Махатма Ганди

gigatos | 20 октября, 2021

Post Views: 381

Суммури

Мохандас Карамчанд Ганди (2 октября 1869 — 30 января 1948) был индийским юристом и политическим этиком, который, используя ненасильственное сопротивление, возглавил успешную кампанию за независимость Индии от британского правления и, в свою очередь, вдохновил движения за гражданские права и свободу по всему миру. Почетное имя Махатма (санскр.: «великий душой», «почтенный»), впервые примененное к нему в 1914 году в Южной Африке, теперь используется во всем мире.

Ганди родился и вырос в индуистской семье в прибрежном Гуджарате, получил юридическое образование во Внутреннем храме в Лондоне и в июне 1891 года в возрасте 22 лет был призван в адвокатуру. После двух неуверенных лет в Индии, где он не смог начать успешную юридическую практику, он переехал в Южную Африку в 1893 году, чтобы представлять интересы индийского торговца в судебном процессе. В Южной Африке он прожил 21 год. Именно здесь Ганди вырастил семью и впервые применил ненасильственное сопротивление в кампании за гражданские права. В 1915 году, в возрасте 45 лет, он вернулся в Индию. Он начал организовывать крестьян, фермеров и городских рабочих для протеста против чрезмерного земельного налога и дискриминации. Возглавив Индийский национальный конгресс в 1921 году, Ганди возглавил общенациональные кампании по борьбе с бедностью, расширению прав женщин, укреплению религиозной и этнической дружбы, искоренению неприкасаемости и, прежде всего, по достижению свараджа или самоуправления.

Видение Ганди о независимой Индии, основанной на религиозном плюрализме, было оспорено в начале 1940-х годов мусульманским национализмом, который требовал отдельной родины для мусульман в составе Британской Индии. В августе 1947 года Великобритания предоставила независимость, но Британская Индийская империя была разделена на два доминиона — Индию, где большинство составляли индусы, и Пакистан, где большинство составляли мусульмане. Когда многие переселенные индусы, мусульмане и сикхи добрались до своих новых земель, вспыхнуло религиозное насилие, особенно в Пенджабе и Бенгалии. Воздержавшись от официального празднования независимости в Дели, Ганди посетил пострадавшие районы, пытаясь облегчить бедственное положение. В последующие месяцы он предпринял несколько голодовок, чтобы остановить религиозное насилие. Последняя из них, начатая 12 января 1948 года, когда ему было 78 лет, также имела косвенную цель — заставить Индию выплатить Пакистану часть денежных средств. Некоторые индийцы считали, что Ганди был слишком сговорчив с Пакистаном. Среди них был Натхурам Годсе, индуистский националист, который убил Ганди 30 января 1948 года, выпустив три пули ему в грудь.

День рождения Ганди, 2 октября, отмечается в Индии как Ганди Джаянти, национальный праздник, а во всем мире — как Международный день ненасилия. В Индии Ганди принято, хотя и не формально, считать Отцом нации (гуджарати: ласковое обращение к отцу).

Ранняя жизнь и биография

Мохандас Карамчанд Ганди родился в гуджаратском индуистском модхе в Порбандаре (также известном как Судамапури), прибрежном городе на полуострове Катхиавар и тогдашней части небольшого княжеского штата Порбандар в Катхиаварском агентстве Индийской империи. Его отец, Карамчанд Уттамчанд Ганди (1822-1885), служил деваном (главным министром) штата Порбандар.

Хотя Карамчанд имел только начальное образование и до этого работал клерком в администрации штата, он оказался способным главным министром. За время своего правления Карамчанд женился четыре раза. Первые две его жены умерли молодыми, родив по дочери, а третий брак был бездетным. В 1857 году Карамчанд попросил у своей третьей жены разрешения на повторный брак; в том же году он женился на Путлибаи (1844-1891), которая также происходила из Джунагадха и была из вайшнавской семьи Пранами. В последующее десятилетие у Карамчанда и Путлибаи родилось трое детей: сын Лакшмидас и еще один сын Карсандас (ок. 1866-1913).

2 октября 1869 года Путлибай родила своего последнего ребенка, Мохандаса, в темной комнате без окон на первом этаже резиденции семьи Ганди в городе Порбандар. В детстве Ганди, по словам его сестры Ралиат, был «неугомонным, как ртуть, то играя, то бродя. Одним из его любимых развлечений было выкручивание ушей собакам». Индийская классика, особенно истории о Шраване и царе Харишчандре, оказала большое влияние на Ганди в его детстве. В своей автобиографии он признается, что они оставили неизгладимое впечатление на его сознание. Он пишет: «Это преследовало меня, и я, должно быть, разыгрывал перед собой Харишчандру несколько раз». Ранняя самоидентификация Ганди с истиной и любовью как высшими ценностями связана с этими эпическими персонажами.

Религиозное происхождение семьи было эклектичным. Отец Ганди Карамчанд был индусом, а его мать Путлибаи происходила из индуистской семьи Пранами Вайшнава. Отец Ганди был из касты Модх Бания в варне Вайшья. Его мать происходила из средневековой традиции Пранами, основанной на Кришна-бхакти, религиозные тексты которой включают Бхагавад-гиту, Бхагавата-пурану и коллекцию из 14 текстов с учениями, которые, по мнению традиции, включают в себя суть Вед, Корана и Библии. На Ганди оказала глубокое влияние его мать, чрезвычайно набожная женщина, которая «не думала принимать пищу без ежедневных молитв… она давала самые трудные обеты и выполняла их, не дрогнув. Соблюдение двух или трех постов подряд было для нее пустяком».

В 1874 году отец Ганди Карамчанд уехал из Порбандара в меньший штат Раджкот, где стал советником его правителя, Тхакура Сахиба; хотя Раджкот был менее престижным штатом, чем Порбандар, там находилось британское региональное политическое агентство, что обеспечивало дивану штата определенную безопасность. В 1876 году Карамчанд стал диваном Раджкота, а на посту дивана Порбандара его сменил брат Тулсидас. Затем его семья вернулась к нему в Раджкот.

В возрасте 9 лет Ганди поступил в местную школу в Раджкоте, недалеко от своего дома. Там он изучал арифметику, историю, язык гуджарати и географию. В 11 лет он поступил в среднюю школу в Раджкоте, Alfred High School. Он был средним учеником, получил несколько призов, но был застенчивым и косноязычным учеником, не проявлявшим интереса к играм; его единственными спутниками были книги и школьные уроки.

В мае 1883 года 13-летний Мохандас был женат на 14-летней Кастурбай Маханджи Кападиа (ее первое имя обычно сокращалось до «Кастурба», а ласковое «Ба») в браке по расчету, согласно обычаям региона того времени. При этом он потерял год в школе, но позже ему разрешили наверстать упущенное, ускорив учебу. Его свадьба была совместной, на ней также женились его брат и двоюродный брат. Вспоминая день их свадьбы, он однажды сказал: «Поскольку мы мало что знали о свадьбе, для нас это означало только носить новую одежду, есть сладости и играть с родственниками». По сложившейся традиции, невеста-подросток должна была проводить много времени в доме своих родителей и вдали от мужа.

Написав много лет спустя, Мохандас с сожалением описал похотливые чувства, которые он испытывал к своей молодой невесте: «Даже в школе я думал о ней, и мысль о наступлении ночи и нашей последующей встрече постоянно преследовала меня». Позже он вспоминал, что испытывал к ней чувство ревности и собственничества, например, когда она посещала храм со своими подругами, и был сексуально похотлив в своих чувствах к ней.

В конце 1885 года умер отец Ганди Карамчанд. У Ганди, которому тогда было 16 лет, и его 17-летней жены родился первый ребенок, который прожил всего несколько дней. Эти две смерти мучили Ганди. У супругов Ганди было еще четверо детей, все сыновья: Харилал, родившийся в 1888 году; Манилал, родившийся в 1892 году; Рамдас, родившийся в 1897 году; и Девдас, родившийся в 1900 году.

В ноябре 1887 года 18-летний Ганди окончил среднюю школу в Ахмадабаде. В январе 1888 года он поступил в колледж Самалдас в штате Бхавнагар, который в то время был единственным высшим учебным заведением в регионе. Но он бросил учебу и вернулся к своей семье в Порбандар.

Три года в Лондоне

Ганди бросил самый дешевый колледж в Бомбее, который он мог себе позволить. Мавджи Даве Джошиджи, священник-брамин и друг семьи, посоветовал Ганди и его семье рассмотреть возможность получения юридического образования в Лондоне. В июле 1888 года его жена Кастурба родила их первого выжившего сына Харилала. Его матери было не по себе от того, что Ганди оставил жену и семью и уехал так далеко от дома. Дядя Ганди Тулсидас также пытался отговорить племянника. Ганди хотел уехать. Чтобы убедить жену и мать, Ганди дал обет перед матерью, что будет воздерживаться от мяса, алкоголя и женщин. Брат Ганди Лаксмидас, который уже был адвокатом, поддержал план Ганди по учебе в Лондоне и предложил ему свою поддержку. Путлибай дала Ганди свое разрешение и благословение.

10 августа 1888 года Ганди в возрасте 18 лет отправился из Порбандара в Мумбаи, тогда известный как Бомбей. По прибытии он остановился в местной общине Модх Банья, старейшины которой предупредили его, что Англия может склонить его к компромиссу с религией, а также к западной еде и питью. Несмотря на то, что Ганди сообщил им о своем обещании матери и ее благословении, он был отлучен от своей касты. Ганди проигнорировал это, и 4 сентября он отплыл из Бомбея в Лондон, где его провожал брат. Ганди учился в Университетском колледже Лондона, входящем в состав Лондонского университета.

В Калифорнийском университете он изучал право и юриспруденцию и получил приглашение поступить в Inner Temple с намерением стать барристером. Его детская застенчивость и замкнутость сохранялись до подросткового возраста. По прибытии в Лондон он сохранил эти черты, но присоединился к группе по ораторскому искусству и преодолел свою застенчивость в достаточной степени, чтобы заниматься юридической практикой.

Он проявлял живой интерес к благополучию обнищавших жителей лондонских доков. В 1889 году в Лондоне разгорелся ожесточенный торговый спор, в ходе которого докеры бастовали за лучшую оплату и условия труда, а моряки, судостроители, фабричные девушки и другие присоединились к забастовке в знак солидарности. Забастовщики добились успеха, отчасти благодаря посредничеству кардинала Мэннинга, в результате чего Ганди и его индийский друг решили посетить кардинала и поблагодарить его за работу.

На пребывание Ганди в Лондоне повлияла клятва, которую он дал своей матери. Он пытался перенять «английские» обычаи, в том числе брал уроки танцев. Однако ему не понравилась безвкусная вегетарианская пища, которую предлагала его хозяйка, и он часто голодал, пока не нашел один из немногих вегетарианских ресторанов Лондона. Под влиянием трудов Генри Солта он вступил в Лондонское вегетарианское общество и был избран в его исполнительный комитет под эгидой его президента и благотворителя Арнольда Хиллса. Достижением во время работы в комитете стало создание отделения в Бейсуотере. Некоторые из вегетарианцев, с которыми он познакомился, были членами Теософского общества, основанного в 1875 году для укрепления всеобщего братства и посвященного изучению буддийской и индуистской литературы. Они призвали Ганди присоединиться к ним и читать «Бхагавад-гиту» как в переводе, так и в оригинале.

Ганди поддерживал дружеские и плодотворные отношения с Хиллсом, но они оба придерживались разных взглядов на продолжение членства в LVS своего коллеги по комитету Томаса Аллинсона. Их разногласия — первый известный пример того, как Ганди бросил вызов авторитету, несмотря на свою застенчивость и темпераментную несклонность к конфронтации.

Аллинсон пропагандировал новые доступные методы контроля рождаемости, но Хиллс не одобрял их, считая, что они подрывают общественную мораль. Он считал, что вегетарианство — это нравственное движение, и поэтому Аллинсон не должен больше оставаться членом LVS. Ганди разделял взгляды Хиллса на опасность контроля рождаемости, но защищал право Аллинсона на иную позицию. Ганди было трудно возразить Хиллсу; Хиллс был старше его на 12 лет и, в отличие от Ганди, обладал большим красноречием. Он финансировал LVS и был капитаном промышленности со своей компанией Thames Ironworks, на которой работало более 6 000 человек в лондонском Ист-Энде. Он также был высококлассным спортсменом, который впоследствии основал футбольный клуб «Вест Хэм Юнайтед». В своей «Автобиографии», том I, опубликованной в 1927 году, Ганди писал:

Этот вопрос глубоко заинтересовал меня… Я высоко ценил мистера Хиллса и его щедрость. Но я считал, что совершенно неприлично исключать человека из вегетарианского общества только потому, что он отказывается рассматривать пуританскую мораль как один из объектов общества.

В июне 1891 года Ганди в возрасте 22 лет был призван в адвокатуру, после чего уехал из Лондона в Индию, где узнал, что его мать умерла, пока он был в Лондоне, и что его семья скрывала от него эту новость. Его попытки наладить юридическую практику в Бомбее не увенчались успехом, поскольку он был психологически неспособен вести перекрестный допрос свидетелей. Он вернулся в Раджкот, чтобы зарабатывать на жизнь составлением ходатайств для истцов, но был вынужден прекратить свою деятельность, когда столкнулся с британским офицером Сэмом Санни.

В 1893 году с Ганди связался мусульманский торговец из Катхиавара по имени Дада Абдулла. Абдулла владел крупным успешным судоходным бизнесом в Южной Африке. Его дальнему родственнику в Йоханнесбурге требовался адвокат, и они предпочли человека с катхиаварским происхождением. Ганди поинтересовался, сколько ему заплатят за работу. Они предложили зарплату в размере 105 фунтов стерлингов (~17 200 долларов в деньгах 2019 года) плюс дорожные расходы. Он согласился, зная, что это будет как минимум один год работы в колонии Наталь, Южная Африка, также входившей в состав Британской империи.

Активист за гражданские права в Южной Африке (1893-1914)

В апреле 1893 года Ганди в возрасте 23 лет отправился в Южную Африку, чтобы стать адвокатом двоюродного брата Абдуллы. Он провел в Южной Африке 21 год, где развивал свои политические взгляды, этику и политику.

Сразу же по прибытии в Южную Африку Ганди столкнулся с дискриминацией из-за своего цвета кожи и наследия, как и все люди с другим цветом кожи. В дилижансе ему не разрешили сесть вместе с европейскими пассажирами и велели сесть на пол рядом с водителем, а затем избили, когда он отказался; в другом месте его вышвырнули в канаву за то, что он осмелился пройти рядом с домом, а в другом случае выбросили из поезда в Питермарицбурге после отказа покинуть первый класс. Он сидел на вокзале, дрожал всю ночь и размышлял, вернуться ли ему в Индию или протестовать за свои права. Он решил протестовать, и ему разрешили сесть на поезд на следующий день. В другом инциденте судья одного из судов Дурбана приказал Ганди снять тюрбан, что он отказался сделать. Индийцам не разрешалось ходить по общественным пешеходным дорожкам в Южной Африке. Полицейский без предупреждения выгнал Ганди с пешеходной дорожки на улицу.

