью-Йорке. На момент свадьбы Фицджеральд утверждал, что ни он, ни Зельда все еще не любили друг друга, и первые годы их брака были больше похожи на дружбу.

Нью-Йорк и эпоха джаза

Живя в роскоши в отеле «Билтмор» в Нью-Йорке, молодожены стали национальными знаменитостями, как благодаря своему дикому поведению, так и благодаря успеху романа Фицджеральда. В «Билтморе» Скотт делал стойки на руках в вестибюле, а Зельда скользила по перилам отеля. Через несколько недель отель попросил их уехать, так как они мешали другим гостям. Пара переехала через два квартала в отель «Коммодор» на 42-й улице, где они полчаса крутились во вращающейся двери. Фицджеральд сравнивал их подростковое поведение в Нью-Йорке с двумя «маленькими детьми в большом ярком неисследованном сарае». Писательница Дороти Паркер впервые встретила эту пару, катаясь на крыше такси. «Они оба выглядели так, словно только что вышли на солнце, — вспоминала Паркер, — их молодость бросалась в глаза. Все хотели с ним познакомиться».

Поскольку Фицджеральд был одним из самых знаменитых романистов эпохи джаза, многие поклонники искали его знакомства. Он познакомился со спортивным обозревателем Рингом Ларднером, карикатуристом Рубом Голдбергом, актером Лью Филдсом и многими другими. Он стал близким другом критиков Джорджа Джина Натана и Г. Л. Менкена, влиятельных соредакторов журнала «The Smart Set», которые вели непрерывную культурную войну против пуританства в американском искусстве. На пике своего коммерческого успеха и культурной популярности Фицджеральд вспоминал, как однажды днем ехал в такси по Нью-Йорку и плакал, осознав, что никогда больше не будет так счастлив.

Эфемерное счастье Фицджеральда отражало общественное ликование «века джаза», термин, который он популяризировал в своих эссе и рассказах. Он описывал эту эпоху как мчащуюся «под своей собственной силой, обслуживаемую большими заправочными станциями, полными денег». В глазах Фицджеральда эта эпоха представляла собой морально свободное время, когда американцы разочаровались в преобладающих социальных нормах и были одержимы стремлением к самоудовлетворению.

В эту гедонистическую эпоху алкоголь все больше подпитывал светскую жизнь Фицджеральдов, и супруги употребляли джин-фруктовые коктейли на каждой вечеринке. Публично употребление алкоголя означало не более чем дремоту на вечеринках, но в частной жизни это приводило к ожесточенным ссорам.

По мере усугубления ссор супруги обвиняли друг друга в супружеской неверности. Они говорили друзьям, что их брак долго не продлится. После выселения из отеля «Коммодор» в мае 1920 года пара провела лето в коттедже в Вестпорте, штат Коннектикут, недалеко от Лонг-Айленд-Саунд.

Зимой 1921 года его жена забеременела, когда Фицджеральд работал над своим вторым романом «Прекрасные и проклятые», и пара отправилась в его дом в Сент-Поле, штат Миннесота, чтобы родить ребенка. 26 октября 1921 года Зельда родила их дочь и единственного ребенка Фрэнсиса Скотта «Скотти» Фицджеральда. Когда она выходила из наркоза, он записал, как Зельда говорила: «О, Боже, гуфо я пьяна. Марк Твен. Разве она не умна — у нее икота. Надеюсь, она красивая и дура — красивая маленькая дура». Позднее Фицджеральд использовал некоторые ее бредни почти дословно для диалога Дейзи Бьюкенен в «Великом Гэтсби».

Лонг-Айленд и второй роман

После рождения дочери Фицджеральд вернулся к написанию романа «Прекрасные и проклятые». Сюжет романа повествует о молодом художнике и его жене, которые становятся рассеянными и разорившимися во время вечеринок в Нью-Йорке. Персонажей Энтони Пэтча он создал по своему образцу, а Глорию Пэтч — по его словам, с холодным умом и эгоизмом Зельды. Журнал «Метрополитен» опубликовал рукопись в конце 1921 года, а издательство «Скрибнерс» выпустило книгу в марте 1922 года. Scribner»s подготовил первоначальный тираж в 20 000 экземпляров. Книга продавалась достаточно хорошо, что послужило основанием для дополнительного тиража в 50 000 экземпляров. В том же году Фицджеральд выпустил антологию из одиннадцати рассказов под названием «Сказки века джаза». Все рассказы, кроме двух, были написаны им до 1920 года.

После того, как Фицджеральд адаптировал свой рассказ «Овощ» в пьесу, в октябре 1922 года он и Зельда переехали в Грейт-Нек, Лонг-Айленд, чтобы быть поближе к Бродвею. Хотя он надеялся, что «Овощ» положит начало прибыльной карьере драматурга, премьера пьесы в ноябре 1923 года обернулась катастрофой. Скучающая публика ушла во время второго акта. Фицджеральд пожелал остановить спектакль и дезавуировать постановку. Во время антракта Фицджеральд спросил исполнителя главной роли Эрнеста Труэкса, планирует ли он закончить спектакль. Когда Труэкс ответил утвердительно, Фицджеральд убежал в ближайший бар. Погрязнув в долгах из-за провала пьесы, Фицджеральд писал короткие рассказы, чтобы восстановить свои финансы. Фицджеральд считал свои рассказы никчемными, за исключением «Зимних грез», которые он назвал своей первой попыткой воплотить идею «Гэтсби». Когда он не писал, Фицджеральд и его жена продолжали общаться и выпивать на вечеринках на Лонг-Айленде.

Несмотря на то, что ему нравилась обстановка на Лонг-Айленде, Фицджеральд не одобрял экстравагантные вечеринки, а богатые люди, с которыми он сталкивался, часто разочаровывали его. Стремясь подражать богачам, он находил их привилегированный образ жизни морально неприятным. Хотя Фицджеральд восхищался богатыми людьми, в нем таилась обида на них. Когда супруги жили на Лонг-Айленде, одним из самых богатых соседей Фицджеральда был Макс Герлах. Герлах, якобы родившийся в Америке в семье немецких иммигрантов, во время Первой мировой войны был майором в американских экспедиционных войсках и стал джентльменом-бутлегером, жившим в Нью-Йорке как миллионер. Демонстрируя свое новое богатство, Герлах устраивал пышные вечеринки, никогда не надевал одну и ту же рубашку дважды и создавал о себе мифы, в том числе о том, что он родственник германского кайзера. Эти подробности вдохновили Фицджеральда на создание его следующего произведения, «Великий Гэтсби».

Европа и «Великий Гэтсби

В мае 1924 года Фицджеральд и его семья переехали за границу в Европу. Он продолжал писать свой третий роман, который в итоге станет его опусом «Великий Гэтсби». Фицджеральд планировал роман с 1923 года, когда он рассказал своему издателю Максвеллу Перкинсу о своих планах создать произведение искусства, которое будет красивым и замысловатым. К середине 1923 года он уже написал 18 000 слов для своего романа, но отбросил большую часть своей новой истории как фальстарт. Первоначально роман назывался «Трималхион» — аллюзия на латинское произведение «Сатирикон», — и в нем рассказывалось о возвышении парвеню, который стремится к богатству, чтобы завоевать любимую женщину. В качестве исходного материала Фицджеральд в значительной степени опирался на свой опыт жизни на Лонг-Айленде и снова на свою пожизненную одержимость первой любовью Джиневрой Кинг. «Вся идея «Гэтсби», — объяснял он позже, — заключается в несправедливости того, что бедный молодой человек не может жениться на девушке с деньгами». Эта тема всплывает снова и снова, потому что я жил этим».

