Римская религия

gigatos | 12 ноября, 2021

Post Views: 147

Суммури

Религия в Древнем Риме включает в себя исконную этническую религию города Рима, которую римляне использовали для определения себя как народа, а также религиозные практики народов, попавших под власть Рима, в той мере, в какой они стали широко распространены в Риме и Италии. Римляне считали себя очень религиозными и приписывали свой успех в качестве мировой державы коллективной набожности (pietas) в поддержании хороших отношений с богами. Римляне известны большим количеством почитаемых ими божеств, что вызывало насмешки со стороны ранних христианских полемистов.

Присутствие греков на итальянском полуострове с самого начала исторического периода повлияло на римскую культуру, привнеся некоторые религиозные практики, которые стали такими же фундаментальными, как культ Аполлона. Римляне искали точки соприкосновения между своими главными богами и богами греков (interpretatio graeca), адаптируя греческие мифы и иконографию для латинской литературы и римского искусства, как это делали этруски. Этрусская религия также оказала большое влияние, особенно на практику авгуров. Согласно легендам, большинство религиозных институтов Рима восходит к его основателям, в частности к Нуме Помпилию, второму сабинскому царю Рима, который вел прямые переговоры с богами. Эта архаичная религия стала основой mos maiorum, «пути предков» или просто «традиции», считавшейся центральным элементом римской идентичности.

Римская религия была практичной и договорной, основанной на принципе do ut des, «Я даю, чтобы ты мог дать». Религия зависела от знаний и правильной практики молитв, ритуалов и жертвоприношений, а не от веры или догмы, хотя латинская литература сохранила ученые рассуждения о природе божественного и его отношении к человеческим делам. Даже самые скептически настроенные представители интеллектуальной элиты Рима, такие как Цицерон, который был авгуром, рассматривали религию как источник социального порядка. По мере расширения Римской империи переселенцы в столицу привозили свои местные культы, многие из которых стали популярны среди италиков. В конечном итоге христианство оказалось самым успешным из них и в 380 году стало официальной государственной религией.

Для простых римлян религия была частью повседневной жизни. В каждом доме было домашнее святилище, в котором возносились молитвы и возлияния домашним божествам семьи. Соседние святилища и священные места, такие как источники и рощи, усеивали город. Римский календарь был построен вокруг религиозных обрядов. Женщины, рабы и дети участвовали в различных религиозных обрядах. Некоторые публичные ритуалы могли проводить только женщины, и женщины составляли, пожалуй, самое известное священство Рима — поддерживаемых государством весталок, которые ухаживали за священным очагом Рима на протяжении веков, пока не были распущены под христианским господством.

Священнослужителями общественной религии были представители элитных классов. В Древнем Риме не существовало принципа, аналогичного отделению церкви от государства. Во времена Римской республики (509-27 гг. до н.э.) те же мужчины, которые избирались государственными чиновниками, могли также служить авгурами и понтификами. Священники женились, создавали семьи и вели политически активную жизнь. Юлий Цезарь стал pontifex maximus до того, как был избран консулом.

Аугуры читали волю богов и следили за обозначением границ как отражение всеобщего порядка, тем самым санкционируя римскую экспансию как дело божественной судьбы. Римский триумф по своей сути был религиозной процессией, в которой победивший полководец демонстрировал свою набожность и готовность служить общественному благу, посвящая часть своих трофеев богам, особенно Юпитеру, который олицетворял справедливое правление. В результате Пунических войн (264-146 гг. до н.э.), когда Рим пытался утвердиться в качестве доминирующей державы, магистратами было построено множество новых храмов во исполнение обета, данного божеству за обеспечение военного успеха.

По мере того как римляне распространяли свое господство на весь средиземноморский мир, их политика в целом заключалась в том, чтобы перенять божества и культы других народов, а не пытаться искоренить их, поскольку они считали, что сохранение традиций способствует социальной стабильности. Одним из способов интеграции Римом различных народов была поддержка их религиозного наследия, строительство храмов местным божествам, которые вписывали их богословие в иерархию римской религии. Надписи по всей империи фиксируют поклонение местным и римским божествам, включая посвящения, сделанные римлянами местным богам.