Когда Ганди приехал в Южную Африку, по словам Германа, он считал себя «в первую очередь британцем, а во вторую — индийцем». Однако предвзятое отношение к нему и его соотечественникам-индийцам со стороны британцев, которое Ганди испытывал и наблюдал, глубоко беспокоило его. Он находил это унизительным, пытаясь понять, как некоторые люди могут чувствовать честь, превосходство или удовольствие от такой бесчеловечной практики. Ганди начал сомневаться в том, что его народ занимает достойное место в Британской империи.

Дело Абдуллы, из-за которого он оказался в Южной Африке, завершилось в мае 1894 года, и индийская община организовала прощальную вечеринку для Ганди, когда он готовился вернуться в Индию. Однако новое дискриминационное предложение правительства Наталя заставило Ганди продлить первоначальный срок пребывания в Южной Африке. Он планировал помочь индийцам противостоять законопроекту о лишении их права голоса — права, которое тогда считалось исключительно европейским. Он попросил Джозефа Чемберлена, британского министра по делам колоний, пересмотреть свою позицию по этому законопроекту. Хотя ему не удалось остановить принятие законопроекта, его кампания была успешной в привлечении внимания к жалобам индейцев в Южной Африке. Он помог основать Натальский индийский конгресс в 1894 году и через эту организацию превратил индийскую общину Южной Африки в единую политическую силу. В январе 1897 года, когда Ганди приземлился в Дурбане, толпа белых поселенцев напала на него, и он спасся только благодаря усилиям жены начальника полиции. Однако он отказался выдвигать обвинения против кого-либо из членов толпы.

Во время Бурской войны Ганди в 1900 году вызвался добровольцем, чтобы сформировать группу носильщиков под названием «Натальский индийский корпус скорой помощи». По словам Артура Германа, Ганди хотел опровергнуть имперский британский стереотип о том, что индусы не подходят для «мужественных» занятий, связанных с опасностью и нагрузками, в отличие от мусульманских «боевых рас». Ганди собрал одиннадцать сотен индийских добровольцев для поддержки британских боевых войск против буров. Они были обучены и прошли медицинское освидетельствование, чтобы служить на передовой. В битве при Коленсо они были помощниками белой добровольческой санитарной бригады. В битве при Спион-Коп Ганди и его санитары были переброшены на передовую линию и должны были нести раненых солдат несколько миль до полевого госпиталя, потому что местность была слишком неровной для санитарных машин. Ганди и еще тридцать семь индийцев получили Медаль королевы Южной Африки.

В 1906 году правительство Трансвааля обнародовало новый закон, обязывающий регистрировать индийское и китайское население колонии. На массовом митинге протеста, состоявшемся в Йоханнесбурге 11 сентября того года, Ганди впервые применил свою все еще развивающуюся методологию сатьяграхи (преданности истине), или ненасильственного протеста. По словам Энтони Парела, на Ганди также повлиял тамильский моральный текст Tirukkuṛaḷ после того, как Лев Толстой упомянул его в их переписке, которая начиналась словами «Письмо индусу». Ганди призвал индийцев не подчиняться новому закону и понести за это наказание. У Ганди появились идеи протеста, навыки убеждения и связи с общественностью. В 1915 году он привез их в Индию.

Находясь в Южной Африке, Ганди сосредоточил свое внимание на индийцах. Поначалу он не интересовался политикой. Однако все изменилось после того, как он подвергся дискриминации и издевательствам, например, его вышвырнули из вагона поезда из-за цвета кожи белого железнодорожного служащего. После нескольких подобных инцидентов с белыми в Южной Африке, мышление Ганди изменилось, и он почувствовал, что должен противостоять этому и бороться за свои права. Он занялся политикой, создав Натальский индийский конгресс. По словам Ашвина Десаи и Гулама Вахеда, взгляды Ганди на расизм являются спорными и в некоторых случаях вызывают возмущение у тех, кто им восхищается. Ганди с самого начала подвергался преследованиям в Южной Африке. Как и другим цветным людям, белые чиновники отказывали ему в правах, а пресса и люди на улицах издевались и называли его «паразитом», «полуварваром», «раком», «убогим кули», «желтым человеком» и другими эпитетами. Люди плевали на него в знак расовой ненависти.

Находясь в Южной Африке, Ганди сосредоточился на расовых преследованиях индийцев, но игнорировал преследования африканцев. В некоторых случаях, утверждают Десаи и Вахед, его поведение напоминало добровольное участие в формировании расовых стереотипов и эксплуатации африканцев. Во время выступления в сентябре 1896 года Ганди пожаловался, что белые в британской колонии Южная Африка унижают индийских индусов и мусульман до «уровня кафиров». Ученые приводят это как пример доказательства того, что Ганди в то время думал об индийцах и чернокожих южноафриканцах по-разному. В качестве другого примера, приведенного Германом, Ганди в возрасте 24 лет подготовил юридическую записку для Ассамблеи Наталя в 1895 году, добиваясь избирательных прав для индийцев. Ганди ссылался на историю расы и мнения европейских востоковедов о том, что «англосаксы и индийцы произошли от одного и того же арийского племени или, скорее, индоевропейских народов», и утверждал, что индийцев не следует объединять с африканцами.

По словам лауреата Нобелевской премии мира Нельсона Манделы, годы спустя Ганди и его коллеги служили и помогали африканцам, работая медсестрами и выступая против расизма. Общий образ Ганди, утверждают Десаи и Вахед, был переосмыслен после его убийства, как будто он всегда был святым, в то время как в действительности его жизнь была более сложной, содержала неудобные истины и развивалась с течением времени. В отличие от них, другие исследователи Африки утверждают, что факты указывают на богатую историю сотрудничества и усилий Ганди и индийского народа с небелыми жителями Южной Африки против преследования африканцев и апартеида.

В 1906 году, когда британцы объявили войну королевству зулусов в Натале, Ганди в возрасте 36 лет сочувствовал зулусам и призвал индийских добровольцев помочь в качестве подразделения скорой помощи. Он утверждал, что индийцы должны участвовать в военных действиях, чтобы изменить отношение и восприятие британцев к цветному населению. Ганди, группа из 20 индийцев и чернокожих жителей Южной Африки вызвались добровольцами в качестве корпуса носилок для лечения раненых британских солдат и жертв зулусов.

Белые солдаты помешали Ганди и команде лечить раненых зулусов, а некоторые африканские носильщики с Ганди были застрелены англичанами. Медицинская команда под командованием Ганди проработала менее двух месяцев. По словам Германа, добровольная помощь Ганди в качестве «стойкого лоялиста» во время зулусской и других войн не изменила отношения британцев, и африканский опыт стал частью его великого разочарования в Западе, превратив его в «бескомпромиссного несотрудника».

В 1910 году Ганди с помощью своего друга Германа Калленбаха основал идеалистическую общину, которую они назвали «Толстая ферма», недалеко от Йоханнесбурга. Там он развивал свою политику мирного сопротивления.

В годы после того, как чернокожие южноафриканцы получили право голоса в ЮАР (1994), Ганди был провозглашен национальным героем с многочисленными памятниками.

Борьба за независимость Индии (1915-1947)

По просьбе Гопала Кришны Гокхале, переданной ему К. Ф. Эндрюсом, Ганди вернулся в Индию в 1915 году. Он приобрел международную репутацию ведущего индийского националиста, теоретика и общественного организатора.

Ганди вступил в Индийский национальный конгресс и познакомился с индийскими проблемами, политикой и индийским народом в основном благодаря Гокхале. Гокхале был ключевым лидером партии Конгресс, наиболее известным своей сдержанностью и умеренностью, а также настойчивым стремлением работать внутри системы. Ганди взял либеральный подход Гокхале, основанный на традициях британских вигов, и преобразовал его так, чтобы он выглядел по-индийски.

Ганди возглавил Конгресс в 1920 году и начал наращивать требования, пока 26 января 1930 года Индийский национальный конгресс не провозгласил независимость Индии. Британцы не признали эту декларацию, но последовали переговоры, в результате которых в конце 1930-х годов Конгресс стал играть определенную роль в управлении провинциями. Ганди и Конгресс отказались от поддержки раджа, когда вице-король объявил войну Германии в сентябре 1939 года без консультаций. Напряженность нарастала, пока Ганди не потребовал немедленной независимости в 1942 году, а британцы в ответ посадили его и десятки тысяч лидеров Конгресса в тюрьму. Между тем, Мусульманская лига сотрудничала с Британией и, вопреки решительному сопротивлению Ганди, перешла к требованиям создания полностью отдельного мусульманского государства Пакистан. В августе 1947 года британцы разделили страну на две части: Индия и Пакистан получили независимость на условиях, которые Ганди не одобрял.

В апреле 1918 года, во время последней части Первой мировой войны, вице-король пригласил Ганди на военную конференцию в Дели. Ганди согласился активно привлекать индийцев к участию в военных действиях. В отличие от войны с зулусами 1906 года и начала Первой мировой войны в 1914 году, когда он набирал добровольцев для Корпуса скорой помощи, на этот раз Ганди попытался завербовать участников боевых действий. В листовке под названием «Призыв к зачислению в армию», опубликованной в июне 1918 года, Ганди писал: «Чтобы добиться такого положения вещей, мы должны иметь возможность защищаться, то есть иметь возможность носить оружие и использовать его… Если мы хотим научиться пользоваться оружием с максимально возможной быстротой, наш долг — записаться в армию». Однако в письме к личному секретарю вице-короля он оговорил, что «лично он не будет убивать или ранить никого, ни друга, ни врага».

Военная призывная кампания Ганди поставила под сомнение его последовательность в вопросе ненасилия. Личный секретарь Ганди отметил: «Вопрос о соответствии между его кредо «Ахимса» (ненасилие) и его кампанией по набору в армию был поднят не только тогда, но и обсуждался с тех пор».

Первым крупным достижением Ганди стала агитация в Чампаране в Бихаре в 1917 году. Агитация в Чампаране поставила местное крестьянство против своих в основном британских помещиков, которых поддерживала местная администрация. Крестьян заставили выращивать индигоферу, товарную культуру для производства красителя индиго, спрос на который снижался на протяжении двух десятилетий, и вынудили продавать свой урожай плантаторам по фиксированной цене. Недовольные этим, крестьяне обратились к Ганди в его ашрам в Ахмадабаде. Придерживаясь стратегии ненасильственного протеста, Ганди застал администрацию врасплох и добился от властей уступок.

В 1918 году Кхеда пострадала от наводнений и голода, а крестьянство требовало освобождения от налогов. Ганди перевел свою штаб-квартиру в Надиад, организовав десятки сторонников и новых добровольцев из этого региона, среди которых наиболее заметным был Валлабхаи Патель. Используя метод отказа от сотрудничества, Ганди начал кампанию по сбору подписей, в ходе которой крестьяне обязались не платить подати даже под угрозой конфискации земли. Агитация сопровождалась социальным бойкотом мамлатдаров и талатдаров (чиновников, отвечающих за доходы в округе). Ганди прилагал все усилия, чтобы заручиться общественной поддержкой агитации по всей стране. В течение пяти месяцев администрация отказывалась, но к концу мая 1918 года правительство уступило в важных вопросах и смягчило условия уплаты налога на доходы до окончания голода. В Кхеде Валлабхбхай Патель представлял фермеров на переговорах с британцами, которые приостановили сбор налогов и освободили всех заключенных.

Каждая революция начинается с одного акта неповиновения.

В 1919 году, после Первой мировой войны, Ганди (в возрасте 49 лет) добивался политического сотрудничества с мусульманами в борьбе против британского империализма, поддерживая Османскую империю, потерпевшую поражение в мировой войне. До этой инициативы Ганди общинные споры и религиозные беспорядки между индусами и мусульманами были обычным явлением в Британской Индии, как, например, беспорядки 1917-18 годов. Ганди уже поддерживал британскую корону ресурсами и вербовкой индийских солдат для участия в войне в Европе на стороне Великобритании. Эти усилия Ганди были отчасти мотивированы обещанием британцев в ответ на помощь предоставить индийцам сварадж (самоуправление) после окончания Первой мировой войны. Британское правительство вместо самоуправления предложило незначительные реформы, что разочаровало Ганди. Ганди объявил о своих намерениях сатьяграхи (гражданского неповиновения). Британские колониальные власти сделали ответный ход, приняв закон Роулатта, чтобы заблокировать движение Ганди. Закон позволил британскому правительству рассматривать участников акции гражданского неповиновения как преступников и дал ему юридическую основу для ареста любого человека для «превентивного бессрочного содержания под стражей, лишения свободы без судебного рассмотрения или необходимости судебного разбирательства».

Ганди считал, что индусско-мусульманское сотрудничество необходимо для политического прогресса в борьбе с британцами. Он использовал движение «Хилафат», в котором мусульмане-сунниты Индии, их лидеры, такие как султаны княжеских государств Индии и братья Али, выступали за турецкого халифа как символ солидарности суннитского исламского сообщества (уммы). Они рассматривали халифа как средство поддержки ислама и исламского закона после поражения Османской империи в Первой мировой войне. Поддержка Ганди движения «Хилафат» привела к неоднозначным результатам. Вначале это привело к сильной поддержке Ганди со стороны мусульман. Однако индуистские лидеры, включая Рабиндраната Тагора, подвергли сомнению лидерство Ганди, поскольку они были в основном против признания или поддержки суннитского исламского халифа в Турции.

Растущая поддержка Ганди со стороны мусульман после того, как он выступил в защиту халифа, временно остановила индусско-мусульманское общинное насилие. Это стало доказательством межобщинной гармонии на совместных митингах демонстрации сатьяграхи Роулатта, что повысило авторитет Ганди как политического лидера для британцев. Его поддержка движения «Хилафат» также помогла ему отодвинуть на второй план Мухаммада Али Джинну, который объявил о своем несогласии с подходом Ганди к движению сатьяграха без сотрудничества. Джинна начал создавать свою независимую поддержку, а позже возглавил требование о создании Западного и Восточного Пакистана. Хотя в общих чертах они были согласны в вопросе о независимости Индии, они расходились во мнениях относительно средств достижения этой цели. Джинна был в основном заинтересован в том, чтобы договориться с британцами путем конституционных переговоров, а не пытаться агитировать массы.

К концу 1922 года движение Хилафат потерпело крах. Ататюрк в Турции положил конец халифату, движение хилафатов прекратилось, а мусульманская поддержка Ганди в значительной степени испарилась. Мусульманские лидеры и делегаты покинули Ганди и его Конгресс. Индусско-мусульманские общинные конфликты разгорелись с новой силой. Смертоносные религиозные беспорядки вновь вспыхнули во многих городах, только в Объединенных провинциях Агра и Удх их было 91.

В своей книге «Хинд сварадж» (1909) Ганди в возрасте 40 лет заявил, что британское правление было установлено в Индии благодаря сотрудничеству индийцев и сохранилось только благодаря этому сотрудничеству. Если индийцы откажутся сотрудничать, британское правление рухнет и наступит сварадж.