Работа над «Великим Гэтсби» замедлилась, пока Фицджеральды отдыхали на Французской Ривьере, где разразился супружеский кризис. Зельда влюбилась во французского военно-морского летчика Эдуарда Жозана. Днем она купалась на пляже, а вечером танцевала с ним в казино. Через шесть недель Зельда попросила развода. Фицджеральд хотел встретиться с Жозаном и запер Зельду в их доме до тех пор, пока он не сможет это сделать. Прежде чем произошла какая-либо конфронтация, Джозан, у которого не было намерения жениться на Зельде, покинул Ривьеру, и Фицджеральды больше никогда его не видели. Вскоре после этого Зельда получила передозировку снотворным. Пара никогда не говорила об этом инциденте, но этот эпизод привел к окончательному разрыву их брака. Позже Джозан отверг весь инцидент и заявил, что никакой неверности или романа не было: «Им обоим нужна была драма, они ее придумали, и, возможно, они стали жертвами собственного неустроенного и немного нездорового воображения».

После этого инцидента Фицджеральды переехали в Рим, где он в течение зимы вносил правки в рукопись «Гэтсби» и представил окончательный вариант в феврале 1925 года. Фицджеральд отклонил предложение в 10 000 долларов за права на издание сериала, так как это задержало бы публикацию книги. После выхода в свет 10 апреля 1925 года Уилла Кэтер, Т. С. Элиот и Эдит Уортон высоко оценили работу Фицджеральда, и роман получил в целом благоприятные отзывы от современных литературных критиков. Несмотря на такой прием, «Гэтсби» стал коммерческим провалом по сравнению с его предыдущими работами, «По эту сторону рая» (1920) и «Прекрасные и проклятые» (1922). К концу года книга была продана тиражом менее 23 000 экземпляров. До конца своей жизни «Великий Гэтсби» имел слабые продажи. Потребовались десятилетия, чтобы роман обрел свое нынешнее признание и популярность.

Хемингуэй и потерянное поколение

После зимовки в Италии Фицджеральды вернулись во Францию, где до 1926 года чередовали Париж и Французскую Ривьеру. В этот период он подружился с писательницей Гертрудой Стайн, книготорговкой Сильвией Бич, романистом Джеймсом Джойсом, поэтом Эзрой Паундом и другими членами американского эмигрантского сообщества в Париже, некоторые из которых позже будут причислены к «Потерянному поколению». Наиболее заметным среди них был относительно неизвестный Эрнест Хемингуэй, с которым Фицджеральд впервые встретился в мае 1925 года и стал восхищаться им. Хемингуэй позже вспоминал, что в этот ранний период их отношений Фицджеральд стал его самым верным другом.

В отличие от своей дружбы со Скоттом, Хемингуэй недолюбливал Зельду и назвал ее «сумасшедшей» в своих мемуарах «A Moveable Feast». Хемингуэй утверждал, что Зельда предпочитала, чтобы ее муж писал прибыльные короткие рассказы, а не романы, чтобы поддерживать привычный образ жизни. «Я всегда считала, что рассказ в «Пост» — это верх совершенства», — вспоминала позже Зельда, — «Но Скотт терпеть не мог их писать». Чтобы пополнить свои доходы, Фицджеральд часто писал рассказы для таких журналов, как The Saturday Evening Post, Collier»s Weekly и Esquire. Сначала он писал свои рассказы в «подлинной» манере, затем переписывал их, добавляя сюжетные повороты, что повышало их продаваемость в качестве журнальных историй. Это «нытье», как Хемингуэй называл такие продажи, стало больным местом в их дружбе. После прочтения «Великого Гэтсби» впечатленный Хемингуэй поклялся отложить все разногласия с Фицджеральдом в сторону и помогать ему всем, чем только можно, хотя и опасался, что Зельда подорвет писательскую карьеру Фицджеральда.

Хемингуэй утверждал, что Зельда стремилась уничтожить своего мужа, и она якобы насмехалась над Фицджеральдом по поводу размера его пениса. После осмотра в общественной уборной Хемингуэй подтвердил, что пенис Фицджеральда среднего размера. Вскоре произошел более серьезный разрыв, когда Зельда принизила Фицджеральда гомофобными словами и обвинила его в гомосексуальных отношениях с Хемингуэем. Фицджеральд решил заняться сексом с проституткой, чтобы доказать свою гетеросексуальность. Зельда обнаружила презервативы, которые он купил до того, как произошла встреча, и между ними произошла ожесточенная ссора, которая привела к затянувшейся ревности. Вскоре после этого Зельда бросилась с мраморной лестницы на вечеринке, потому что Фицджеральд, увлеченный беседой с Айседорой Дункан, проигнорировал ее. В декабре 1926 года, после двух неприятных лет, проведенных в Европе, которые значительно усугубили их брак, Фицджеральды вернулись в Америку.

Читайте также, биографии — Георг V

Путешествие в Голливуд и Лоис Моран

В 1926 году кинопродюсер Джон У. Консидайн-младший пригласил Фицджеральда в Голливуд в его золотой век, чтобы написать комедию о флапперах для компании United Artists. Он согласился и в январе 1927 года вместе с Зельдой переехал в бунгало, принадлежащее студии. В Голливуде Фицджеральды посещали вечеринки, на которых танцевали «черный низ» и общались с кинозвездами. На одной из вечеринок они возмутили гостей Рональда Колмана и Констанс Талмадж своей выходкой: они потребовали их часы и, удалившись на кухню, сварили дорогие часы в кастрюле с томатным соусом. Новизна голливудской жизни быстро померкла для Фицджеральдов, и Зельда часто жаловалась на скуку.

Во время посещения пышной вечеринки в поместье Пикфейр Фицджеральд познакомился с 17-летней Лоис Моран, звездой, получившей широкую известность благодаря роли в фильме «Стелла Даллас» (1925). Отчаявшись в интеллектуальной беседе, Моран и Фицджеральд часами обсуждали литературу и философию, сидя на лестнице. Фицджеральду был 31 год, и он был уже в расцвете сил, но пораженная Моран считала его утонченным, красивым и одаренным писателем. Поэтому она продолжила отношения с ним. Старлетка стала музой для писателя, и он написал о ней рассказ «Магнетизм», в котором молодая голливудская кинозвезда заставляет женатого писателя колебаться в своей сексуальной преданности жене. Позже Фицджеральд переписал Розмари Хойт — одну из центральных героинь романа «Ночь нежна» — в зеркало Моран.

Завидуя Фицджеральду и Морану, разгневанная Зельда подожгла собственную дорогую одежду в ванной в качестве акта саморазрушения. Она пренебрежительно отзывалась о подростке Моране как о «завтраке, который многие мужчины отождествляли с тем, чего им не хватает в жизни». Отношения Фицджеральда с Моран еще больше усугубили супружеские трудности Фицджеральдов, и после всего двух месяцев жизни в Голливуде эпохи джаза несчастная пара уехала в Делавер в марте 1927 года.