К моменту расцвета империи в Риме культивировались многочисленные международные божества, которые были перенесены даже в самые отдаленные провинции, среди них Кибела, Исида, Эпона и боги солнечного монизма, такие как Митра и Сол Инвиктус, встречающиеся вплоть до севера римской Британии. Иностранные религии все больше привлекали почитателей среди римлян, которые все чаще имели предков из других частей империи. Импортированные мистериальные религии, которые предлагали посвященным спасение в загробной жизни, были вопросом личного выбора человека, которые практиковались в дополнение к исполнению семейных обрядов и участию в общественной религии. Однако мистерии предполагали исключительные клятвы и секретность — условия, которые консервативные римляне рассматривали с подозрением как характерные для «магии», заговора (coniuratio) или подрывной деятельности. Спорадические и иногда жестокие попытки были предприняты для подавления религиозных деятелей, которые, казалось, угрожали традиционной морали и единству, как, например, усилия сената по ограничению вакханалий в 186 году до н.э. Поскольку римляне никогда не были обязаны культивировать только одного бога или один культ, религиозная терпимость не была проблемой в том смысле, в каком она является таковой для монотеистических систем. Монотеистическая строгость иудаизма создавала трудности для римской политики, которые иногда приводили к компромиссу и предоставлению особых исключений, но иногда к неразрешимым конфликтам. Например, религиозные споры стали причиной Первой иудейско-римской войны и восстания Бар-Кохбы.

После падения республики государственная религия приспособилась поддерживать новый режим императоров. Август, первый римский император, оправдывал новизну единоличного правления обширной программой религиозного возрождения и реформ. Публичные обеты, которые раньше давались ради безопасности республики, теперь были направлены на благополучие императора. Так называемое «поклонение императору» расширило до грандиозных масштабов традиционное римское почитание умерших предков и Гения, божественного покровителя каждого человека. Императорский культ стал одним из основных способов, с помощью которого Рим рекламировал свое присутствие в провинциях и культивировал общую культурную идентичность и лояльность по всей империи. Отказ от государственной религии был равносилен государственной измене. Это стало контекстом конфликта Рима с христианством, которое римляне по-разному рассматривали как форму атеизма и суеверия, а христиане считали римскую религию язычеством. В конце концов, римскому многобожию был положен конец с принятием христианства в качестве официальной религии империи.

Римская мифологическая традиция особенно богата историческими мифами, или легендами, касающимися основания и подъема города. В этих повествованиях основное внимание уделяется действующим лицам — людям, лишь изредка в них вмешиваются божества, но при этом сохраняется ощущение божественного предначертания судьбы. Для самого раннего периода Рима историю и миф трудно разделить.

Согласно мифологии, у Рима был полубожественный предок в лице троянского беженца Энея, сына Венеры, который, как считается, заложил основу римской религии, когда привез из Трои в Италию Палладий, Ларес и Пенаты. В исторические времена считалось, что эти предметы хранились у весталок, женского священства Рима. Эней, согласно классическим авторам, получил убежище у царя Эвандера, греческого изгнанника из Аркадии, которому приписывались и другие религиозные основы: он основал Ara Maxima, «Величайший алтарь», Геркулесу на месте, которое впоследствии станет Форумом Боариум, и, согласно легенде, он первым начал праздновать Луперкалии, архаичный праздник в феврале, который отмечался вплоть до V века христианской эры.

Миф о троянском основателе с греческим влиянием был согласован с помощью тщательно разработанной генеалогии (латинские цари Альба-Лонги) с известной легендой об основании Рима Ромулом и Ремом. Наиболее распространенная версия истории близнецов отображает несколько аспектов мифа о героях. Их мать, Рея Сильвия, по приказу своего дяди-короля должна была оставаться девственницей, чтобы сохранить трон, который он узурпировал у ее отца. Благодаря божественному вмешательству законная линия была восстановлена, когда Рея Сильвия была оплодотворена богом Марсом. Она родила близнецов, которые были должным образом разоблачены по приказу короля, но спасены благодаря ряду чудесных событий.