В феврале 1919 года Ганди предупредил вице-короля Индии в телеграмме, что если британцы примут закон Роулатта, он обратится к индийцам с призывом начать гражданское неповиновение. Британское правительство проигнорировало его и приняло закон, заявив, что не поддастся на угрозы. Последовала сатьяграха гражданского неповиновения, когда люди собрались, чтобы выразить протест против закона Роулатта. 30 марта 1919 года британские служители закона открыли огонь по мирно собравшимся безоружным людям, участвовавшим в сатьяграхе в Дели.

В отместку люди устроили беспорядки. 6 апреля 1919 года, в день индуистского праздника, он обратился к толпе с просьбой помнить, что нельзя ранить или убивать британцев, но выражать свое недовольство миром, бойкотировать британские товары и сжигать любую британскую одежду, которой они владели. Он подчеркнул необходимость ненасилия по отношению к британцам и друг к другу, даже если другая сторона применяет насилие. Общины по всей Индии объявили о планах собраться в большем количестве, чтобы выразить свой протест. Правительство предупредило его, чтобы он не входил в Дели. Ганди не подчинился приказу. 9 апреля Ганди был арестован.

Люди взбунтовались. 13 апреля 1919 года люди, включая женщин с детьми, собрались в парке Амритсара, а британский офицер по имени Реджинальд Дайер окружил их и приказал своим войскам открыть по ним огонь. В результате резни в Джаллианвала-Баге (или Амритсарской резни) сотни мирных сикхов и индусов разгневали весь субконтинент, но некоторые британцы и часть британских СМИ приветствовали это как адекватный ответ. Ганди в Ахмадабаде, на следующий день после резни в Амритсаре, не критиковал британцев, а вместо этого критиковал своих соотечественников за то, что они не используют исключительно любовь для борьбы с ненавистью британского правительства. Ганди потребовал, чтобы люди прекратили любое насилие, прекратили уничтожение имущества, и объявил пост до смерти, чтобы заставить индийцев прекратить беспорядки.

Резня и ненасильственная реакция Ганди на нее тронули многих, но также расстроили некоторых сикхов и индусов тем, что Дайеру сошло с рук убийство. Британцы создали следственные комитеты, которые Ганди попросил бойкотировать. Разворачивающиеся события, резня и реакция британцев, привели Ганди к убеждению, что индийцы никогда не получат справедливого равного обращения при британских правителях, и он переключил свое внимание на Сварадж или самоуправление и политическую независимость Индии. В 1921 году Ганди возглавил Индийский национальный конгресс. Он реорганизовал Конгресс. Теперь, когда за ним стоял Конгресс, а поддержка мусульман была вызвана его поддержкой движения «Хилафат», направленного на восстановление халифа в Турции, Ганди получил политическую поддержку и внимание британского раджа.

Привлекательность «Несотрудничества» росла, его социальная популярность привлекала к участию все слои индийского общества. Ганди был арестован 10 марта 1922 года, судим за подстрекательство к мятежу и приговорен к шести годам тюремного заключения. Он начал отбывать наказание 18 марта 1922 года. После того как Ганди оказался в тюрьме, Индийский национальный конгресс раскололся на две фракции: одна, возглавляемая Читтой Ранджаном Дасом и Мотилалом Неру, выступала за участие партии в законодательных органах, а другая, возглавляемая Чакраварти Раджагопалачари и Сардаром Валлабхаем Пателем, — против этого шага. Кроме того, сотрудничество между индусами и мусульманами прекратилось, поскольку движение Хилафат потерпело крах с приходом к власти Ататюрка в Турции. Мусульманские лидеры покинули Конгресс и начали создавать мусульманские организации. Политическая база, стоявшая за Ганди, разделилась на фракции. Ганди был освобожден в феврале 1924 года после операции по удалению аппендицита, прослужив всего два года.

После досрочного освобождения из тюрьмы за политические преступления в 1924 году, во второй половине 1920-х годов Ганди продолжал добиваться свараджа. В декабре 1928 года он провел на Калькуттском конгрессе резолюцию, призывающую британское правительство предоставить Индии статус доминиона или начать новую кампанию несотрудничества, целью которой будет полная независимость страны. После его поддержки Первой мировой войны индийскими боевыми войсками и провала движения «Хилафат» в деле сохранения власти халифа в Турции, после чего мусульмане перестали поддерживать его лидерство, некоторые, такие как Субхас Чандра Боуз и Бхагат Сингх, подвергли сомнению его ценности и ненасильственный подход. В то время как многие индуистские лидеры выступали с требованием немедленной независимости, Ганди пересмотрел свой собственный призыв и предложил подождать один год вместо двух.

Британцы не отреагировали положительно на предложение Ганди. Британские политические лидеры, такие как лорд Биркенхед и Уинстон Черчилль, в беседах с европейскими дипломатами, сочувствовавшими требованиям индийцев, заявили о неприятии «умиротворителей Ганди». 31 декабря 1929 года в Лахоре был развернут индийский флаг. 26 января 1930 года Ганди возглавил Конгресс на праздновании Дня независимости Индии в Лахоре. Этот день отмечали почти все другие индийские организации. Затем Ганди начал новую сатьяграху против британского налога на соль в марте 1930 года. Ганди отправил ультиматум в форме письма, адресованного лично лорду Ирвину, вице-королю Индии, 2 марта. В письме Ганди осудил британское правление, назвав его «проклятием», которое «привело к обнищанию бессловесных миллионов людей в результате системы прогрессирующей эксплуатации и разорительно дорогой военной и гражданской администрации… Оно низвело нас политически до крепостного права». Ганди также упомянул в письме, что вице-король получал зарплату, «в пять тысяч раз превышающую средний доход в Индии». В письме Ганди также подчеркнул свою неизменную приверженность ненасильственным формам протеста.

Это было подчеркнуто Соляным маршем в Данди с 12 марта по 6 апреля, когда вместе с 78 добровольцами он прошел 388 километров (241 миля) от Ахмадабада до Данди, штат Гуджарат, чтобы самому изготовить соль, с объявленным намерением нарушить законы о соли. Марш занял 25 дней, чтобы преодолеть 240 миль, и по пути Ганди часто выступал перед огромными толпами. Тысячи индийцев присоединились к нему в Данди. 5 мая он был интернирован на основании постановления от 1827 года в преддверии запланированного им протеста. Протест на солеварне Дхарасана 21 мая прошел без его присутствия. Ужаснувшийся американский журналист Уэбб Миллер описал реакцию британцев следующим образом:

В полной тишине люди Ганди подтянулись и остановились в ста ярдах от крепости. Из толпы выдвинулась пикированная колонна, перешла вброд канавы и приблизилась к заграждению из колючей проволоки… по команде десятки местных полицейских бросились на марширующих и обрушили на их головы удары своих стальных ружей. Ни один из участников марша даже не поднял руку, чтобы отразить удары. Они падали как кегли. С того места, где я стоял, я слышал тошнотворный удар дубин по незащищенным черепам… Те, кого били, падали, раскинувшись, без сознания или корчась с проломленными черепами или сломанными плечами.

Это продолжалось несколько часов, пока около 300 или более демонстрантов не были избиты, многие серьезно ранены, а двое убиты. Ни разу они не оказали никакого сопротивления.

Эта кампания была одной из самых успешных в его стремлении нарушить британское господство в Индии; в ответ Великобритания заключила в тюрьму более 60 000 человек. Однако, по оценкам Конгресса, эта цифра составляет 90 000 человек. Среди них был один из лейтенантов Ганди, Джавахарлал Неру.

По словам Сармы, Ганди привлекал женщин к участию в кампаниях по сбору налога на соль и бойкоту иностранных товаров, что дало многим женщинам новую уверенность в себе и достоинство в русле общественной жизни Индии. Однако другие ученые, такие как Мэрилин Френч, утверждают, что Ганди запретил женщинам присоединяться к его движению гражданского неповиновения, потому что боялся, что его обвинят в использовании женщин в качестве политического щита. Когда женщины настаивали на присоединении к движению и участии в публичных демонстрациях, Ганди просил добровольцев получить разрешение от своих опекунов, и только те женщины, которые могут организовать уход за детьми, должны присоединиться к нему. Несмотря на опасения и взгляды Ганди, индийские женщины тысячами присоединялись к Соляному маршу, чтобы бросить вызов британским налогам на соль и монополии на добычу соли. После ареста Ганди женщины самостоятельно проводили марши и пикетировали магазины, принимая насилие и словесные оскорбления со стороны британских властей за дело так, как вдохновлял их Ганди.

Индийский конгресс в 1920-х годах обратился к крестьянам штата Андхра-Прадеш, создав пьесы на языке телугу, которые объединяли индийскую мифологию и легенды, связывали их с идеями Ганди и изображали Ганди как мессию, реинкарнацию древних и средневековых индийских националистических лидеров и святых. По словам Мурали, эти пьесы нашли поддержку среди крестьян, воспитанных на традиционной индуистской культуре, и благодаря этим усилиям Ганди стал народным героем в деревнях, говорящих на языке телугу, священной фигурой, похожей на мессию.

По мнению Денниса Далтона, именно идеи были причиной его широкой популярности. Ганди критиковал западную цивилизацию как цивилизацию, движимую «грубой силой и безнравственностью», противопоставляя ей индийскую цивилизацию, движимую «силой души и нравственностью». Ганди поразил воображение людей своего наследия своими идеями о победе «ненависти любовью». Об этих идеях свидетельствуют его памфлеты, написанные в 1890-х годах в Южной Африке, где он также был популярен среди индийских подневольных рабочих. После его возвращения в Индию люди стекались к нему, потому что он отражал их ценности.

Ганди также вел активную агитацию, переходя из одного сельского уголка Индийского субконтинента в другой. Он использовал терминологию и фразы, такие как Рама-раджья из Рамаяны, Прахлада как икона-парадигма, и такие культурные символы как еще одна грань свараджа и сатьяграхи. Эти идеи звучали странно за пределами Индии при его жизни, но они легко и глубоко резонировали с культурой и историческими ценностями его народа.

В Великобритании Уинстон Черчилль, выдающийся политик-консерватор, который в то время был не у власти, но позже стал премьер-министром страны, стал энергичным и внятным критиком Ганди и противником его долгосрочных планов. Черчилль часто высмеивал Ганди, сказав в широко известной речи 1931 года:

Тревожно и тошно видеть, как г-н Ганди, подстрекательский адвокат из Миддл Темпл, ныне выдающий себя за факира хорошо известного на Востоке типа, полуголый поднимается по ступеням вице-регальского дворца, чтобы на равных вести переговоры с представителем короля-императора.

В 1930-е годы ожесточение Черчилля против Ганди усилилось. Он называл Ганди тем, кто был «подстрекателем», чей злой гений и многообразная угроза нападали на Британскую империю. Черчилль называл его диктатором, «индусским Муссолини», разжигающим расовую войну, пытающимся заменить радж браминами, играющим на невежестве индийских масс, и все это в корыстных целях. Черчилль попытался изолировать Ганди, и его критика Ганди широко освещалась в европейской и американской прессе. Это вызвало симпатию Черчилля, но также усилило поддержку Ганди среди европейцев. Эти события усилили тревогу Черчилля, что «сами британцы сдадутся из-за пацифизма и неуместной совести».

Во время дискуссий между Ганди и британским правительством в 1931-32 годах на конференциях Круглого стола Ганди, которому сейчас было около 62 лет, добивался конституционных реформ в качестве подготовки к окончанию колониального правления Великобритании и началу самоуправления индийцев. Британская сторона стремилась к реформам, которые сохранили бы Индийский субконтинент в качестве колонии. Британские переговорщики предложили конституционные реформы по модели британского доминиона, в котором создавались отдельные электораты, основанные на религиозном и социальном делении. Британцы поставили под сомнение право партии Конгресс и Ганди говорить от имени всей Индии. Они пригласили индийских религиозных лидеров, таких как мусульмане и сикхи, выдвинуть свои требования по религиозному признаку, а также Б. Р. Амбедкара в качестве представителя неприкасаемых. Ганди решительно выступал против конституции, закрепляющей права или представления на основе общинного деления, поскольку опасался, что она не объединит людей, а разделит их, закрепит их статус и отвлечет внимание от борьбы Индии за прекращение колониального правления.

Вторая конференция Круглого стола была единственным случаем, когда он покидал Индию с 1914 года до своей смерти в 1948 году. Он отказался от предложения правительства поселиться в дорогом отеле в Вест-Энде, предпочтя остаться в Ист-Энде, чтобы жить среди людей рабочего класса, как он делал это в Индии. В течение трех месяцев своего пребывания в Ист-Энде он жил в маленькой комнате-келье в Кингсли-Холле и был с энтузиазмом принят жителями Ист-Энда. В это время он возобновил свои связи с британским вегетарианским движением.

После возвращения Ганди со Второй конференции Круглого стола он начал новую сатьяграху. Он был арестован и заключен в тюрьму Йервада, Пуна. Пока он находился в тюрьме, британское правительство приняло новый закон, который предоставил неприкасаемым отдельный электорат. Этот закон стал известен как «Коммунальная награда». В знак протеста Ганди начал поститься до смерти, пока его держали в тюрьме. Возникший общественный резонанс заставил правительство, после консультаций с Амбедкаром, заменить Общинную премию компромиссным Пунским пактом.

В 1934 году Ганди вышел из состава партии Конгресс. Он не был не согласен с позицией партии, но чувствовал, что если он уйдет в отставку, его популярность среди индийцев перестанет подавлять членство в партии, которое на самом деле было разнообразным, включая коммунистов, социалистов, профсоюзных активистов, студентов, религиозных консерваторов и сторонников бизнеса, и что эти различные голоса получат возможность заявить о себе. Ганди также хотел избежать того, чтобы стать мишенью для пропаганды раджа, возглавив партию, которая временно согласилась на политическое сотрудничество с раджем.

Ганди снова вернулся к активной политической деятельности в 1936 году, когда Неру стал президентом, а Конгресс провел сессию в Лакхнау. Хотя Ганди хотел полностью сосредоточиться на задаче завоевания независимости, а не на спекуляциях о будущем Индии, он не стал удерживать Конгресс от принятия социализма в качестве своей цели. У Ганди произошел конфликт с Субхасом Чандрой Боузом, который был избран президентом в 1938 году и который ранее выражал недоверие к ненасилию как средству протеста. Несмотря на противодействие Ганди, Боуз выиграл второй срок на посту президента Конгресса у кандидата Ганди, доктора Паттабхи Ситарамайи, но покинул Конгресс, когда все индийские лидеры массово ушли в отставку в знак протеста против его отказа от принципов, введенных Ганди. Ганди заявил, что поражение Ситарамайи — это его поражение.

Ганди выступал против оказания любой помощи британским военным усилиям и вел кампанию против любого участия Индии во Второй мировой войне. Кампания Ганди не пользовалась поддержкой индийских масс и многих индийских лидеров, таких как Сардар Патель и Раджендра Прасад. Его кампания была неудачной. Более 2,5 миллионов индийцев проигнорировали Ганди, записались добровольцами и вступили в ряды британской армии, чтобы сражаться на различных фронтах союзных войск.