Болезнь Зельды и последний роман

Фицджеральды снимали «Эллерсли», особняк недалеко от Уилмингтона, штат Делавэр, до 1929 года. Фицджеральд вернулся к своему четвертому роману, но оказался не в состоянии добиться какого-либо прогресса из-за своего алкоголизма и плохой трудовой этики. Весной 1929 года супруги вернулись в Европу. Той зимой поведение Зельды становилось все более неустойчивым и агрессивным. Во время автомобильной поездки в Париж по гористым дорогам Гранд Корниш Зельда схватила руль автомобиля и попыталась убить себя, Фицджеральда и их 9-летнюю дочь, съехав с обрыва. После этого инцидента врачи поставили Зельде диагноз «шизофрения» в июне 1930 года. Пара отправилась в Швейцарию, где она проходила лечение в клинике. Они вернулись в Америку в сентябре 1931 года. В феврале 1932 года она была госпитализирована в клинику Фиппса при Университете Джона Хопкинса в Балтиморе, штат Мэриленд.

В апреле 1932 года, когда психиатрическая клиника разрешила Зельде путешествовать с мужем, Фицджеральд взял ее на обед с критиком Г. Л. Менкеном, теперь литературным редактором «Американ Меркьюри». В своем личном дневнике Менкен отметил, что Зельда «сошла с ума в Париже год или около того назад и до сих пор явно более или менее не в себе». На протяжении всего обеда она проявляла признаки душевного расстройства. Год спустя, когда Менкен встретился с Зельдой в последний раз, он описал ее психическое расстройство как очевидное для любого постороннего наблюдателя, а ее разум как «только наполовину вменяемый». Он сожалел, что Фицджеральд не может писать романы, поскольку ему приходится писать журнальные статьи, чтобы оплачивать психиатрическое лечение Зельды.

В это время Фицджеральд арендовал поместье «La Paix» в пригороде Таусона, штат Мэриленд, и работал над своим следующим романом, который в значительной степени опирался на недавний опыт. Речь шла о перспективном молодом американце по имени Дик Дайвер, который женится на психически больной девушке; их брак разрушается, пока они находятся за границей в Европе. Пока Фицджеральд работал над своим романом, Зельда написала — и отправила в Scribner»s — свою собственную беллетризованную версию этих же автобиографических событий в книге «Сохрани мне вальс» (1932). Раздраженный тем, что он увидел кражу сюжета своего романа, Фицджеральд позже назовет Зельду плагиатором и третьесортным писателем. Несмотря на свое раздражение, он настоял на незначительных изменениях в работе и убедил Перкинса опубликовать роман Зельды. Издательство Scribner»s опубликовало роман Зельды в октябре 1932 года, но он оказался коммерческим и критическим провалом.

Роман самого Фицджеральда вышел в свет в апреле 1934 года под названием «Ночь нежна» и получил смешанные отзывы. Его структура оттолкнула многих критиков, которые посчитали, что Фицджеральд не оправдал их ожиданий. Хемингуэй и другие утверждали, что такая критика была вызвана поверхностным прочтением материала и реакцией Америки эпохи депрессии на статус Фицджеральда как символа избыточности эпохи джаза. После публикации роман продавался не очень хорошо: за первые три месяца было продано около 12 000 экземпляров, но, как и «Великий Гэтсби», репутация книги с тех пор значительно выросла.

Великая депрессия и упадок

В условиях Великой депрессии произведения Фицджеральда считались элитарными и материалистическими. В 1933 году журналист Мэтью Джозефсон раскритиковал рассказы Фицджеральда, заявив, что многие американцы больше не могут позволить себе пить шампанское, когда им заблагорассудится, или поехать в отпуск на Монпарнас в Париже. Как вспоминал писатель Бадд Шульберг, «мое поколение считало Ф. Скотта Фицджеральда скорее эпохой, чем писателем, и когда в результате экономического удара 1929 года шейхи и флапперы стали превращаться в безработных мальчиков или малооплачиваемых девочек, мы сознательно и немного воинственно отвернулись от Фицджеральда».

С падением популярности Фицджеральд начал страдать финансово, и к 1936 году его гонорары за книги составляли 80 долларов. Стоимость его роскошного образа жизни и медицинские счета Зельды быстро догнали его, в результате чего он оказался в постоянных долгах. Он полагался на займы своего агента, Гарольда Обера, и издателя Перкинса. Когда Обер перестал давать деньги, пристыженный Фицджеральд разорвал отношения со своим агентом, считая, что Обер потерял веру в него из-за его алкоголизма.

Поскольку Фицджеральд был алкоголиком на протяжении многих лет, к концу 1930-х годов тяжелые запои подорвали его здоровье. Его алкоголизм привел к кардиомиопатии, ишемической болезни сердца, стенокардии, одышке и синкопальным приступам. По словам биографа Нэнси Милфорд, заявления Фицджеральда о том, что он болен туберкулезом (ТБ), служили предлогом для прикрытия его болезней, связанных с употреблением алкоголя. Исследователь творчества Фицджеральда Мэтью Дж. Брокколи утверждает, что Фицджеральд на самом деле страдал рецидивирующим туберкулезом. Другой биограф, Артур Мизенер, отмечает, что Фицджеральд перенес легкий приступ туберкулеза в 1919 году и окончательно убедился в наличии туберкулезного кровоизлияния в 1929 году. В 1930-х годах, когда его здоровье ухудшилось, Фицджеральд рассказал Хемингуэю о своем страхе умереть от закупорки легких.

Ухудшающееся здоровье, хронический алкоголизм и финансовые проблемы Фицджеральда стали причиной трудных лет в Балтиморе. Его друг Г. Л. Менкен написал в июне 1934 года в дневнике, что «случай с Ф. Скоттом Фицджеральдом стал удручающим. Он буйно пьет и стал надоедливым. Его жена, Зельда, которая уже много лет является сумасшедшей, сейчас находится в больнице Шеппард-Пратт, а он живет на Парк-авеню со своей маленькой дочерью Скотти». К 1935 году алкоголизм нарушил писательскую деятельность Фицджеральда и ограничил остроту его ума. С 1933 по 1937 год он был госпитализирован в связи с алкоголизмом восемь раз. В сентябре 1936 года журналист Мишель Мок из газеты New York Post публично сообщил об алкоголизме Фицджеральда и его карьерных неудачах в статье, получившей широкое распространение. Статья нанесла ущерб репутации Фицджеральда и побудила его к попытке самоубийства после ее прочтения.

В том же году сильная суицидальная мания Зельды привела к необходимости ее длительного пребывания в больнице Хайленд в Эшвилле, Северная Каролина. Будучи почти банкротом, Фицджеральд провел большую часть 1936 и 1937 годов, живя в дешевых отелях в окрестностях Эшвилла. Его попытки написать и продать больше рассказов потерпели неудачу. Позже в одном из рассказов он назвал этот период упадка в своей жизни «трещиной». Внезапная смерть матери Фицджеральда и психическая деградация Зельды привели к дальнейшему распаду его брака. В последний раз он увидел Зельду во время поездки на Кубу в 1939 году. Во время этой поездки зрители на петушиных боях избили Фицджеральда, когда он попытался вмешаться в борьбу против жестокого обращения с животными. Он вернулся в Соединенные Штаты и — его нездоровье усугублялось чрезмерным употреблением алкоголя — прошел курс госпитализации в больнице «Докторс» на Манхэттене.

Возвращение в Голливуд

Тяжелое финансовое положение Фицджеральда вынудило его в 1937 году принять выгодный контракт сценариста с компанией Metro-Goldwyn-Mayer (MGM), что потребовало его переезда в Голливуд. Несмотря на то, что Фицджеральд заработал свой самый высокий на тот момент годовой доход (29 757,87 долларов США, что эквивалентно 560 922 долларам США в 2021 году), он потратил большую часть своего дохода на психиатрическое лечение Зельды и школьные расходы своей дочери Скотти. В течение следующих двух лет Фицджеральд снимал дешевую комнату в бунгало «Сад Аллаха» на бульваре Сансет. Пытаясь воздержаться от алкоголя, Фицджеральд пил большое количество кока-колы и ел много сладостей.