Ганди выступал против участия Индии во Второй мировой войне, поскольку считал, что Индия не может быть участником войны, которая якобы ведется за демократическую свободу, в то время как самой Индии в этой свободе было отказано. Он также осуждал нацизм и фашизм, и эта точка зрения нашла поддержку у других индийских лидеров. По мере развития войны Ганди усилил свое требование независимости, призвав британцев уйти из Индии в своей речи в Мумбаи в 1942 году. Это был самый решительный бунт Ганди и партии Конгресс, направленный на то, чтобы добиться ухода британцев из Индии. Британское правительство быстро отреагировало на речь «За выход из Индии» и в течение нескольких часов после выступления Ганди арестовало Ганди и всех членов Рабочего комитета Конгресса. В ответ на аресты его соотечественники повредили или сожгли сотни государственных железнодорожных станций, полицейских участков и перерезали телеграфные провода.

В 1942 году Ганди, которому сейчас почти 73 года, призвал свой народ полностью прекратить сотрудничество с имперским правительством. В этом стремлении он призвал их не убивать и не ранить британских граждан, но быть готовыми страдать и умереть, если насилие будет инициировано британскими чиновниками. Он пояснил, что движение не будет остановлено из-за отдельных актов насилия, сказав, что «упорядоченная анархия» «нынешней системы управления» «хуже настоящей анархии». Он призвал индийцев к Karo ya maro («Делай или умри») в борьбе за свои права и свободы.

Арест Ганди длился два года, пока он содержался во дворце Ага Хана в Пуне. В этот период его многолетний секретарь Махадев Десаи умер от сердечного приступа, его жена Кастурба умерла после 18 месяцев заключения 22 февраля 1944 года, а Ганди перенес тяжелый приступ малярии. Находясь в тюрьме, он согласился на интервью со Стюартом Гелдером, британским журналистом. Затем Гелдер составил и опубликовал резюме интервью, передав его в основную прессу, в котором сообщалось о неожиданных уступках, на которые Ганди был готов пойти, комментарии, которые шокировали его соотечественников, работников Конгресса и даже Ганди. Два последних утверждали, что в интервью искажено то, что Ганди действительно говорил по целому ряду вопросов, и ложно отвергнуто движение «За выход из Индии».

Ганди был освобожден до окончания войны 6 мая 1944 года из-за ухудшения здоровья и необходимости операции; радж не хотел, чтобы он умер в тюрьме и взбудоражил народ. Он вышел из заключения на изменившуюся политическую сцену — Мусульманская лига, которая несколькими годами ранее казалась маргинальной, «теперь занимала центральное место на политической сцене», а тема кампании Мухаммада Али Джинны по созданию Пакистана была главной темой для разговоров. Ганди и Джинна вели обширную переписку, и оба человека встречались несколько раз в течение двух недель в сентябре 1944 года, где Ганди настаивал на создании единой религиозно-плюралистической и независимой Индии, в которой сосуществовали бы мусульмане и немусульмане Индийского субконтинента. Джинна отверг это предложение и настаивал на разделении субконтинента по религиозному признаку для создания отдельной мусульманской Индии (позднее Пакистана). Эти дискуссии продолжались до 1947 года.

Пока лидеры Конгресса томились в тюрьмах, другие партии поддерживали войну и набирали организационную силу. Подпольные издания огрызались на безжалостное подавление Конгресса, но он практически не мог контролировать события. В конце войны британцы дали четкие указания на то, что власть перейдет в руки индийцев. В этот момент Ганди прекратил борьбу, и около 100 000 политических заключенных, включая руководство Конгресса, были освобождены.

Ганди выступал против раздела Индийского субконтинента по религиозному признаку. Индийский национальный конгресс и Ганди призывали британцев уйти из Индии. Однако Мусульманская лига требовала «Разделить и уйти из Индии». Ганди предложил соглашение, согласно которому Конгресс и Мусульманская лига должны были сотрудничать и добиться независимости под руководством временного правительства, после чего вопрос о разделе мог быть решен плебисцитом в районах с мусульманским большинством.

Джинна отклонил предложение Ганди и объявил День прямых действий 16 августа 1946 года, чтобы заставить мусульман публично собраться в городах и поддержать его предложение о разделе Индийского субконтинента на мусульманское и немусульманское государства. Хусейн Шахид Сухраварди, главный министр мусульманской лиги Бенгалии (ныне Бангладеш и Западная Бенгалия), предоставил полиции Калькутты специальный выходной для празднования Дня прямого действия. День прямого действия спровоцировал массовое убийство калькуттских индусов и поджог их имущества, а отдыхающей полиции не хватало, чтобы сдержать или остановить конфликт. Британское правительство не отдало приказ своей армии выдвинуться для сдерживания насилия. Насилие в День прямого действия привело к ответному насилию против мусульман по всей Индии. Тысячи индусов и мусульман были убиты, а десятки тысяч получили ранения в результате череды насилия в последующие дни. Ганди посетил наиболее подверженные беспорядкам районы, чтобы призвать остановить резню.

Арчибальд Уэйвелл, вице-король и генерал-губернатор Британской Индии в течение трех лет до февраля 1947 года, работал с Ганди и Джинной, чтобы найти общий язык, до и после принятия индийской независимости в принципе. Уэйвелл осудил характер и мотивы Ганди, а также его идеи. Уэйвелл обвинил Ганди в том, что тот вынашивал единственную идею «свержения британского правления и влияния и установления индусского раджа», и назвал Ганди «злобным, недоброжелательным, чрезвычайно проницательным» политиком. Уэйвелл опасался гражданской войны на Индийском субконтиненте и сомневался, что Ганди сможет ее остановить.

Британцы неохотно согласились предоставить независимость жителям Индийского субконтинента, но приняли предложение Джинна о разделе страны на Пакистан и Индию. Ганди участвовал в заключительных переговорах, но Стэнли Вольперт утверждает, что «план раздела Британской Индии никогда не был одобрен или принят Ганди».

Разделение было противоречивым и вызвало ожесточенные споры. Более полумиллиона человек были убиты в результате религиозных беспорядков, когда от 10 до 12 миллионов немусульман (в основном индусы и сикхи) мигрировали из Пакистана в Индию, а мусульмане мигрировали из Индии в Пакистан, через вновь созданные границы Индии, Западного Пакистана и Восточного Пакистана.

Ганди провел день независимости не празднуя окончание британского правления, а призывая к миру среди своих соотечественников, постясь и пряв в Калькутте 15 августа 1947 года. Разделение охватило индийский субконтинент религиозным насилием, а улицы были заполнены трупами. Некоторые авторы ставят в заслугу Ганди его пост и протесты за прекращение религиозных беспорядков и коммунального насилия.

Смерть

В 17:17 30 января 1948 года Ганди находился со своими внучатыми племянницами в саду дома Бирла (ныне Ганди Смрити), направляясь на молитвенное собрание, когда Натхурам Годсе, индуистский националист, с близкого расстояния выпустил три пули в его грудь из пистолета. По некоторым данным, Ганди умер мгновенно. По другим данным, например, составленным журналистом-очевидцем, Ганди внесли в дом Бирла, в спальню. Там он умер примерно через 30 минут, пока один из членов семьи Ганди читал стихи из индуистских писаний.

Премьер-министр Джавахарлал Неру обратился к своим соотечественникам по Всеиндийскому радио со словами:

Друзья и товарищи, свет ушел из нашей жизни, и повсюду царит тьма, и я не знаю, что сказать вам и как это сказать. Нашего любимого лидера, Бапу, как мы его называли, отца нации, больше нет. Возможно, я ошибаюсь, говоря это, но, тем не менее, мы больше не увидим его, как мы видели его все эти годы, мы не прибежим к нему за советом и не найдем у него утешения, и это страшный удар не только для меня, но и для миллионов и миллионов людей в этой стране.

Годсе, индусский националист, имевший связи с экстремистской организацией «Хинду Махасабха», не сделал попытки скрыться; вскоре были арестованы и несколько других участников заговора. Их судили в Красном форте в Дели. На суде Годсе не отрицал обвинений и не выражал раскаяния. По словам Клода Марковица, французского историка, известного своими исследованиями колониальной Индии, Годсе заявил, что убил Ганди из-за его благодушного отношения к мусульманам, возлагая на Ганди ответственность за неистовое насилие и страдания во время раздела субконтинента на Пакистан и Индию. Годсе обвинил Ганди в субъективизме и в том, что тот действовал так, будто только он обладает монополией на истину. Годсе был признан виновным и казнен в 1949 году.

Смерть Ганди оплакивали по всей стране. Более миллиона человек присоединились к траурной процессии длиной в пять миль, которая за пять часов добралась до Радж Гхат от дома Бирла, где на него было совершено покушение, и еще миллион человек наблюдали за прохождением процессии. Тело Ганди перевозили на оружейной машине, шасси которой было разобрано за ночь, чтобы установить высокий пол, чтобы люди могли видеть его тело. Двигатель автомобиля не использовался; вместо этого машину тянули четыре волокуши, укомплектованные 50 людьми каждая. Все принадлежащие индийцам заведения в Лондоне оставались закрытыми в знак траура, когда тысячи людей всех вероисповеданий и конфессий, а также индийцы со всей Великобритании собрались у Дома Индии в Лондоне.

Убийство Ганди кардинально изменило политический ландшафт. Неру стал его политическим наследником. По словам Марковица, пока Ганди был жив, заявление Пакистана о том, что он является «мусульманским государством», заставило индийские группы потребовать, чтобы он был объявлен «индуистским государством». Неру использовал мученическую смерть Ганди как политическое оружие, чтобы заставить замолчать всех сторонников индуистского национализма, а также своих политических соперников. Он связал убийство Ганди с политикой ненависти и недоброжелательства.

По словам Гухи, Неру и его коллеги по Конгрессу призвали индийцев чтить память Ганди и даже больше его идеалы. Неру использовал убийство для укрепления власти нового индийского государства. Смерть Ганди помогла мобилизовать поддержку нового правительства и узаконить власть партии Конгресс, опираясь на массовое выражение индусами скорби по человеку, который вдохновлял их на протяжении десятилетий. Правительство подавило РСС, мусульманскую национальную гвардию и хаксаров, произведя около 200 000 арестов.

В течение многих лет после убийства, утверждает Марковиц, «тень Ганди нависала над политической жизнью новой Индийской республики». Правительство подавляло любую оппозицию своей экономической и социальной политике, несмотря на то, что она противоречила идеям Ганди, путем воссоздания образа и идеалов Ганди.

Ганди был кремирован в соответствии с индуистской традицией. Пепел Ганди был высыпан в урны, которые были отправлены по всей Индии для проведения поминальных служб. Большая часть праха была погружена в Сангам в Аллахабаде 12 февраля 1948 года, но часть была тайно вывезена. В 1997 году Тушар Ганди погрузил содержимое одной урны, найденной в банковском хранилище и возвращенной через суд, в Сангам в Аллахабаде. Часть праха Ганди была развеяна у истоков реки Нил недалеко от Джинджи, Уганда, и это событие отмечено мемориальной доской. 30 января 2008 года содержимое другой урны было погружено в Гиргаум Чоупатти. Еще одна урна находится во дворце Ага Хана в Пуне (где Ганди содержался в качестве политического заключенного с 1942 по 1944 год), а другая — в Озерном святилище Братства Самореализации в Лос-Анджелесе.

На месте Birla House, где был убит Ганди, сейчас находится мемориал под названием Gandhi Smriti. Место у реки Ямуна, где он был кремирован, является мемориалом Радж Гхат в Нью-Дели. На платформе из черного мрамора высечен эпиграф «Hē Rāma» (деванагари: हे ! राम или, Hey Raam). Многие считают, что это последние слова Ганди после того, как он был застрелен, хотя достоверность этого утверждения оспаривается.

Высказывания, письма и жизнь Ганди привлекли большое количество политических и научных анализов его принципов, практики и убеждений, а также того, что на него повлияло. Одни авторы представляют его как образец этичной жизни и пацифизма, другие — как более сложного, противоречивого и развивающегося персонажа, на которого повлияли его культура и обстоятельства.

Влияет

Ганди вырос в индуистской и джайнской религиозной атмосфере в родном Гуджарате, которые и оказали на него основное влияние, но на него также повлияли его личные размышления и литература индуистских святых бхакти, адвайта-веданта, ислам, буддизм, христианство и такие мыслители, как Толстой, Рёскин и Торо. В возрасте 57 лет он объявил себя индуистом-адвайтистом по своим религиозным убеждениям, но добавил, что поддерживает двайтистские взгляды и религиозный плюрализм.

На Ганди повлияли его набожная мать, индуистка-вайшнавка, региональные индуистские храмы и традиция святых, которая сосуществовала с традицией джайнов в Гуджарате. Историк Р.Б. Крибб утверждает, что мысль Ганди развивалась с течением времени, и его ранние идеи стали основой или фундаментом для его зрелой философии. Он рано посвятил себя правдивости, воздержанности, целомудрию и вегетарианству.

Лондонский образ жизни Ганди включал в себя ценности, с которыми он вырос. Когда он вернулся в Индию в 1891 году, его мировоззрение было приходским, и он не мог зарабатывать на жизнь в качестве юриста. Это поставило под сомнение его веру в то, что практичность и нравственность обязательно должны совпадать. Переехав в 1893 году в Южную Африку, он нашел решение этой проблемы и разработал центральные концепции своей зрелой философии.

По словам Бхикху Пареха, тремя книгами, оказавшими наибольшее влияние на Ганди в Южной Африке, были «Этическая религия» Уильяма Солтера (и «Царство Божие внутри вас» Льва Толстого (1894). Рёскин вдохновил его на решение вести аскетичный образ жизни в коммуне, сначала на ферме Феникс в Натале, а затем на ферме Толстого недалеко от Йоханнесбурга, Южная Африка. Наиболее глубокое влияние на Ганди оказали индуизм, христианство и джайнизм, утверждает Парекх, при этом его мысли «гармонировали с классическими индийскими традициями, особенно с адвайтой или монистической традицией».

По словам Индиры Карр и других, Ганди находился под влиянием вайшнавизма, джайнизма и адвайта-веданты. Балкришна Гокхале утверждает, что на Ганди повлияли индуизм и джайнизм, а также изучение Нагорной проповеди христианства, Рёскин и Толстой.

Были предложены дополнительные теории возможного влияния на Ганди. Например, в 1935 году Н. А. Тути заявил, что на Ганди повлияли реформы и учения индуистской традиции Сваминараяна. По мнению Раймонда Уильямса, Тути, возможно, упустил из виду влияние общины джайнов, и добавляет, что в программах социальных реформ традиции Сваминараян и Ганди, основанных на «ненасилии, правдоискательстве, чистоте, воздержанности и подъеме масс», действительно существуют близкие параллели. Историк Ховард утверждает, что культура Гуджарата повлияла на Ганди и его методы.

Наряду с упомянутой выше книгой, в 1908 году Лев Толстой написал «Письмо к индусу», в котором говорилось, что только используя любовь как оружие через пассивное сопротивление, индийский народ может свергнуть колониальное господство. В 1909 году Ганди написал Толстому письмо, в котором просил совета и разрешения переиздать «Письмо индусу» на языке гуджарати. Толстой ответил, и они продолжали переписку до самой смерти Толстого в 1910 году (последнее письмо Толстого было адресовано Ганди). Письма касаются практического и богословского применения ненасилия. Ганди считал себя учеником Толстого, поскольку они были согласны в вопросах противостояния государственной власти и колониализму; оба ненавидели насилие и проповедовали непротивление. Однако они резко расходились в вопросах политической стратегии. Ганди призывал к политическому участию; он был националистом и был готов применить ненасильственную силу. Он также был готов идти на компромисс. Именно на ферме Толстого Ганди и Герман Калленбах систематически обучали своих учеников философии ненасилия.

Ганди считал Шримада Раджчандру, поэта и джайнского философа, своим влиятельным советчиком. В «Modern Review» за июнь 1930 года Ганди писал об их первой встрече в 1891 году в резиденции доктора П.Дж. Мехты в Бомбее. Он был представлен Шримаду доктором Прандживаном Мехтой. Ганди обменивался письмами с Раджчандрой, когда тот был в Южной Африке, называя его Кави (буквально «поэт»). В 1930 году Ганди писал: «Это был человек, который пленил мое сердце в религиозных вопросах так, как ни один другой человек до сих пор». В другом месте я уже говорил, что в формировании моей внутренней жизни Толстой и Рёскин соперничали с Кави. Но влияние Кави, несомненно, было более глубоким, хотя бы потому, что я имел с ним самый тесный личный контакт».

Ганди в своей автобиографии назвал Раджчандру своим «проводником и помощником» и своим «убежищем в моменты духовного кризиса». Он советовал Ганди быть терпеливым и глубоко изучать индуизм.

Во время своего пребывания в Южной Африке, наряду с писаниями и философскими текстами индуизма и других индийских религий, Ганди читал переведенные тексты христианства, такие как Библия, и ислама, такие как Коран. Миссия квакеров в Южной Африке пыталась обратить его в христианство. Ганди присоединился к их молитвам и обсуждал с ними христианскую теологию, но отказался от обращения, заявив, что не принимает содержащуюся в ней теологию или то, что Христос был единственным сыном Бога.

Сравнительное изучение религий и общение с учеными заставили его уважать все религии, а также беспокоиться о несовершенстве каждой из них и частых неправильных толкованиях. Ганди полюбил индуизм и считал «Бхагавад-гиту» своим духовным словарем и самым большим влиянием на свою жизнь. Позже, в 1930 году, Ганди перевел «Гиту» на язык гуджарати.

Ганди познакомился с суфийским исламским орденом Чишти во время своего пребывания в Южной Африке. Там он посещал собрания ханка в Риверсайде. По словам Маргарет Чаттерджи, Ганди как индуист-вайшнав разделял такие ценности, как смирение, преданность и братство для бедных, которые также встречаются в суфизме. Уинстон Черчилль также сравнивал Ганди с суфийским факиром.

О войнах и ненасилии

Ганди участвовал в формировании Индийского корпуса скорой помощи в войне против буров в Южной Африке на стороне Великобритании в 1899 году. И голландские поселенцы, называемые бурами, и имперские британцы в то время дискриминировали цветные расы, которые они считали низшими, и Ганди позже писал о своих противоречивых убеждениях во время войны с бурами. Он заявил, что «когда была объявлена война, мои личные симпатии были на стороне буров, но моя преданность британскому правлению заставила меня участвовать в этой войне вместе с британцами. Я чувствовал, что если я требую прав британского гражданина, то мой долг, как таковой, участвовать в защите Британской империи, поэтому я собрал как можно больше товарищей и с большим трудом добился принятия их услуг в качестве корпуса скорой помощи».

Во время Первой мировой войны (1914-1918), будучи в возрасте около 50 лет, Ганди поддержал британцев и их союзников, вербуя индийцев в британскую армию, увеличив индийский контингент с примерно 100 000 до более чем 1,1 миллиона человек. Он призывал индийцев сражаться на одной стороне войны в Европе и Африке ценой своей жизни. Пацифисты критиковали и подвергали сомнению Ганди, который защищал эту практику, заявив, по словам Санкара Госе, «для меня было бы безумием разорвать связь с обществом, к которому я принадлежу». Согласно Киту Роббинсу, усилия по вербовке были отчасти мотивированы обещанием британцев в ответ на помощь предоставить индийцам сварадж (самоуправление) после окончания Первой мировой войны. После войны британское правительство вместо этого предложило незначительные реформы, что разочаровало Ганди. В 1919 году он начал свое движение сатьяграха. Параллельно с этим соратники Ганди стали скептически относиться к его пацифистским идеям и вдохновились идеями национализма и антиимпериализма.

В эссе 1920 года, написанном после Первой мировой войны, Ганди писал: «Там, где есть выбор только между трусостью и насилием, я бы посоветовал насилие». Рахул Сагар интерпретирует усилия Ганди по вербовке в британские вооруженные силы во время войны как веру Ганди в то, что в то время это продемонстрирует, что индийцы готовы сражаться. Кроме того, это также покажет британцам, что его соотечественники-индийцы «являются их подданными по собственному желанию, а не из трусости». В 1922 году Ганди писал, что воздержание от насилия является эффективным и истинным прощением только тогда, когда у человека есть власть наказать, а не тогда, когда он решает ничего не делать, потому что он беспомощен.

После того, как Вторая мировая война охватила Великобританию, Ганди активно проводил кампанию против любой помощи британским военным усилиям и любого участия Индии в войне. По словам Артура Германа, Ганди считал, что его кампания нанесет удар по империализму. Позиция Ганди не была поддержана многими индийскими лидерами, и его кампания против британских военных действий потерпела неудачу. Лидер индусов Тедж Бахадур Сапру заявил в 1941 году, утверждает Герман: «Очень многие лидеры Конгресса сыты по горло бесплодной программой Махатмы». Более 2,5 миллионов индийцев проигнорировали Ганди, записались добровольцами и перешли на сторону Великобритании. Они сражались и погибли в составе союзных войск в Европе, Северной Африке и на различных фронтах Второй мировой войны.

Ганди посвятил свою жизнь открытию и поиску истины, или сатья, и назвал свое движение сатьяграха, что означает «обращение к Истине, настаивание на ней или опора на нее». Первая формулировка сатьяграхи как политического движения и принципа появилась в 1920 году, которую он представил как «Резолюцию о несотрудничестве» в сентябре того же года на сессии Индийского конгресса. Именно формулировка и шаг сатьяграхи, утверждает Деннис Далтон, нашли глубокий отклик в верованиях и культуре его народа, внедрились в народное сознание, быстро превратив его в Махатму.

Ганди основывал сатьяграху на ведантистских идеалах самореализации, ахимсы (ненасилия), вегетарианства и всеобщей любви. Уильям Борман утверждает, что ключ к его сатьяграхе коренится в индуистских текстах Упанишад. По словам Индиры Карр, идеи Ганди об ахимсе и сатьяграхе были основаны на философских основах адвайта-веданты. И. Брюс Уотсон утверждает, что некоторые из этих идей встречаются не только в традициях индуизма, но и в джайнизме или буддизме, в частности, идеи о ненасилии, вегетарианстве и всеобщей любви, но синтез Ганди заключался в политизации этих идей. Концепция Ганди о сатье как гражданском движении, утверждает Глин Ричардс, лучше всего понимается в контексте индуистской терминологии дхармы и Ṛта.

Ганди заявил, что самая важная битва, которую он должен вести, — это преодоление собственных демонов, страхов и неуверенности. Ганди подытожил свои убеждения, сказав: «Бог есть истина». Позже он изменил это утверждение на «Истина — это Бог». Таким образом, сатья (истина) в философии Ганди — это «Бог». Ганди, утверждает Ричардс, описывал понятие «Бог» не как отдельную силу, а как Существо (Брахман, Атман) традиции Адвайта Веданта, недвойственную универсальность, которая пронизывает все вещи, каждого человека и всю жизнь. По словам Николаса Гиера, для Ганди это означало единство Бога и людей, что все существа имеют одну и ту же единую душу и, следовательно, равенство, что атман существует и одинаков со всем во вселенной, ахимса (ненасилие) является самой природой этого атмана.

Суть сатьяграхи — это «сила души» как политическое средство, отказ от применения грубой силы против угнетателя, стремление устранить антагонизм между угнетателем и угнетенными, цель — преобразовать или «очистить» угнетателя. Это не бездействие, а решительное пассивное сопротивление и несотрудничество, когда, по словам Артура Германа, «любовь побеждает ненависть». Эвфемизм, иногда используемый для обозначения сатьяграхи, заключается в том, что это «молчаливая сила» или «сила души» (этот термин также использовал Мартин Лютер Кинг-младший в своей речи «У меня есть мечта»). Она вооружает человека моральной, а не физической силой. Сатьяграху также называют «универсальной силой», поскольку она по сути «не делает различий между родными и чужими, молодыми и старыми, мужчинами и женщинами, друзьями и врагами».

Ганди писал: «Не должно быть ни нетерпения, ни варварства, ни наглости, ни неоправданного давления. Если мы хотим воспитать истинный дух демократии, мы не можем позволить себе быть нетерпимыми. Нетерпимость выдает отсутствие веры в свое дело». Гражданское неповиновение и отказ от сотрудничества, практикуемые в рамках сатьяграхи, основаны на «законе страдания» — доктрине, согласно которой перенесение страданий является средством достижения цели. Эта цель обычно подразумевает моральное возвышение или прогресс человека или общества. Поэтому отказ от сотрудничества в сатьяграхе фактически является средством добиться сотрудничества с противником в соответствии с истиной и справедливостью.

Хотя идея Ганди о сатьяграхе как политическом средстве привлекла широкую поддержку среди индийцев, эта поддержка не была всеобщей. Например, мусульманские лидеры, такие как Джинна, выступили против идеи сатьяграхи, обвинили Ганди в возрождении индуизма через политическую активность и начали попытки противопоставить Ганди мусульманский национализм и требование мусульманской родины. Лидер неприкасаемых Амбедкар в июне 1945 года, после своего решения перейти в буддизм и ключевой архитектор Конституции современной Индии, отверг идеи Ганди как любимые «слепыми индуистскими приверженцами», примитивные, находящиеся под влиянием поддельного варева Толстого и Раскина, и «всегда найдется какой-нибудь простак, чтобы проповедовать их». Уинстон Черчилль карикатурно изобразил Ганди «хитрым мошенником», стремящимся к корысти, «стремящимся к диктаторству» и «атавистическим выразителем языческого индуизма». Черчилль заявил, что зрелище Ганди в движении гражданского неповиновения только усилило «опасность, которой подвергаются белые люди в стране».

Хотя Ганди не был родоначальником принципа ненасилия, он был первым, кто применил его в политической сфере в широких масштабах. Концепция ненасилия (ахимса) имеет долгую историю в индийской религиозной мысли, она считается высшей дхармой (этической ценностью-добродетелью), заповедью, которую необходимо соблюдать по отношению ко всем живым существам (сарвбхута), во все времена (сарвада), во всех отношениях (сарватха), в действиях, словах и мыслях. Ганди объясняет свою философию и идеи об ахимсе как политическом средстве в своей автобиографии «История моих опытов с истиной».

Ганди критиковали за отказ протестовать против повешения Бхагат Сингха, Сухдева, Удхам Сингха и Раджгуру. Его обвиняли в том, что он согласился на сделку с представителем короля Ирвином, который освободил из тюрьмы лидеров гражданского неповиновения и принял смертный приговор в отношении популярного революционера Бхагата Сингха, который на суде ответил: «Революция — неотъемлемое право человечества». Однако конгрессмены, сторонники ненасилия, выступили в защиту Бхагата Сингха и других революционных националистов, которых судили в Лахоре.

Взгляды Ганди подверглись резкой критике в Великобритании, когда она подверглась нападению нацистской Германии, и позже, когда стало известно о Холокосте. В 1940 году он сказал британскому народу: «Я хотел бы, чтобы вы сложили оружие, которое у вас есть, как бесполезное для спасения вас или человечества. Вы предложите герру Гитлеру и синьору Муссолини взять все, что они хотят, из стран, которые вы называете своими владениями… Если эти господа решат занять ваши дома, вы освободите их. Если они не дадут вам свободного выхода, вы позволите убивать себя, мужчин, женщин и детей, но вы откажетесь быть им преданными». Джордж Оруэлл заметил, что методы Ганди противостояли «старомодному и довольно шаткому деспотизму, который обращался с ним довольно по-рыцарски», а не тоталитарной власти, «где политические противники просто исчезают».

В послевоенном интервью в 1946 году он сказал: «Гитлер убил пять миллионов евреев. Это величайшее преступление нашего времени. Но евреи должны были отдать себя на нож мясника. Они должны были броситься в море со скалы… Это всколыхнуло бы весь мир и народ Германии… Но они все равно погибли миллионами». Ганди считал, что такой акт «коллективного самоубийства» в ответ на Холокост «был бы героизмом».

Ганди, как политик, на практике остановился на менее чем полном ненасилии. Его метод ненасильственной сатьяграхи мог легко привлечь массы, он соответствовал интересам и настроениям деловых групп, обеспеченных людей и доминирующих слоев крестьянства, которые не хотели неконтролируемой и насильственной социальной революции, которая могла принести им убытки. Его доктрина ахимсы лежала в основе объединяющей роли, которую сыграл Гандианский конгресс. Но во время движения «За выход из Индии» даже многие убежденные гандисты использовали «насильственные средства».

О межрелигиозных отношениях

Ганди считал, что буддизм, джайнизм и сикхизм — это традиции индуизма, с общей историей, обрядами и идеями. В другое время он признавал, что мало что знает о буддизме, кроме того, что прочитал книгу Эдвина Арнольда о нем. Основываясь на этой книге, он считал буддизм реформаторским движением, а Будду — индусом. Он заявил, что гораздо больше знаком с джайнизмом и считает, что джайны оказали на него глубокое влияние. Сикхизм, по мнению Ганди, был неотъемлемой частью индуизма в виде еще одного реформаторского движения. Сикхские и буддийские лидеры не соглашались с Ганди, и Ганди уважал эти разногласия как разницу во мнениях.