Разлученный с Зельдой, Фицджеральд попытался воссоединиться со своей первой любовью Джиневрой Кинг, когда богатая чикагская наследница посетила Голливуд в 1938 году. «Она была первой девушкой, которую я когда-либо любил, и до сих пор я старательно избегал встреч с ней, чтобы сохранить иллюзию совершенства», — сообщил Фицджеральд своей дочери Скотти незадолго до запланированной встречи. Встреча оказалась неудачной из-за неконтролируемого алкоголизма Фицджеральда, и разочарованная Джиневра вернулась на восток в Чикаго.

Вскоре после этого одинокий Фицджеральд начал отношения с национальным обозревателем сплетен Шейлой Грэм, которая стала его последней спутницей перед смертью. После сердечного приступа, случившегося в аптеке Шваба, врач предписал Фицджеральду избегать сильных нагрузок. Фицджеральду приходилось подниматься на два лестничных пролета в свою квартиру, в то время как Грэм жила на первом этаже. В связи с этим он переехал к Грэму, который жил в Голливуде на Норт-Хейворт-авеню, в одном квартале к востоку от квартиры Фицджеральда на Норт-Лорел-авеню.

На протяжении всех их отношений Грэм утверждал, что Фицджеральд страдал от постоянного чувства вины из-за психического заболевания Зельды и ее заключения в тюрьму. Он неоднократно пытался протрезветь, страдал от депрессии, испытывал вспышки ярости и пытался покончить с собой. В тех случаях, когда Фицджеральд терпел неудачу в попытках стать трезвенником, он спрашивал незнакомых людей: «Я Ф. Скотт Фицджеральд. Вы читали мои книги. Вы читали «Великого Гэтсби», не так ли? Помните?» Поскольку Грэм не читала ни одного из его произведений, Фицджеральд попытался купить ей комплект своих романов. Посетив несколько книжных магазинов, он понял, что они перестали продавать его произведения. Осознание того, что его как автора практически забыли, еще больше угнетало его.

На этом последнем этапе своей карьеры Фицджеральд работал над сценариями, включая переработку «Мадам Кюри» (1943) и неиспользованный диалог для «Унесенных ветром» (1939) — книги, которую Фицджеральд называл неоригинальной и «сказкой старых жен». Оба задания остались неаккредитованными. Работа над «Тремя товарищами» (1938) стала его единственной сценарной заслугой. К досаде студии, Фицджеральд пренебрег правилами написания сценария и включил в него описания, более подходящие для романа. В свободное время он работал над своим пятым романом, «Последний магнат», основанном на истории руководителя кинокомпании Ирвинга Тальберга. В 1939 году компания MGM расторгла с ним контракт, и Фицджеральд стал внештатным сценаристом. Во время работы над фильмом «Зимний карнавал» (1939) у Фицджеральда случился алкогольный рецидив, и он обратился за помощью к нью-йоркскому психиатру Ричарду Хоффману.

Режиссер Билли Уайлдер описал приход Фицджеральда в Голливуд как «великого скульптора, которого наняли для выполнения сантехнических работ». Эдмунд Уилсон и Аарон Лэтэм предположили, что Голливуд высосал творческие способности Фицджеральда, как вампир. Неудачи в Голливуде подтолкнули его вернуться к пьянству, и в 1939 году он выпивал почти 40 бутылок пива в день. Начиная с того года, Фицджеральд высмеивал себя как голливудского халтурщика через персонажа Пэта Хобби в серии из 17 рассказов. Первоначально Esquire опубликовал рассказы Пэта Хобби в период с января 1940 года по июль 1941 года. Приближаясь к последнему году жизни, Фицджеральд с сожалением писал своей дочери: «Сейчас я жалею, что никогда не расслаблялся и не оглядывался назад — но сказал в конце «Великого Гэтсби»: Я нашел свою линию — отныне это на первом месте. Это мой непосредственный долг — без этого я ничто».

Последний год и смерть

Фицджеральд достиг трезвости за год до своей смерти, а Грэм описал последний год их совместной жизни как один из самых счастливых периодов их отношений. В ночь на 20 декабря 1940 года Фицджеральд и Грэм посетили премьеру фильма «Эта вещь называется любовь». Когда пара покидала театр Pantages, у трезвого Фицджеральда закружилась голова, и он с трудом дошел до своего автомобиля. Наблюдая за зрителями, он сказал Грэхему напряженным голосом: «Полагаю, люди подумают, что я пьян».

На следующий день, когда Фицджеральд составлял аннотацию к только что полученному Принстонскому еженедельнику для выпускников, Грэм увидел, как он вскочил с кресла, схватился за каминную полку и рухнул на пол, не проронив ни звука. Лежа на спине, он задыхался и терял сознание. После неудачных попыток привести его в чувство Грэм побежал за Гарри Калвером, управляющим домом. Войдя в квартиру, Калвер сказал: «Боюсь, он умер». Фицджеральд умер от облитерирующего коронарного атеросклероза в возрасте 44 лет.

Узнав о смерти отца, Скотти позвонила Грэм из Вассара и попросила ее не присутствовать на похоронах из соображений светских приличий. Вместо Грэм на похоронах присутствовала ее подруга Дороти Паркер, которая провела их в задней комнате салона гробовщика. Заметив, что на похоронах присутствовало мало людей, Паркер пробормотала «бедный сукин сын» — строчку из похорон Джея Гэтсби в «Великом Гэтсби». Когда плохо бальзамированный труп Фицджеральда был доставлен в Бетесду, штат Мэриленд, на его похоронах присутствовало всего тридцать человек. Среди присутствующих были его единственный ребенок Скотти, его агент Гарольд Обер и его пожизненный редактор Максвелл Перкинс.

Зельда восхваляла Фицджеральда в письме к другу: «Он был такой же духовно щедрой душой, как и все остальные… Кажется, что он всегда планировал счастье для Скотти и для меня. Книги для чтения, места, куда можно пойти. Жизнь казалась такой многообещающей, когда он был рядом». … Скотт был для меня самым лучшим другом, которого только может иметь человек». Во время его смерти Римско-католическая церковь отклонила просьбу семьи о том, чтобы Фицджеральд, не практикующий католик, был похоронен на семейном участке на католическом кладбище Святой Марии в Роквилле, штат Мэриленд. Вместо этого Фицджеральд был похоронен с простой протестантской службой на кладбище Rockville Union Cemetery. Когда Зельда погибла во время пожара в психиатрической больнице Хайленд в 1948 году, она была похоронена рядом с ним на кладбище Роквилл Юнион. В 1975 году Скотти успешно подала прошение о пересмотре ранее принятого решения, и останки ее родителей были перенесены на семейный участок в церкви Святой Марии.

Критическая переоценка

На момент смерти Фицджеральд считал свою жизнь неудавшейся, а свои произведения — забытыми. Те немногие критики, которые были знакомы с его творчеством, считали его неудавшимся алкоголиком — воплощением декаданса эпохи джаза. В некрологе «Нью-Йорк Таймс» его творчество было навсегда связано с эпохой, «когда джин был национальным напитком, а секс — национальной одержимостью». В ретроспективных обзорах, которые последовали после его смерти, литературные критики, такие как Питер Квеннелл, назвали его опус «Великий Гэтсби» всего лишь ностальгической исторической пьесой с «грустью и отдаленным весельем мелодии Гершвина».