Ганди в целом положительно и с сочувствием относился к исламу и подробно изучал Коран. Он рассматривал ислам как веру, которая активно продвигает мир, и считал, что ненасилие занимает преобладающее место в Коране. Он также прочитал биографию исламского пророка Мухаммеда и утверждал, что «не меч завоевал для ислама место в схеме жизни тех дней. Это была жесткая простота, абсолютное самоотвержение Пророка, скрупулезное соблюдение обещаний, его горячая преданность своим друзьям и последователям, его бесстрашие, его бесстрашие, его абсолютное доверие Богу и своей собственной миссии». У Ганди было много индийских мусульман, которых он призывал присоединиться к нему во взаимном ненасильственном джихаде против социального угнетения своего времени. Среди видных мусульманских союзников в его движении ненасильственного сопротивления были Маулана Абул Калам Азад и Абдул Гаффар Хан. Однако сочувственное отношение Ганди к исламу и его готовность превозносить мирных мусульманских общественных активистов были расценены многими индусами как умиротворение мусульман и впоследствии стали основной причиной его убийства от рук нетерпимых индусских экстремистов.

Хотя Ганди выражал в основном положительные взгляды на ислам, иногда он критиковал мусульман. В 1925 году он заявил, что не критикует учение Корана, но критикует толкователей Корана. Ганди считал, что многочисленные толкователи интерпретировали его в соответствии со своими предвзятыми представлениями. Он считал, что мусульмане должны приветствовать критику Корана, потому что «каждое истинное писание только выигрывает от критики». Ганди критиковал мусульман, которые «проявляют нетерпимость к критике немусульманином всего, что связано с исламом», например, наказания в виде забивания камнями до смерти по исламскому закону. По мнению Ганди, исламу «нечего бояться критики, даже если она необоснованна». Он также считал, что между индуизмом и исламом существуют материальные противоречия, и критиковал мусульман вместе с коммунистами, которые быстро прибегают к насилию.

Одной из стратегий Ганди было сотрудничество с мусульманскими лидерами Индии до раздела, чтобы противостоять британскому империализму на индийском субконтиненте и за его пределами. После Первой мировой войны, в 1919-22 годах, он заручился поддержкой мусульманского руководства братьев Али, поддержав движение «Хилафат» в пользу исламского халифа и его исторического Османского халифата, и выступив против светского ислама, поддерживающего Мустафу Кемаля Ататюрка. К 1924 году Ататюрк покончил с халифатом, движение хилафат закончилось, а мусульманская поддержка Ганди в значительной степени испарилась.

В 1925 году Ганди назвал еще одну причину, по которой он оказался вовлеченным в движение «Хилафат» и ближневосточные дела между Великобританией и Османской империей. Ганди объяснил своим единоверцам (индусам), что он симпатизировал и выступал за исламское дело не потому, что заботился о султане, а потому что «я хотел заручиться симпатией муссалманов в вопросе защиты коров». По словам историка М. Наима Куреши, как и тогдашние индийские мусульманские лидеры, сочетавшие религию и политику, Ганди тоже использовал свою религию в своей политической стратегии во время движения «Хилафат».

В 1940-х годах Ганди объединил свои идеи с некоторыми мусульманскими лидерами, которые, как и он, стремились к религиозной гармонии и выступали против предложенного раздела Британской Индии на Индию и Пакистан. Например, его близкий друг Бадшах Хан предложил, чтобы они работали над открытием индуистских храмов для мусульманских молитв и исламских мечетей для индуистских молитв, чтобы сблизить эти две религиозные группы. Ганди согласился с этим и начал читать мусульманские молитвы в индуистских храмах, чтобы сыграть свою роль, но не смог добиться чтения индуистских молитв в мечетях. Индусские националистические группы выступили против и начали противостоять Ганди за эту одностороннюю практику, крича и устраивая демонстрации в индусских храмах в последние годы его жизни.

Ганди не только критиковал, но и восхвалял христианство. Он критически относился к деятельности христианских миссионеров в Британской Индии, поскольку они смешивали медицинскую или образовательную помощь с требованиями, чтобы получатель помощи принял христианство. По мнению Ганди, это было не настоящее «служение», а скрытый мотив — заманивание людей в религиозную веру и эксплуатация отчаявшихся в экономическом или медицинском отношении. Это не вело к внутреннему преображению, моральному совершенствованию или христианскому учению о «любви», а основывалось на ложной односторонней критике других религий, когда христианские общества сталкивались с подобными проблемами в Южной Африке и Европе. Это привело к тому, что обращенный человек возненавидел своих соседей и другие религии, и разделило людей, вместо того чтобы сблизить их в сострадании. По словам Ганди, «ни одна религиозная традиция не может претендовать на монополию на истину или спасение». Ганди не поддерживал законы, запрещающие миссионерскую деятельность, но требовал, чтобы христиане сначала поняли послание Иисуса, а затем стремились жить без стереотипов и искажения других религий. По словам Ганди, послание Иисуса заключалось не в том, чтобы унижать и империалистически властвовать над другими людьми, считая их неполноценными, людьми второго сорта или рабами, а в том, что «когда голодные накормлены и мир приходит в нашу индивидуальную и коллективную жизнь, тогда рождается Христос».

Ганди считал, что долгое знакомство с христианством заставило его как полюбить его, так и найти в нем недостатки. Он просил христиан прекратить унижать его страну и его народ, называя их язычниками, идолопоклонниками и другими оскорбительными словами, и изменить свои негативные взгляды на Индию. Он считал, что христиане должны задуматься об «истинном значении религии» и проникнуться желанием изучать и учиться у индийских религий в духе всеобщего братства. По словам Эрика Шарпа — профессора религиоведения, хотя Ганди родился в индуистской семье и впоследствии стал индуистом по убеждению, многие христиане в свое время считали его «образцовым христианином и даже святым».

Некоторые христианские проповедники и верующие колониальной эпохи считали Ганди святым. Биографы из Франции и Великобритании проводили параллели между Ганди и христианскими святыми. Последние ученые ставят под сомнение эти романтические биографии и утверждают, что Ганди не был ни христианской фигурой, ни зеркальным отражением христианского святого. Жизнь Ганди лучше рассматривать как пример его веры в «слияние различных духовностей» христианина и индуса, утверждает Майкл де Сен-Шерон.

По словам Кумарасвами, Ганди первоначально поддержал требования арабов в отношении Палестины. Он обосновал эту поддержку ссылкой на ислам, заявив, что «немусульмане не могут получить суверенную юрисдикцию» в Джазират аль-Араб (Аравийский полуостров). Эти аргументы, утверждает Кумарасвами, были частью его политической стратегии, направленной на завоевание поддержки мусульман во время движения «Хилафат». В период после хилафата Ганди не отрицал еврейских требований и не использовал исламские тексты или историю для поддержки мусульманских претензий к Израилю. По мнению Кумарасвами, молчание Ганди после периода Хилафата может представлять собой эволюцию в его понимании конфликтующих религиозных претензий на Палестину. В 1938 году Ганди высказался в поддержку еврейских претензий, а в марте 1946 года он сказал члену британского парламента Сиднею Сильверману: «Если арабы претендуют на Палестину, то евреи претендуют на нее раньше», что сильно отличается от его прежней позиции.

Ганди обсуждал преследования евреев в Германии и эмиграцию евреев из Европы в Палестину через призму своей сатьяграхи. В 1937 году Ганди обсуждал сионизм со своим близким еврейским другом Германом Калленбахом. Он сказал, что сионизм не является правильным ответом на проблемы, с которыми сталкиваются евреи, и вместо этого рекомендовал сатьяграху. Ганди считал, что сионисты в Палестине представляют европейский империализм и используют насилие для достижения своих целей; он утверждал, что «евреи должны отказаться от намерения реализовать свои стремления под защитой оружия и должны полностью положиться на добрую волю арабов. Нельзя делать исключений из естественного желания евреев обрести дом в Палестине. Но они должны ждать его осуществления, пока мнение арабов не созреет для этого».

В 1938 году Ганди заявил, что «все его симпатии связаны с евреями. Я близко знал их в Южной Африке. Некоторые из них стали моими спутниками на всю жизнь». Философ Мартин Бубер весьма критически относился к подходу Ганди и в 1939 году написал ему открытое письмо на эту тему. Ганди повторил свою позицию, что «евреи стремятся обратить арабское сердце», и использовал «сатьяграху в противостоянии с арабами» в 1947 году. Согласно Симоне Пантер-Брик, политическая позиция Ганди в отношении еврейско-арабского конфликта эволюционировала в течение 1917-1947 годов, сменившись поддержкой сначала арабской позиции, а в 1940-х годах — еврейской.

Читайте также, биографии — Сократ

О жизни, обществе и другом применении его идей

Ганди был воспитан как вегетарианец своей набожной индуистской матерью. Идея вегетарианства глубоко укоренилась в индуистском вайшнавизме и джайнских традициях Индии, например, в его родном Гуджарате, где мясо считается формой пищи, полученной путем насилия над животными. Обоснование вегетарианства Ганди во многом совпадало с тем, что можно найти в индуистских и джайнских текстах. Ганди считал, что любая форма пищи неизбежно наносит вред той или иной форме живых организмов, но человек должен стремиться понять и уменьшить насилие в том, что он потребляет, потому что «существует сущностное единство всей жизни».

Ганди считал, что некоторые формы жизни более способны к страданиям, и ненасилие для него означало отсутствие намерений, а также активные усилия по минимизации вреда, травм или страданий для всех форм жизни. Ганди исследовал источники пищи, которые уменьшают насилие по отношению к различным формам жизни в пищевой цепочке. Он считал, что в убийстве животных нет необходимости, поскольку доступны другие источники пищи. При жизни он также консультировался со сторонниками вегетарианства, например, с Генри Стивенсом Солтом. Пища для Ганди была не только источником поддержания тела, но и источником его воздействия на других живых существ, а также тем, что влияло на его ум, характер и духовное благополучие. Он избегал не только мяса, но также яиц и молока. Ганди написал книгу «Моральная основа вегетарианства» и писал для издания Лондонского вегетарианского общества.

Помимо своих религиозных убеждений, Ганди указал еще одну мотивацию для своих экспериментов с диетой. Он пытался найти наиболее ненасильственную вегетарианскую пищу, которую мог бы позволить себе самый бедный человек, ведя тщательные записи об овощах и фруктах и свои наблюдения за собственным телом и своим ашрамом в Гуджарате. Он пробовал свежие и сухие фрукты (фрукторианство), затем только высушенные на солнце фрукты, прежде чем возобновить прежнюю вегетарианскую диету по совету врача и опасениям друзей. Его эксперименты с едой начались в 1890-х годах и продолжались в течение нескольких десятилетий. Для некоторых из этих экспериментов Ганди объединил свои собственные идеи с теми, которые можно найти о диете в индийских текстах по йоге. Он считал, что каждый вегетарианец должен экспериментировать со своей диетой, потому что во время учебы в своем ашраме он увидел, что «пища одного человека может быть ядом для другого».

Ганди выступал за права животных в целом. Помимо вегетарианства, он активно выступал против препарирования и экспериментов на живых животных (вивисекции) во имя науки и медицинских исследований. Он считал это насилием над животными, тем, что причиняет боль и страдания. Он писал: «Вивисекция, по моему мнению, является самым черным из всех черных преступлений, которые человек в настоящее время совершает против Бога и Его прекрасного творения».

Ганди использовал пост как политический прием, часто угрожая самоубийством, если требования не будут выполнены. Конгресс рекламировал пост как политическую акцию, которая вызвала всеобщее сочувствие. В ответ правительство пыталось манипулировать освещением новостей, чтобы свести к минимуму его вызов радже. В 1932 году он постился в знак протеста против схемы голосования за отдельное политическое представительство для далитов; Ганди не хотел их сегрегации. Британское правительство запретило лондонской прессе показывать фотографии его истощенного тела, потому что это вызвало бы сочувствие. Голодовка Ганди в 1943 году была проведена во время двухлетнего тюремного заключения за антиколониальное движение «За выход из Индии». Правительство обратилось к экспертам по питанию для разъяснения его действий, и снова фотографии не были разрешены. Однако во время последнего поста в 1948 году, после окончания британского правления в Индии, его голодовка была восхвалена британской прессой, и на этот раз были сделаны фотографии в полный рост.

Альтер утверждает, что пост, вегетарианство и диета Ганди были не просто политическим рычагом, а частью его экспериментов с самоограничением и здоровым образом жизни. Он «глубоко скептически относился к традиционной аюрведе», призывая ее изучать научный метод и перенимать его прогрессивный подход к обучению. Ганди считал, что йога приносит пользу здоровью. Он считал, что здоровое питание, основанное на региональных продуктах, и соблюдение гигиены являются залогом хорошего здоровья. Недавно ICMR обнародовал данные о состоянии здоровья Ганди в книге «Ганди и здоровье@150». Эти записи показывают, что, несмотря на недостаточный вес (46,7 кг), Ганди был в целом здоров. Он избегал современных лекарств и много экспериментировал с лечением водой и землей. Хотя его кардиограмма показывает, что его сердце было в норме, было несколько случаев, когда он страдал от таких болезней, как малярия, а также был дважды прооперирован по поводу прободения и аппендицита. Несмотря на проблемы со здоровьем, Ганди смог пройти за свою жизнь около 79000 км, что составляет в среднем 18 км в день и равносильно тому, чтобы дважды обойти вокруг Земли.

Ганди решительно выступал за эмансипацию женщин и призывал «женщин бороться за собственное саморазвитие». Он выступал против пурды, детских браков, приданого и сати. Жена — это не рабыня мужа, утверждал Ганди, а его товарищ, лучшая половина, коллега и друг, по словам Лин Норвелл. Однако в его собственной жизни, по словам Суручи Тхапар-Бьоркерт, отношения Ганди с женой противоречили некоторым из этих ценностей.

В разных случаях Ганди приписывал своей ортодоксальной матери-индуске и своей жене первые уроки сатьяграхи. Он использовал легенды об индуистской богине Сите, чтобы объяснить врожденную силу, самостоятельность и «львиный дух» женщин, чей моральный компас может сделать любого демона «беспомощным, как коза». Для Ганди женщины Индии были важной частью «движения свадеши» («Покупай индийское») и его цели — деколонизации индийской экономики.

Некоторые историки, такие как Анджела Вуллакотт и Кумари Джаявардена, утверждают, что хотя Ганди часто и публично выражал свою веру в равенство полов, тем не менее, его видение заключалось в различии полов и их взаимодополняемости. По мнению Ганди, женщины должны получать образование, чтобы быть лучше в домашней сфере и воспитывать следующее поколение. Его взгляды на права женщин были менее либеральными и больше походили на пуританско-викторианские ожидания от женщин, утверждает Джаявардена, чем у других индуистских лидеров, выступавших вместе с ним за экономическую независимость и равные права полов во всех аспектах.

Наряду со многими другими текстами Ганди изучал «Бхагавад-гиту», находясь в Южной Африке. В этом индуистском писании рассматриваются джнана-йога, бхакти-йога и карма-йога, а также такие добродетели, как ненасилие, терпение, честность, отсутствие лицемерия, самоограничение и воздержание. Ганди начал экспериментировать с ними, и в 1906 году в возрасте 37 лет, будучи женатым и отцом, он дал обет воздерживаться от сексуальных отношений.