Анализируя эти посмертные нападки, Джон Дос Пассос высказал мнение, что многим литературным критикам в популярных газетах не хватает элементарной проницательности в отношении писательского искусства. «Самое странное в статьях, которые появились после смерти Фицджеральда, — вспоминал позже Дос Пассос, — было то, что авторы, похоже, считали, что им не нужно читать его книги; все, что им было нужно для получения лицензии на то, чтобы выбросить их в пепельницу, — это навесить на них ярлык, что они были написаны в такой-то и такой-то период в прошлом».

Через год после его смерти Эдмунд Уилсон завершил незаконченный пятый роман Фицджеральда «Последний магнат», используя обширные примечания автора, и включил «Великого Гэтсби» в издание, вызвав новый интерес и дискуссию среди критиков. Во время Второй мировой войны «Великий Гэтсби» приобрел еще большую популярность, когда Совет по книгам военного времени распространил бесплатные экземпляры издания для вооруженных сил среди американских солдат, служащих за границей. Красный Крест распространил роман среди заключенных в японских и немецких лагерях для военнопленных. К 1945 году среди американских военнослужащих было распространено более 123 000 экземпляров «Великого Гэтсби». К 1960 году — через тридцать пять лет после публикации романа — книга продавалась тиражом 100 000 экземпляров в год. Возрождение интереса к роману заставило редактора газеты «Нью-Йорк Таймс» Артура Мизенера провозгласить его шедевром американской литературы.

К 21 веку «Великий Гэтсби» был продан миллионными тиражами, и роман является обязательным чтением во многих классах средней школы и колледжа. Несмотря на то, что роман был опубликован более ста лет назад, ученые продолжают ссылаться на него, считая его важным для понимания современной Америки. По словам профессора Джона Куэла из Нью-Йоркского университета: «Если вы хотите узнать об Испании, вы читаете «Солнце тоже восходит» Хемингуэя. Если вы хотите узнать о Юге, вы читаете Фолкнера. Если вы хотите узнать, что такое Америка, вы читаете «Великого Гэтсби». Фицджеральд — квинтэссенция американского писателя».

Посмертная известность

Популярность «Великого Гэтсби» привела к широкому интересу к самому Фицджеральду. К 1950-м годам он стал культовой фигурой в американской культуре и был более широко известен, чем в любой период своей жизни. В 1952 году критик Сирил Коннолли заметил, что «помимо растущего писательского авторитета, Фицджеральд теперь прочно утвердился в качестве мифа, американской версии Умирающего Бога, Адониса письма», чей взлет и падение неизбежно вызывают сравнения с самой эпохой джаза.

Семь лет спустя друг Фицджеральда Эдмунд Уилсон заметил, что теперь он получает множество писем от женщин-поклонниц произведений Фицджеральда и что его небезупречный друг-алкоголик посмертно стал «полубожественной личностью» в народном воображении. Поддерживая эти мнения, писатель Адам Гопник утверждал, что вопреки утверждению Фицджеральда о том, что «в жизни американцев нет вторых актов», Фицджеральд стал «не пикантной сноской на плохо названное время, а вечной легендой Запада».

Спустя десятилетия после его смерти дом детства Фицджеральда «Саммит Террас» в Сент-Поле стал Национальной исторической достопримечательностью в 1971 году. Фицджеральд не любил этот дом и считал его архитектурным чудовищем. В 1990 году Университет Хофстра основал Общество Ф. Скотта Фицджеральда, которое позже стало филиалом Американской литературной ассоциации. Во время пандемии COVID-19 общество организовало онлайн-чтение книги «По эту сторону рая», чтобы отметить ее столетний юбилей. В 1994 году Всемирный театр в Сент-Поле, где проходила радиопередача A Prairie Home Companion, был переименован в Театр Фицджеральда.

Литературная эволюция

Авторский голос Ф. Скотта Фицджеральда, как и у большинства современных писателей его эпохи, развивался и созревал с течением времени, и каждый его последующий роман представлял собой заметный прогресс в литературном качестве. Несмотря на то, что в конце концов его коллеги назвали его обладателем «лучшего повествовательного дара столетия», этот повествовательный дар не сразу проявился в его ранних произведениях. Считая, что проза берет начало в лирическом стихе, Фицджеральд поначалу создавал свои предложения исключительно на слух, и, как следствие, его ранние работы содержали многочисленные малапропизмы и описательные нон-сиквенсы, которые раздражали как редакторов, так и читателей. Во время этих первых попыток написания художественной литературы он получил более 122 писем с отказами, а издательство «Скрибнерс» трижды отклоняло его первый роман, несмотря на то, что он был тщательно переписан.

Для своего первого романа Фицджеральд использовал в качестве литературных образцов произведение Г. Г. Уэллса «Тоно-Бунгей» 1909 года и роман сэра Комптона Маккензи «Зловещая улица» 1913 года, в котором рассказывалось о взрослении молодого студента Оксфордского университета. Хотя Фицджеральд подражал сюжету романа Маккензи, его дебютное произведение разительно отличалось от него своим экспериментальным стилем. Он отказался от устоявшейся техники повествования, характерной для большинства романов, и вместо этого развернул сюжет в виде текстовых фрагментов, писем и поэзии, перемешанных между собой. Эта атональная смесь различных вымышленных элементов побудила культурную элиту превозносить молодого Фицджеральда как литературного первопроходца, чьи произведения осовременили устоявшуюся литературу, которая «отстала от современных привычек так же далеко, как и от современной истории». Его творчество, заявляли они, пульсировало оригинальностью.

Хотя критики оценили роман «По эту сторону рая» как весьма оригинальный, они осудили его форму и построение. Они подчеркивали, что произведению присущи «почти все недостатки и недочеты, которые только могут быть в романе», и вскоре сложилось единое мнение, что проза Фицджеральда оставляет желать лучшего. Он умел писать увлекательно, признавали его недоброжелатели, но уделял мало внимания форме и построению. Прочитав и переварив эту критику своего дебютного романа, Фицджеральд стремился улучшить форму и построение своей прозы в следующем произведении и вообще решиться на новый жанр художественной литературы.

Для своего второго произведения Фицджеральд отбросил атрибуты студенческих романов и создал «иронично-пессимистический» роман в стиле творчества Томаса Харди. После публикации «Прекрасных и проклятых» редактор Макс Перкинс и другие отметили заметное изменение качества его прозы. Если «По эту сторону рая» отличалась работящей прозой и хаотичной организацией, то «Прекрасные и проклятые» демонстрировали превосходную форму и конструкцию пробудившегося литературного сознания.

Хотя критики сочли «Прекрасных и проклятых» менее новаторскими, чем его предшественник, многие признали, что значительное улучшение литературной формы и построения между первым и вторым романами предвещало большие перспективы для будущего Фицджеральда. Джон В. А. Уивер в 1922 году предсказал, что по мере становления Фицджеральда как писателя он будет считаться одним из величайших авторов американской литературы. Следовательно, возникли ожидания, что Фицджеральд значительно улучшит свое третье произведение.

При написании «Великого Гэтсби» Фицджеральд решил отойти от процесса написания своих предыдущих романов и создать сознательное художественное достижение. Он отказался от реализма двух предыдущих романов и создал творческое произведение с устойчивым воображением. Для этого он сознательно подражал литературным стилям Джозефа Конрада и Уиллы Кэтер. Особое влияние на него оказало произведение Кэтер «Потерянная леди», написанное в 1923 году, в котором изображена богатая замужняя светская львица, преследуемая несколькими романтическими ухажерами и символически воплощающая американскую мечту.

После публикации «Великого Гэтсби» Фицджеральд усовершенствовал свой стиль прозы и построение сюжета, и литераторы теперь называли его мастером своего дела. Читатели хвалили его за то, что «Гэтсби» «компактен, экономен, отточен в технике романа», а его произведения теперь содержат «самые приятные маленькие штрихи современного наблюдения, которые только можно себе представить — такие легкие, такие нежные, такие острые». Устранив прежние недостатки своего письма, он превратился из «блестящего импровизатора» в «добросовестного и кропотливого художника». Гертруда Стайн утверждала, что Фицджеральд превзошел современных писателей, таких как Хемингуэй, благодаря своему мастерскому умению писать естественными предложениями.

Осознание того, что Фицджеральд настолько усовершенствовался как романист, что «Гэтсби» стал шедевром, сразу же стало очевидным для некоторых представителей литературного мира. Эдит Уортон отметила, что «Гэтсби» настолько улучшил предыдущие работы Фицджеральда, что стал «прыжком в будущее» для американских романов, а Т. С. Элиот считал, что роман стал поворотным пунктом в американской литературе. После прочтения «Гэтсби» Гертруда Стайн заявила, что Фицджеральда «будут читать, когда многие из его известных современников будут забыты».

Через девять лет после публикации «Великого Гэтсби», в 1934 году, Фицджеральд закончил свой четвертый роман «Ночь нежна». К этому времени сфера литературы сильно изменилась в связи с началом Великой депрессии, и некогда популярные писатели, такие как Фицджеральд и Хемингуэй, писавшие об образе жизни высшего среднего класса, теперь подвергались пренебрежительному отношению в литературной периодике, в то время как так называемые «пролетарские романисты» пользовались всеобщим одобрением.

В связи с этими изменениями, хотя Фицджеральд продемонстрировал в романе «Ночь нежна» мастерство «словесных нюансов, гибкого ритма, драматического построения и существенной трагикомедии», многие рецензенты отвергли произведение за его отстраненность от политических проблем эпохи. Тем не менее, мнение меньшинства высоко оценило произведение как лучший американский роман со времен «Великого Гэтсби». Обобщая творческий путь Фицджеральда от начинающего романиста до великого автора, Берк Ван Аллен заметил, что ни один другой американский романист не демонстрировал такого «постоянно растущего мастерства владения своей техникой и регулярно возрастающей чувствительности к эстетическим ценностям жизни».

После смерти Фицджеральда такие писатели, как Джон Дос Пассос, оценили постепенный рост литературного качества Фицджеральда и предположили, что его незавершенный пятый роман «Последний магнат» мог бы стать величайшим достижением Фицджеральда. В 1945 году Дос Пассос утверждал, что Фицджеральд наконец-то достиг великого и неповторимого стиля как романист; следовательно, даже в виде незаконченного фрагмента, размеры его произведения подняли «уровень американской художественной литературы» так же, как «строка Марлоу в чистом стихе подняла весь елизаветинский стих».

В отличие от заметного прогресса в литературном качестве и художественной зрелости его романов, 164 коротких рассказа Фицджеральда продемонстрировали противоположную тенденцию и вызвали значительную критику. Если романы он писал с сознательным художественным настроем, то основным стимулом для написания рассказов стали деньги. Во время длительных перерывов между романами его рассказы поддерживали его материально, но он сетовал, что ему приходится «писать много тухлого материала, который наводит на меня скуку и делает меня подавленным».

Понимая, что такие журналы, как Saturday Evening Post и Esquire, с большей вероятностью будут публиковать рассказы, потворствующие молодой любви и содержащие слащавые развязки, Фицджеральд стал умело приспосабливать свои короткие рассказы к превратностям коммерческих вкусов. Благодаря этому он быстро стал одним из самых высокооплачиваемых журнальных писателей своей эпохи и на пике своей славы зарабатывал 4 000 долларов за рассказ в «Saturday Evening Post».

С 1920 года и до самой смерти Фицджеральд публиковал в журнале почти четыре произведения в год, и только в 1931 году он заработал около 40 000 долларов (что эквивалентно 712 735 долларам в 2021 году), быстро опубликовав семнадцать рассказов.

Хотя Фицджеральд был ослепительным экстемпоратором, его рассказы критиковали за отсутствие тематической связности и качества. Критик Пол Розенфельд писал, что многие из рассказов Фицджеральда «лежат в плоскости, уступающей той, на которой простирается его лучший материал». Повторяя критику Хемингуэя о том, что Фицджеральд испортил свои рассказы, переписывая их в угоду читателям журналов, Розенфельд отметил, что Фицджеральд унизил свой дар рассказчика, превратив свои рассказы в светские романы с неизбежным счастливым концом.

Комментируя эту тенденцию в рассказах Фицджеральда, Дос Пассос заметил, что «каждый, кто в течение последних двадцати лет прикладывал перо к бумаге, ежедневно мучился от трудности решить, что ему делать — «хорошее» письмо, которое удовлетворит его совесть, или «дешевое» письмо, которое удовлетворит его карманный кошелек….. Большая часть жизни самого Фицджеральда была превращена в ад подобной шизофренией».

Вымышленные темы

На протяжении большей части своей литературной карьеры культурные комментаторы называли Фицджеральда главным летописцем поколения эпохи джаза, чья жизнь определялась переходом общества к современности. В отличие от старшего «Потерянного поколения», к которому принадлежали Фицджеральд и Хемингуэй, поколение «века джаза» — это молодые американцы, которые были подростками во время Первой мировой войны и которых в значительной степени не коснулись психологические и материальные ужасы разрушительного конфликта.

Своим дебютным романом Фицджеральд стал первым писателем, обратившим внимание всей страны на это поколение. Он привлек внимание нации к действиям их сыновей и дочерей, резвящихся на грохочущем сиденье родстера Bearcat на одинокой дороге, и вызвал общественные дебаты по поводу их предполагаемой безнравственности. Благодаря этой тематической направленности, его работы стали сенсацией среди студентов колледжей, а пресса изобразила его как знаменосца «бунтующей молодежи». «Ни одно поколение американцев не имело такого убедительного и неподкупного летописца, как Фицджеральд, писал Ван Аллен в 1934 году, и ни один автор не был так отождествлен с поколением, о котором писал.

Отмечая культурную связь между Фицджеральдом и пламенной молодежью эпохи джаза, Гертруда Стайн написала в своих мемуарах «Автобиография Элис Б. Токлас», что художественная литература писателя по сути создала это новое поколение в сознании публики. Поддерживая это утверждение, критики Джон В. А. Уивер и Эдмунд Уилсон настаивали на том, что Фицджеральд наделил поколение эпохи джаза даром самосознания и одновременно заставил общественность осознать их как отдельную когорту.

Восприятие Фицджеральда как летописца эпохи джаза и ее бессовестной молодежи привело к тому, что различные общественные деятели осудили его произведения. Они осуждали использование им современного «чужого сленга» и утверждали, что его изображения молодых людей, занимающихся пьянством и добрачным сексом, полностью выдуманы. Фицджеральд высмеивал такую критику и считал, что ослепленные эксперты хотят отвергнуть его произведения, чтобы сохранить свои устаревшие представления об американском обществе.