Эксперимент Ганди с воздержанием не ограничился сексом и распространился на еду. Он проконсультировался с джайнским ученым Раджчандрой, которого он ласково называл Райчандбхай. Раджчандра посоветовал ему, что молоко стимулирует сексуальную страсть. Ганди начал воздерживаться от коровьего молока в 1912 году и делал это даже тогда, когда врачи советовали ему употреблять молоко. По словам Санкара Госе, Тагор описывал Ганди как человека, который не испытывал отвращения к сексу или женщинам, но считал сексуальную жизнь несовместимой с его моральными целями.

Ганди пытался проверить и доказать самому себе свою брахмачарью. Эксперименты начались через некоторое время после смерти его жены в феврале 1944 года. В начале эксперимента он заставлял женщин спать в одной комнате, но в разных постелях. Позже он спал с женщинами в одной кровати, но одетым, и, наконец, он спал с женщинами обнаженным. В апреле 1945 года в письме к Бирле Ганди упоминал о том, что в рамках экспериментов он обнажался с несколькими «женщинами или девушками». Согласно воспоминаниям его внучатой племянницы Ману, написанным в 1960-х годах, в начале 1947 года Ганди опасался, что он и она могут быть убиты мусульманами в преддверии провозглашения независимости Индии в августе 1947 года, и спросил ее, когда ей было 18 лет, не хочет ли она помочь ему в экспериментах по проверке их «чистоты», на что она с готовностью согласилась. Ганди всю ночь спал обнаженным в одной кровати с Ману с открытыми дверями спальни. Ману заявила, что эксперимент не оказал на нее никакого «дурного влияния». Ганди также делил постель с 18-летней Абхой, женой своего внучатого племянника Кану. Ганди спал одновременно и с Ману, и с Абхой. Ни одна из женщин, участвовавших в экспериментах с брахмачари Ганди, не указала, что у них был секс или что Ганди вел себя каким-либо сексуальным образом. Те, кто предавал это огласке, говорили, что им казалось, будто они спят со своей стареющей матерью.

По словам Шона Скалмера, Ганди в последний год жизни был аскетом, и его болезненная скелетная фигура была карикатурно изображена в западных СМИ. В феврале 1947 года он спросил своих доверенных лиц, таких как Бирла и Рамакришна, не ошибается ли он, экспериментируя с клятвой брахмачарьи. Публичные эксперименты Ганди, по мере их развития, широко обсуждались и критиковались членами его семьи и ведущими политиками. Однако Ганди заявил, что если он не позволит Ману спать с ним, это будет признаком слабости. Некоторые из его сотрудников уволились, включая двух редакторов его газеты, которые отказались печатать некоторые проповеди Ганди, посвященные его экспериментам. Нирмалкумар Бозе, переводчик Ганди на бенгальский язык, например, критиковал Ганди не потому, что Ганди сделал что-то плохое, а потому что Бозе был обеспокоен психологическим воздействием на женщин, которые участвовали в его экспериментах. Вина Ховард утверждает, что взгляды Ганди на брахмачарью и эксперименты по отказу от религии были методом противостояния женским проблемам в его время.

Ганди выступил против неприкасаемости в самом начале своей жизни. До 1932 года он и его единомышленники использовали слово «антьяджа» для обозначения неприкасаемых. В своей большой речи о неприкасаемости в Нагпуре в 1920 году Ганди назвал ее большим злом в индуистском обществе, но заметил, что она не является уникальной для индуизма, имея более глубокие корни, и заявил, что европейцы в Южной Африке относятся «ко всем нам, индусам и мусульманам, как к неприкасаемым; мы не можем жить среди них и пользоваться теми правами, которыми пользуются они». Назвав доктрину неприкасаемости неприемлемой, он заявил, что эту практику можно искоренить, что индуизм достаточно гибок, чтобы позволить ее искоренить, и что необходимы согласованные усилия, чтобы убедить людей в их неправоте и призвать их искоренить ее.

По словам Кристофа Жаффрело, хотя Ганди считал неприкасаемость неправильным и злым явлением, он полагал, что каста или класс не основаны ни на неравенстве, ни на неполноценности. Ганди считал, что люди должны свободно вступать в браки с теми, с кем они хотят, но никто не должен ожидать, что все будут его друзьями: каждый человек, независимо от происхождения, имеет право выбирать, кого он будет принимать в своем доме, с кем он будет дружить и с кем он будет проводить время.

В 1932 году Ганди начал новую кампанию по улучшению жизни неприкасаемых, которых он стал называть хариджанами, «детьми бога». 8 мая 1933 года Ганди начал 21-дневный пост самоочищения и начал годичную кампанию по оказанию помощи движению хариджанов. Эта кампания не была повсеместно принята сообществом далитов: Амбедкар и его единомышленники считали, что Ганди проявляет патернализм и подрывает политические права далитов. Амбедкар назвал его «коварным и не заслуживающим доверия». Он обвинил Ганди как человека, желающего сохранить кастовую систему. Амбедкар и Ганди обсуждали свои идеи и проблемы, каждый пытался убедить другого. Именно во время хариджанского турне на него было совершено первое покушение. Во время поездки в Пуну неизвестный (в прессе его называли только Санатани) бросил бомбу в машину, принадлежавшую его свите, но Ганди и его семье удалось спастись, так как они находились в машине, ехавшей следом. Ганди позже заявил, что он «не может поверить, что какой-либо здравомыслящий санатанист мог когда-либо поощрять этот безумный поступок…». Этот печальный инцидент, несомненно, способствовал продвижению дела хариджан. Легко видеть, что дела процветают благодаря мученической смерти тех, кто их отстаивает».

В 1935 году Амбедкар объявил о своем намерении оставить индуизм и присоединиться к буддизму. По словам Санкара Госе, это заявление потрясло Ганди, который пересмотрел свои взгляды и написал множество эссе со своими взглядами на касты, браки и то, что говорит индуизм по этому вопросу. Эти взгляды контрастировали со взглядами Амбедкара. И все же на выборах 1937 года, за исключением некоторых мест в Мумбаи, которые выиграла партия Амбедкара, неприкасаемые Индии проголосовали в основном за кампанию Ганди и его партию, Конгресс.

Ганди и его соратники продолжали консультировать Амбедкара, сохраняя его влияние. Амбедкар работал с другими лидерами Конгресса в 1940-х годах и написал большую часть конституции Индии в конце 1940-х годов, но в 1956 году он действительно обратился в буддизм. По словам Жаффрело, взгляды Ганди эволюционировали в период с 1920-х по 1940-е годы; к 1946 году он активно поощрял браки между кастами. Его подход к неприкасаемости также отличался от подхода Амбедкара: он выступал за слияние, выбор и свободное смешение, в то время как Амбедкар предполагал, что каждый сегмент общества сохранит свою групповую идентичность, а затем каждая группа по отдельности будет продвигать «политику равенства».

Критика Ганди со стороны Амбедкара продолжала оказывать влияние на движение далитов и после смерти Ганди. По словам Артура Германа, ненависть Амбедкара к Ганди и идеям Ганди была настолько сильна, что, узнав об убийстве Ганди, он после минутного молчания выразил чувство сожаления, а затем добавил: «Мой настоящий враг ушел; слава богу, затмение уже позади». По словам Рамачандры Гуха, «идеологи перенесли это старое соперничество в настоящее время, и демонизация Ганди стала обычным явлением среди политиков, которые осмеливаются говорить от имени Амбедкара».

Ганди отвергал колониальный западный формат системы образования. Он заявил, что она привела к презрению к ручному труду, в целом создала элитарную административную бюрократию. Ганди выступал за систему образования, в которой гораздо больше внимания уделялось приобретению навыков практической и полезной работы, которая включала бы физическое, умственное и духовное обучение. Его методология стремилась к тому, чтобы относиться ко всем профессиям одинаково и платить всем одинаково.

Ганди назвал свои идеи Най Талим (буквально «новое образование»). Он считал, что образование западного образца нарушает и разрушает культуру коренных народов. Иная модель базового образования, по его мнению, приведет к лучшему самосознанию, подготовит людей к тому, чтобы относиться ко всем видам труда одинаково уважительно и ценно, и приведет к обществу с меньшим количеством социальных заболеваний.

Най Талим развился из его опыта работы на ферме Толстого в Южной Африке, и Ганди попытался сформулировать новую систему в ашраме Севаграм после 1937 года. В видении правительства Неру индустриализированной, централизованно планируемой экономики после 1947 года не нашлось места для подхода Ганди, ориентированного на деревню.

В своей автобиографии Ганди писал, что, по его мнению, каждый индусский ребенок должен изучать санскрит, потому что его исторические и духовные тексты написаны на этом языке.

Ганди считал, что сварадж не только может быть достигнут с помощью ненасилия, но и может быть осуществлен с помощью ненасилия. Военные силы не нужны, потому что любого агрессора можно выгнать, используя метод ненасильственного несотрудничества. Хотя в государстве, организованном по принципу свараджа, военные силы не нужны, Ганди добавил, что полицейские силы необходимы, учитывая человеческую природу. Однако государство ограничит применение оружия полицией до минимума, стремясь использовать его в качестве сдерживающей силы.

По словам Ганди, ненасильственное государство подобно «упорядоченной анархии». В обществе, состоящем в основном из ненасильственных людей, те, кто проявляет насилие, рано или поздно примут дисциплину или покинут общество, утверждал Ганди. Он подчеркивал, что общество, в котором люди больше верят в свои обязанности и ответственность, а не требуют прав и привилегий. По возвращении из Южной Африки, когда Ганди получил письмо с просьбой принять участие в написании всемирной хартии прав человека, он ответил: «По моему опыту, гораздо важнее иметь хартию человеческих обязанностей».

Сварадж для Ганди не означал передачу британской системы посредничества во власти колониальной эпохи, управляемой льготами, бюрократической, классово-эксплуататорской структуры и менталитета в руки индийцев. Он предупредил, что такая передача все равно будет английским правлением, только без англичанина. «Это не тот Сварадж, которого я хочу», — сказал Ганди. Тевари утверждает, что Ганди рассматривал демократию не только как систему управления; она означала поощрение индивидуальности и самодисциплины общества. Демократия означала разрешение споров ненасильственным путем; она требовала свободы мысли и самовыражения. Для Ганди демократия была образом жизни.

Некоторые ученые утверждают, что Ганди поддерживал религиозно разнообразную Индию, в то время как другие утверждают, что мусульманские лидеры, выступавшие за раздел и создание отдельного мусульманского Пакистана, считали Ганди индуистским националистом или возрожденцем. Например, в своих письмах к Мохаммаду Икбалу Джинна обвинял Ганди в том, что тот выступает за индуистское правление и возрождение, что возглавляемый Ганди Индийский национальный конгресс был фашистской партией.

В интервью К.Ф. Эндрюсу Ганди заявил, что если мы считаем, что все религии несут одно и то же послание любви и мира между всеми людьми, то нет ни смысла, ни необходимости в прозелитизме или попытках обратить людей из одной религии в другую. Ганди выступал против миссионерских организаций, которые критиковали индийские религии, а затем пытались обратить последователей индийских религий в ислам или христианство. По мнению Ганди, те, кто пытается обратить индуиста, «должны вынашивать в своей груди убеждение, что индуизм — это ошибка» и что их собственная религия — «единственная истинная религия». Ганди считал, что люди, требующие религиозного уважения и прав, должны также проявлять такое же уважение и предоставлять такие же права последователям других религий. Он заявил, что духовные занятия должны побуждать «индуса стать лучшим индусом, муссалмана — лучшим муссалманом, а христианина — лучшим христианином».

По мнению Ганди, религия — это не то, во что человек верит, а то, как человек живет, как он относится к другим людям, его поведение по отношению к другим и его отношение к своему представлению о Боге. Не важно обращаться или присоединяться к какой-либо религии, но важно совершенствовать свой образ жизни и поведение, впитывая идеи из любого источника и любой религии, считал Ганди.

Ганди верил в экономическую модель сарводайя, что буквально означает «благосостояние, возвышение всех». Эта экономическая модель, утверждает Бхатт, сильно отличалась от модели социализма, за которую выступал и которой следовал Неру — первый премьер-министр свободной Индии. По словам Бхатта, и в том, и в другом случае целью было устранение бедности и безработицы, но гандистский подход к экономике и развитию предпочитал адаптировать технологии и инфраструктуру к местным условиям, в отличие от крупномасштабных, социализированных государственных предприятий Неру.

Для Ганди экономическая философия, направленная на «наибольшее благо для наибольшего числа», была в корне ошибочной, и его альтернативное предложение сарводайя ставило своей целью «наибольшее благо для всех». Он считал, что лучшая экономическая система не только заботится о том, чтобы поднять «бедных, менее квалифицированных, обедневших», но и дает возможность поднять «богатых, высококвалифицированных, обладающих капиталом и помещиков». Насилие в отношении любого человека, родившегося бедным или богатым, является неправильным, считал Ганди. Он заявил, что мандатную теорию мажоритарной демократии не следует доводить до абсурдных крайностей, никогда не следует отказываться от индивидуальных свобод, и ни один человек не должен становиться социальным или экономическим рабом «резолюции большинства».

Ганди бросил вызов Неру и модернизаторам конца 1930-х годов, которые призывали к быстрой индустриализации по советской модели; Ганди осудил это как дегуманизацию и противоречащую потребностям деревень, где жило подавляющее большинство людей. После убийства Ганди Неру руководил Индией в соответствии со своими личными социалистическими убеждениями. Историк Курувилла Пандикатту говорит, что «именно видение Неру, а не Ганди, было в конечном итоге предпочтительным для индийского государства».

Ганди призывал покончить с бедностью путем улучшения сельского хозяйства и развития мелкой кустарной сельской промышленности. По мнению исследователя политической теории и экономиста Бхикху Пареха, экономическое мышление Ганди расходилось с Марксом. Ганди отказался поддержать точку зрения, согласно которой экономические силы лучше всего понимать как «антагонистические классовые интересы». Он утверждал, что ни один человек не может унизить или ожесточить другого, не унижая и не ожесточая себя, и что устойчивый экономический рост происходит за счет служения, а не эксплуатации. Кроме того, считал Ганди, в свободной нации жертвы существуют только тогда, когда они сотрудничают со своим угнетателем, а экономическая и политическая система, предлагающая все больше альтернатив, дает право выбора самому бедному человеку.

Не соглашаясь с Неру в отношении социалистической экономической модели, Ганди также критиковал капитализм, который был движим бесконечными желаниями и материалистическим взглядом на человека. Это, по его мнению, создавало порочную корыстную систему материализма ценой других человеческих потребностей, таких как духовность и социальные отношения. Для Ганди, утверждает Парекх, и коммунизм, и капитализм были ошибочными, отчасти потому, что оба ориентировались исключительно на материалистический взгляд на человека, а также потому, что первый обожествлял государство с неограниченной властью насилия, а второй обожествлял капитал. Он считал, что лучшей экономической системой является та, которая не обедняет культуру и духовные устремления человека.