Поскольку писания Фицджеральда сделали его «выдающимся агрессором в маленькой войне» между «пламенной молодежью против старой гвардии», ряд социальных консерваторов позже радовались его смерти. Спустя всего несколько недель после смерти Фицджеральда в 1940 году Уэстбрук Пеглер написал в колонке для газеты «Нью-Йорк Уорлд Телеграм», что уход автора из жизни вызвал «воспоминания о причудливой кучке недисциплинированных и самовлюбленных сопляков, которые были полны решимости не тянуть свой груз в лодке и хотели, чтобы мир бросил все, сел и зарычал вместе с ними. Пинок в штаны и удар по скальпу были им нужнее».

В художественной литературе Ф. Скотта Фицджеральда постоянно звучит тема психической и моральной пропасти между средним американцем и богатой элитой. Эта постоянная тема объясняется жизненным опытом Фицджеральда, когда он был «бедным мальчиком в богатом городе; бедным мальчиком в школе богатого мальчика; бедным мальчиком в клубе богатого человека в Принстоне». Он «чувствовал коррупцию в богатых и не доверял их могуществу». Вследствие этого он стал ярым критиком американского досугового класса и в своих произведениях сатирически изображал их жизнь.

Эта увлеченность праздной жизнью американского досугового класса в произведениях Фицджеральда вызвала критику. Г. Л. Менкен считал, что близорукое внимание Фицджеральда к богатым отвлекает от более широкой значимости его наблюдений за обществом. Он утверждал, что «главное, что интересует основного Фицджеральда, — это все еще яркая демонстрация современной американской жизни — и особенно дьявольский танец, который происходит на самом верху. Его не волнуют пот и страдания низшего стада».

Тем не менее, Менкен признал, что Фицджеральд ближе всех подошел к тому, чтобы передать «идиотскую погоню богачей за сенсациями, их почти невероятную глупость и тривиальность, их блестящую развязность». Его произведения высмеивали тех, «кто пользуется всеми привилегиями европейского правящего класса и не несет никакой ответственности». По этой причине критики предсказывали, что большая часть художественных произведений Фицджеральда станет вечными социальными документами, запечатлевшими обнаженную продажность гедонистического века джаза.

После смерти Фицджеральда ученые сосредоточились на том, как в художественной литературе Фицджеральда прослеживается укоренившееся классовое неравенство в американском обществе. Его роман «Великий Гэтсби» подчеркивает неспособность американского низшего класса выйти за рамки своего происхождения. Хотя ученые выдвигают различные объяснения продолжения классовых различий в США, существует единое мнение относительно веры Фицджеральда в их неизменность. Хотя основной конфликт происходит между укоренившимися источниками социально-экономической власти и выскочками, которые угрожают их интересам, художественная литература Фицджеральда показывает, что классовое постоянство сохраняется, несмотря на капиталистическую экономику страны, которая поощряет инновации и приспособляемость. Даже если более бедные американцы становятся богатыми, они по-прежнему уступают американцам со «старыми деньгами». Следовательно, герои Фицджеральда оказываются в ловушке жесткой американской классовой системы.

Большая часть художественных произведений Фицджеральда написана под влиянием его жизненного опыта аутсайдера в обществе. Будучи маленьким мальчиком, выросшим на востоке Среднего Запада, он постоянно напрягался, «чтобы соответствовать стандартам богатых людей Сент-Пола и Чикаго, среди которых ему пришлось расти, не имея денег, чтобы конкурировать с ними». Его более состоятельные соседи считали молодого автора и его семью представителями низшего класса, а его одноклассники в богатых учебных заведениях, таких как Ньюман и Принстон, воспринимали его как парвеню. Его последующая жизнь в качестве эмигранта в Европе и писателя в Голливуде укрепила это пожизненное ощущение чужака.

Следовательно, многие персонажи Фицджеральда определяются их чувством «инаковости». В частности, Джей Гэтсби, которого другие персонажи называют «мистер Никто ниоткуда», выступает в роли шифра из-за своего туманного происхождения, неясной этнорелигиозной принадлежности и неопределенного классового статуса. Родословная Гэтсби не позволяет ему получить желанный статус американца из старого фонда. Следовательно, восхождение Гэтсби считается угрозой не только из-за его статуса нувориша, но и потому, что он воспринимается как чужак.

Из-за таких тем ученые утверждают, что в художественной литературе Фицджеральда запечатлен вечный американский опыт, поскольку это история об аутсайдерах и тех, кто на них обижен — будь то новоприбывшие иммигранты, нувориши или успешные меньшинства. Поскольку американцы, живущие в 1920-х годах и по сей день, вынуждены ориентироваться в обществе с укоренившимися предрассудками, изображение Фицджеральдом в художественной литературе возникающих в результате этого тревог по поводу статуса и социальных конфликтов подчеркивается учеными как сохраняющее свою актуальность почти сто лет спустя.

Критика

Хотя многие современные критики и литературные коллеги считали Фицджеральда обладателем «лучшего повествовательного дара столетия», они, тем не менее, утверждали, что в его художественной литературе не хватает вовлеченности в актуальные социально-политические проблемы своего времени, и ему не хватает осознанного понимания того, как использовать свой значительный талант автора.

Поэт Эдна Сент-Винсент Миллей, которая познакомилась с Фицджеральдом во время его пребывания за границей в Париже, сравнила его с «глупой старухой, которой кто-то оставил бриллиант; она чрезвычайно гордится этим бриллиантом и показывает его каждому прохожему, и все удивляются, что такая невежественная старуха может обладать столь ценной драгоценностью». Его друг Эдмунд Уилсон согласился с оценкой Миллэй и сказал, что Фицджеральд был одаренным писателем с живым воображением, у которого не было интеллектуальных идей для выражения. Уилсон утверждал, что ранние произведения Фицджеральда, такие как «По эту сторону рая», страдают тем недостатком, что они бессмысленны и лишены интеллектуального содержания.

Уилсон пытался убедить Фицджеральда писать о социальных проблемах Америки, но Фицджеральд не верил, что художественная литература должна использоваться в качестве политического инструмента. Уилсон также настаивал на том, чтобы Фицджеральд поддержал такие дела, как защита Сакко и Ванцетти, но Фицджеральд не был заинтересован в активизме, и его раздражало даже чтение статей о политически напряженном деле Сакко и Ванцетти, которое стало селебром среди американских литераторов в 1920-е годы. Сам Фицджеральд приписывал отсутствие идейного содержания в своих произведениях воспитанию, поскольку его родители также не интересовались политикой.

Фицджеральд отчасти оправдывал видимое отсутствие политического и интеллектуального содержания в своей художественной литературе тем, что он писал для нового, в значительной степени аполитичного поколения, «посвященного, как и предыдущее, страху перед бедностью и поклонению успеху; выросшего для того, чтобы считать всех богов мертвыми, все войны проигранными, всю веру в человека пошатнувшейся». «Никто не интересовался политикой», — заявил Фицджеральд об этом конкретном поколении, и, поскольку «для эпохи джаза было характерно то, что она вообще не интересовалась политикой», художественная литература Фицджеральда отражала современный цинизм и отвращение к политическим крестовым походам после сухого закона.

На протяжении всей своей литературной карьеры Фицджеральд часто использовал в своих произведениях частную переписку, дневниковые записи и жизненный опыт других людей. Во время написания романа «По эту сторону рая» Фицджеральд дословно цитировал целые письма, присланные ему его католическим наставником, отцом Сигурни Фэем. Помимо переписки с Фэем, Фицджеральд использовал анекдоты, которые Фэй рассказывал ему о своей личной жизни. Когда Фэй читал «По эту сторону рая», он написал Фицджеральду, что использование его собственных биографических фактов, рассказанных по секрету молодому автору, «вызвало у него странное чувство».

Фицджеральд продолжал эту практику на протяжении всей своей жизни. Во время написания «Прекрасных и проклятых» Фицджеральд вставлял фразы из дневника своей жены. Когда его друг Бертон Раско попросил Зельду прорецензировать книгу для газеты New-York Tribune в качестве рекламного трюка, она написала — отчасти в шутку — что «мне кажется, что на одной странице я узнала часть моего старого дневника, который таинственным образом исчез вскоре после моего замужества, а также обрывки писем, которые, хотя и значительно отредактированные, кажутся мне смутно знакомыми». Точно так же Фицджеральд заимствовал биографические эпизоды у своего друга, Ладлоу Фаулера, для своего короткого рассказа «Богатый мальчик». Фаулер попросил, чтобы некоторые отрывки были исключены перед публикацией. Фицджеральд удовлетворил эту просьбу, но эти отрывки были восстановлены в последующих переизданиях после смерти Фицджеральда.

Возможно, самый яркий пример этой тенденции лежит в основе романа «Великий Гэтсби». В качестве прощального подарка перед окончанием их отношений Джиневра Кинг — вдохновительница Дейзи Бьюкенен — написала рассказ, который отправила Фицджеральду. В своем рассказе она попала в ловушку брака без любви с богатым человеком, но все еще тоскует по Фицджеральду, бывшему любовнику из ее прошлого. Любовники воссоединяются только после того, как Фицджеральд зарабатывает достаточно денег, чтобы увезти ее от мужа-прелюбодея. Фицджеральд часто перечитывал историю Джиневры, и ученые отмечают сюжетное сходство между историей Джиневры и романом Фицджеральда.

Литературное влияние

Будучи одним из ведущих авторов эпохи джаза, литературный стиль Фицджеральда повлиял на многих современных и будущих писателей. Уже в 1922 году критик Джон В. А. Уивер отметил, что литературное влияние Фицджеральда «настолько велико, что его невозможно оценить».

Подобно Эдит Уортон и Генри Джеймсу, стиль Фицджеральда часто использовал серию несвязных сцен для передачи развития сюжета. Его многолетний редактор Макс Перкинс описал этот особый прием как создание у читателя впечатления железнодорожного путешествия, в котором живость проходящих сцен пылает жизнью. В стиле Джозефа Конрада Фицджеральд часто использовал прием рассказчика, чтобы объединить эти проходящие сцены и наполнить их глубоким смыслом.

Гэтсби» остается самым влиятельным литературным произведением Фицджеральда как автора. Публикация «Великого Гэтсби» побудила поэта Т. С. Элиота высказать мнение, что роман стал самым значительным событием в американской художественной литературе со времен произведений Генри Джеймса. Чарльз Джексон, автор книги «Потерянный уик-энд», писал, что «Гэтсби» — единственный безупречный роман в истории американской литературы. Более поздние авторы Бадд Шульберг и Эдвард Ньюхаус были глубоко затронуты этим романом, а Джон О»Хара признавал его влияние на свое творчество. Ричард Йейтс, писатель, которого часто сравнивали с Фицджеральдом, приветствовал «Великого Гэтсби» как демонстрацию чудесного таланта и триумфальной литературной техники Фицджеральда. Редакционная статья в «Нью-Йорк Таймс» подвела итог значительному влиянию Фицджеральда на современных писателей и американцев в целом в эпоху джаза: «В литературном смысле он придумал «поколение»… Он мог бы интерпретировать их и даже направлять их, поскольку в свои средние годы они видели другую и более благородную свободу под угрозой уничтожения».

Адаптации и изображения

Рассказы и романы Фицджеральда были адаптированы в различных медиаформатах. Его самые ранние рассказы были адаптированы для кино в виде комедий о флапперах, таких как «Охотник за мужем» (1920), «Романс девушки из хора» (1920) и «Пират с побережья» (1921). Другие рассказы Фицджеральда были адаптированы в эпизоды антологических телесериалов, а также в фильм 2008 года «Любопытный случай с Бенджамином Баттоном». Почти все романы Фицджеральда были адаптированы для экранизации. Его второй роман «Прекрасные и проклятые» был экранизирован в 1922 и 2010 годах. Его третий роман «Великий Гэтсби» был многократно адаптирован для кино и телевидения, в частности, в 1926, 1949, 1958, 1974, 2000 и 2013 годах. Его четвертый роман «Ночь нежна» был экранизирован в 1955 году на телеканале CBS, одноименный фильм 1962 года и телевизионный мини-сериал BBC в 1985 году. Роман «Последний магнат» был адаптирован в фильм 1976 года и мини-сериал 2016 года на канале Amazon Prime.

Помимо адаптаций его произведений, сам Фицджеральд был изображен в десятках книг, пьес и фильмов. Он вдохновил Бадда Шульберга на роман «Разочарованный» (1950), который позже был адаптирован в бродвейскую пьесу с Джейсоном Робардсом в главной роли. Среди других театральных постановок о жизни Фицджеральда — мюзикл Фрэнка Уайлдхорна «В ожидании луны» (2005) и мюзикл японского театра Takarazuka Revue. Отношения Фицджеральда с Шейлой Грэм и Фрэнсис Кролл Ринг соответственно послужили основой для фильмов «Возлюбленный неверный» (1959) и «Последний звонок» (2002). Фицджеральд и его жена Зельда появились в качестве персонажей в фильмах «Полночь в Париже» (2011) и «Гений» (2016). Фицджеральд также изображен в телефильмах «Зельда» (1993), «Ф. Скотт Фицджеральд в Голливуде» (1976), «Последняя из красавиц» (1974) и сериале «Z: начало всего» (2015).

Цитируемые работы

Источники

F. Scott Fitzgerald
Фицджеральд, Фрэнсис Скотт
^ Fitzgerald was also named after his deceased sister, Louise Scott Fitzgerald, one of two sisters who died shortly before his birth.[2]
^ Zelda»s grandfather, Willis B. Machen, served in the Confederate Congress.[42] Her father»s uncle was John Tyler Morgan, a Confederate general in the American Civil War and a Grand Dragon of the Ku Klux Klan in Alabama.[43] According to biographer Nancy Milford, «if there was a Confederate establishment in the Deep South, Zelda Sayre came from the heart of it.»[42]
^ Both F. Scott Fitzgerald and Zelda Sayre had other sexual partners prior to their first meeting and courtship.[52][53]
^ a b c d „F. Scott Fitzgerald”, Gemeinsame Normdatei, accesat în 24 aprilie 2014
^ a b F. Scott Fitzgerald, SNAC, accesat în 9 octombrie 2017
^ a b c d e f Фицджеральд Фрэнсис Скотт, Marea Enciclopedie Sovietică (1969–1978)[*] |access-date= necesită |url= (ajutor)
^ a b „F. Scott Fitzgerald”, Gemeinsame Normdatei, accesat în 30 decembrie 2014
^ https://www.nytimes.com/books/00/12/24/specials/fitzgerald-timely.html Lipsește sau este vid: |title= (ajutor)
Bruccoli, Matthew Joseph y Scottie Fitzgerald Smith, Some Sort of Epic Grandeur: The Life of F. Scott Fitzgerald, (Columbia, SC: University of South Carolina Press, 2002), p. 13.
^ «La mia città perduta»» in F.S.Fitzgerald, L»età del jazz e altri scritti, a cura di Edmund Wilson, traduzione di Domenico Tarizzo, Il Saggiatore, 1960, p.41
^ The Letters of Francis Fitzgerald, a cura di A. Turnubull, New York, Scribner»s, 1963, p. 343