Гандизм обозначает идеи и принципы, которые пропагандировал Ганди; центральное значение имеет ненасильственное сопротивление. Гандиан может означать либо человека, который следует гандизму, либо конкретную философию, которую относят к гандизму. М. М. Санкхдер утверждает, что гандхизм не является систематической позицией в метафизике или политической философии. Скорее, это политическое кредо, экономическая доктрина, религиозное мировоззрение, моральные заповеди и, особенно, гуманитарное мировоззрение. Это попытка не систематизировать мудрость, а преобразовать общество, и основана она на несокрушимой вере в доброту человеческой природы. Однако сам Ганди не одобрял понятие «гандизм», как он объяснил в 1936 году:

Не существует такого понятия, как «гандхизм», и я не хочу оставлять после себя какую-либо секту. Я не утверждаю, что создал какой-либо новый принцип или доктрину. Я просто пытался по-своему применить вечные истины к нашей повседневной жизни и проблемам… Мнения, которые я сформировал, и выводы, к которым я пришел, не являются окончательными. Завтра я могу их изменить. У меня нет ничего нового, чему я мог бы научить мир. Истина и ненасилие стары, как холмы».

Ганди был плодовитым писателем. Одна из самых ранних публикаций Ганди, «Хинд Сварадж», опубликованная на языке гуджарати в 1909 году, стала «интеллектуальным планом» движения за независимость Индии. Книга была переведена на английский язык в следующем году с авторской надписью «Права не защищены». В течение десятилетий он редактировал несколько газет, включая «Хариджан» на гуджарати, на хинди и на английском языке; «Индийское мнение» во время пребывания в Южной Африке и «Молодая Индия» на английском языке, а также «Навадживан», ежемесячник на гуджарати, по возвращении в Индию. Позже «Навадживан» был опубликован и на хинди. Кроме того, он почти каждый день писал письма частным лицам и газетам.

Ганди также написал несколько книг, включая автобиографию «История моих опытов с истиной» (Gujarātī «સત્યના પ્રયોગો અથવા આત્મકથા»), он купил все первое издание, чтобы убедиться, что оно будет переиздано. Другие его автобиографии включают: Сатьяграха в Южной Африке о его борьбе там, Хинд Сварадж или Индийское самоуправление, политический памфлет, и пересказ на гуджарати «До последнего» Джона Рёскина. Это последнее эссе можно считать его программой по экономике. Он также много писал о вегетарианстве, диете и здоровье, религии, социальных реформах и т.д. Ганди обычно писал на гуджарати, хотя он также пересматривал переводы своих книг на хинди и английский.

Полное собрание сочинений Ганди было опубликовано индийским правительством под названием «Собрание сочинений Махатмы Ганди» в 1960-х годах. Сочинения насчитывают около 50 000 страниц, опубликованных примерно в ста томах. В 2000 году пересмотренное издание полного собрания сочинений вызвало споры, поскольку содержало большое количество ошибок и пропусков. Позднее индийское правительство отозвало пересмотренное издание.

Читайте также, биографии — Пейсистратос

Последователи и международное влияние

Ганди оказал влияние на важных лидеров и политические движения. Лидеры движения за гражданские права в США, включая Мартина Лютера Кинга-младшего, Джеймса Лоусона и Джеймса Бивела, опирались на труды Ганди при разработке своих собственных теорий ненасилия. Кинг говорил: «Христос дал нам цели, а Махатма Ганди — тактику». Кинг иногда называл Ганди «маленьким коричневым святым». Активист борьбы с апартеидом и бывший президент Южной Африки Нельсон Мандела был вдохновлен Ганди. Среди других — Хан Абдул Гаффар Хан, Стив Бико и Аун Сан Су Чжи.

В ранние годы бывший президент ЮАР Нельсон Мандела был последователем философии ненасильственного сопротивления Ганди. Бхана и Вахед прокомментировали эти события так: «Ганди вдохновлял последующие поколения южноафриканских активистов, стремившихся положить конец господству белых. Это наследие связывает его с Нельсоном Манделой… в каком-то смысле Мандела завершил то, что начал Ганди».

Жизнь и учение Ганди вдохновили многих людей, которые называли Ганди своим наставником или посвятили свою жизнь распространению идей Ганди. В Европе первым о Ганди заговорил Ромен Роллан в своей книге 1924 года «Махатма Ганди», а бразильская анархистка и феминистка Мария Ласерда де Моура писала о Ганди в своей работе о пацифизме. В 1931 году выдающийся европейский физик Альберт Эйнштейн обменялся с Ганди письменными посланиями и в одном из писем назвал его «образцом для подражания грядущим поколениям». Эйнштейн сказал о Ганди:

Жизненный подвиг Махатмы Ганди является уникальным в политической истории. Он изобрел совершенно новое и гуманное средство для освободительной войны угнетенной страны и практиковал его с величайшей энергией и преданностью. Моральное влияние, которое он оказал на сознательно мыслящего человека всего цивилизованного мира, вероятно, будет гораздо более продолжительным, чем это кажется в наше время с его переоценкой грубых насильственных сил. Потому что долговечной будет только деятельность таких государственных деятелей, которые своим примером и просветительской работой пробуждают и укрепляют нравственную силу своего народа. Мы все можем быть счастливы и благодарны судьбе, подарившей нам такого просвещенного современника, пример для подражания грядущим поколениям. Грядущие поколения едва ли поверят, что такой человек ходил по земле во плоти и крови.

Фарах Омар, политический активист из Сомалиленда, посетил Индию в 1930 году, где он встретился с Махатмой Ганди и попал под влияние ненасильственной философии Ганди, которую он перенял в своей кампании в Британском Сомалиленде.

Ланца дель Васто отправился в Индию в 1936 году, намереваясь жить с Ганди; позже он вернулся в Европу, чтобы распространять философию Ганди, и в 1948 году основал Общину Ковчега (по образцу ашрамов Ганди). Мадлен Слейд (известная как «Мирабен») была дочерью британского адмирала и провела большую часть своей взрослой жизни в Индии, будучи приверженцем Ганди.

Кроме того, британский музыкант Джон Леннон ссылался на Ганди, когда обсуждал свои взгляды на ненасилие. На Международном фестивале рекламы «Каннские львы» в 2007 году бывший вице-президент США и защитник окружающей среды Эл Гор говорил о влиянии Ганди на него.

Президент США Барак Обама в своем обращении к парламенту Индии в 2010 году сказал следующее:

Я помню, что, возможно, я не стоял бы сегодня перед вами в качестве президента Соединенных Штатов, если бы не Ганди и послание, которым он поделился с Америкой и всем миром.

Журнал Time назвал 14-го Далай-ламу, Леха Валенсу, Мартина Лютера Кинга-младшего, Сезара Чавеса, Аун Сан Су Чжи, Бенигно Акино-младшего, Десмонда Туту и Нельсона Манделу детьми Ганди и его духовными наследниками ненасилия. В честь Ганди официально назван район Махатмы Ганди в Хьюстоне, штат Техас, США, этнический индийский анклав.

Идеи Ганди оказали значительное влияние на философию 20-го века. Это началось с его взаимодействия с Роменом Ролланом и Мартином Бубером. Жан-Люк Нанси сказал, что французский философ Морис Бланшо критически относился к Ганди с точки зрения «европейской духовности». С тех пор философы, включая Ханну Арендт, Этьена Балибара и Славоя Жижека, пришли к выводу, что Ганди является необходимой ссылкой для обсуждения морали в политике. В последнее время в свете изменения климата взгляды Ганди на технологию приобретают все большее значение в области экологической философии и философии технологии.

Глобальные дни, посвященные Ганди

В 2007 году Генеральная Ассамблея ООН объявила день рождения Ганди 2 октября «Международным днем ненасилия». Впервые предложенный ЮНЕСКО в 1948 году как Школьный день ненасилия и мира (DENIP на испанском языке), 30 января отмечается как Школьный день ненасилия и мира в школах многих стран В странах со школьным календарем Южного полушария он отмечается 30 марта.

Читайте также, биографии — Гоббс, Томас

Награды

В 1930 году журнал Time назвал Ганди человеком года. Университет Нагпура присвоил ему степень доктора права в 1937 году. Ганди также занял второе место после Альберта Эйнштейна в номинации «Человек века» в конце 1999 года. Правительство Индии ежегодно присуждает премию мира имени Ганди выдающимся общественным деятелям, мировым лидерам и гражданам. Нельсон Мандела, лидер борьбы Южной Африки за искоренение расовой дискриминации и сегрегации, был выдающимся неиндийским лауреатом. В 2011 году журнал Time назвал Ганди одной из 25 лучших политических икон всех времен.

Ганди не получил Нобелевскую премию мира, хотя в период с 1937 по 1948 год он был пять раз номинирован, включая первую в истории номинацию от Американского комитета по обслуживанию друзей, хотя он попал в шорт-лист только дважды, в 1937 и 1947 годах. Спустя десятилетия Нобелевский комитет публично заявил о своем сожалении по поводу этого упущения и признал, что глубоко разделенное националистическое мнение отказало ему в награде. Ганди был номинирован в 1948 году, но был убит до закрытия номинаций. В том году комитет решил не присуждать премию мира, заявив, что «нет подходящего кандидата», а более поздние исследования показали, что возможность посмертного присуждения премии Ганди обсуждалась, и что ссылка на отсутствие подходящего кандидата относилась именно к Ганди. Гейр Лундестад, секретарь Норвежского Нобелевского комитета в 2006 году, сказал: «Самым большим упущением в нашей 106-летней истории, несомненно, является то, что Махатма Ганди так и не получил Нобелевскую премию мира. Ганди мог обойтись без Нобелевской премии мира, а вот может ли Нобелевский комитет обойтись без Ганди — это вопрос». Когда в 1989 году 14-й Далай-лама был удостоен премии, председатель комитета сказал, что это «отчасти дань памяти Махатмы Ганди». Летом 1995 года Североамериканское вегетарианское общество посмертно включило его в Зал славы вегетарианцев.

Индийцы широко называют Ганди отцом нации. Происхождение этого названия восходит к радиообращению Субхаша Чандры Бозе (по сингапурскому радио) от 6 июля 1944 года, в котором Бозе назвал Ганди «отцом нации». 28 апреля 1947 года Сароджини Найду во время конференции также назвала Ганди «отцом нации». Однако в ответ на запрос RTI в 2012 году правительство Индии заявило, что Конституция Индии не допускает никаких титулов, кроме тех, которые были получены благодаря образованию или военной службе.

Читайте также, история — Платон

Кино, театр и литература

Биографический документальный фильм продолжительностью пять часов девять минут «Махатма: Жизнь Ганди, 1869-1948», снятый Витхалбхаем Джавери в 1968 году, цитируя слова Ганди и используя черно-белые архивные кадры и фотографии, передает историю тех времен. Бен Кингсли изобразил его в фильме Ричарда Аттенборо «Ганди» 1982 года, который получил премию «Оскар» за лучшую картину. Фильм был основан на биографии Луиса Фишера. В фильме 1996 года «Создание Махатмы» рассказывается о пребывании Ганди в Южной Африке и его превращении из неопытного барристера в признанного политического лидера. Ганди был центральной фигурой в болливудском комедийном фильме 2006 года Lage Raho Munna Bhai. В фильме Джахну Баруа «Maine Gandhi Ko Nahin Mara» («Я не убивал Ганди») современное общество выступает в качестве фона с его исчезающей памятью о ценностях Ганди как метафора старческой забывчивости главного героя его фильма 2005 года,

Опера 1979 года «Сатьяграха» американского композитора Филипа Гласса в общих чертах основана на жизни Ганди. Либретто оперы, взятое из Бхагавад Гиты, исполняется на санскрите в оригинале.

Темы анти-Ганди также были представлены в фильмах и пьесах. В пьесе на языке маратхи «Ганди Вирудх Ганди» (1995 г.) исследуются отношения между Ганди и его сыном Харилалом. Фильм 2007 года «Ганди, мой отец» был снят на ту же тему. В пьесе на маратхи «Me Nathuram Godse Boltoy» 1989 года и пьесе на хинди «Gandhi Ambedkar» 1997 года критикуются Ганди и его принципы.

Несколько биографов взяли на себя труд описать жизнь Ганди. Среди них Д. Г. Тендулкар со своей книгой «Махатма. Жизнь Мохандаса Карамчанда Ганди» в восьми томах, «Квартет Ганди» Чамана Нахала, а также Пьярелал и Сушила Найяр со своим «Махатма Ганди» в 10 томах. Биография 2010 года «Великая душа: Махатма Ганди и его борьба с Индией» Джозефа Леливелда содержала противоречивый материал, спекулирующий на сексуальной жизни Ганди. Леливельд, однако, заявил, что освещение в прессе «грубо искажает». Фильм 2014 года «С возвращением Ганди» представляет собой беллетризированный взгляд на то, как Ганди мог бы отреагировать на современную Индию. Спектакль «Бхарат Бхагья Видхата» 2019 года, вдохновленный Пуджья Гурудевшри Ракешбхаи и поставленный Sangeet Natak Akademi и Shrimad Rajchandra Mission Dharampur, рассказывает о том, как Ганди культивировал ценности правды и ненасилия.

Слово «Махатма Ганди» использовано Коулом Портером в тексте песни You»re the Top, которая вошла в мюзикл Anything Goes 1934 года. В песне Портер рифмует «Махатма Ганди» с «Наполеоном Бренди».

Текущее воздействие в Индии

Индия с ее быстрой экономической модернизацией и урбанизацией отвергла экономику Ганди, но приняла многое из его политики и продолжает чтить его память. Репортер Джим Ярдли отмечает, что «современная Индия вряд ли является гандистской нацией, если она вообще была таковой. Его видение экономики, в которой доминировала бы деревня, было отвергнуто при его жизни как сельский романтизм, а его призыв к национальной этике личной экономии и ненасилия оказался несовместимым с целями стремящейся к экономическому и военному могуществу страны». В отличие от него, Ганди «полностью признается политическая идентичность Индии как толерантной, светской демократии».

День рождения Ганди, 2 октября, является национальным праздником в Индии, Ганди Джаянти. Изображение Ганди также присутствует на бумажной валюте всех номиналов, выпущенных Резервным банком Индии, за исключением банкноты в одну рупию. Дата смерти Ганди, 30 января, отмечается в Индии как День мучеников.

В Индии есть три храма, посвященных Ганди. Один из них находится в Самбалпуре в штате Орисса, второй — в деревне Нидагхатта возле Кадура в округе Чикмагалур штата Карнатака, а третий — в Читьяле в округе Налгонда штата Телангана. Мемориал Ганди в Каньякумари напоминает центральные индуистские храмы Индии, а в Тамуккаме или Летнем дворце в Мадурае сейчас находится музей Махатмы Ганди.

Читайте также, биографии — Аристотель

Потомки

Дети и внуки Ганди живут в Индии и других странах. Внук Раджмохан Ганди — профессор в Иллинойсе и автор биографии Ганди под названием «Мохандас», а другой, Тарун Ганди, является автором нескольких авторитетных книг о своем деде. Еще один внук, Кану Рамдас Ганди (сын третьего сына Ганди — Рамдаса), был найден живущим в доме престарелых в Дели, несмотря на то, что ранее преподавал в США.

Первоисточники

Источники