Ромул и Рем вернули себе трон деда и отправились строить новый город, советуясь с богами с помощью авгуров — характерного религиозного института Рима, который изображается как существовавший с древнейших времен. Братья ссорятся во время строительства городских стен, и Ромул убивает Рема, что иногда рассматривается как жертвоприношение. Братоубийство, таким образом, стало неотъемлемой частью мифа об основании Рима.

Ромулу приписывают создание нескольких религиозных институтов. Он основал праздник Консуалия, пригласив к участию в нем соседних сабинян; последовавшее за этим изнасилование сабинских женщин мужчинами Ромула еще больше укрепило насилие и культурную ассимиляцию в мифе о происхождении Рима. Как успешный полководец, Ромул также должен был основать первый в Риме храм Юпитера Феретриуса и предложить spolia opima, главную военную добычу, во время празднования первого римского триумфа. Избавленный от смертной смерти, Ромул был таинственным образом унесен духом и обожествлен.

Его сабинский преемник Нума был благочестивым и миролюбивым, и ему приписывают создание многочисленных политических и религиозных основ, включая первый римский календарь, священство салиев, фламинов и весталок, культы Юпитера, Марса и Квирина, а также храм Януса, двери которого оставались открытыми во время войны, но во времена Нумы оставались закрытыми. После смерти Нумы двери храма Януса, как предполагается, оставались открытыми до правления Августа.

Каждый из легендарных или полулегендарных царей Рима был связан с одним или несколькими религиозными институтами, известными еще поздней Республике. Тулл Хостилий и Анкус Марций ввели институт фетийских жрецов. Первый «чужой» этрусский царь, Луций Тарквиний Приск, основал капитолийский храм триады Юпитера, Юноны и Минервы, который послужил образцом для высшего официального культа во всем римском мире. Благосклонный и божественный Сервий Туллий основал Латинскую лигу, ее Авентинский храм Дианы и Компиталию в ознаменование своих социальных реформ. Сервий Туллий был убит, и его сменил высокомерный Тарквиний Супербус, изгнание которого ознаменовало начало становления Рима как республики с ежегодно избираемыми магистратами.

Римские историки считали основные элементы республиканской религии завершенными к концу правления Нумы и подтвержденными как правильные и законные сенатом и народом Рима: священная топография города, его памятники и храмы, истории ведущих семей Рима, устные и ритуальные традиции. По словам Цицерона, римляне считали себя самыми религиозными из всех народов, и их восхождение к господству было доказательством того, что они получили взамен божественную благосклонность.

В Риме нет ни одного мифа о сотворении мира, ни одной мифографии, объясняющей характер его божеств, их взаимоотношения или взаимодействие с миром людей, но римская теология признавала, что di immortales (бессмертные боги) управляли всеми царствами неба и земли. Существовали боги верхних небес, боги подземного мира и бесчисленное множество низших божеств между ними. Некоторые, очевидно, благоволили Риму, потому что Рим почитал их, но ни один из них не был по своей сути, безвозвратно чужим или чуждым.

Политическая, культурная и религиозная целостность зарождающегося римского супергосударства требовала широкой, всеохватной и гибкой сети законных культов. В разное время и в разных местах сфера влияния, характер и функции божественного существа могли расширяться, пересекаться с другими и переопределяться как римские. Изменения происходили в рамках существующих традиций.

В период политической, социальной и религиозной нестабильности позднереспубликанской эпохи было разработано несколько версий полуофициального, структурированного пантеона. Юпитер, самый могущественный из всех богов и «источник покровительства, на котором покоились отношения города с богами», последовательно олицетворял божественную власть над высшими должностями, внутренней организацией и внешними отношениями Рима. В архаическую и раннереспубликанскую эпохи он делил свой храм, некоторые аспекты культа и ряд божественных характеристик с Марсом и Квирином, которых позже заменили Юнона и Минерва.

На концептуальную тенденцию к триадам может указывать более поздняя сельскохозяйственная или плебейская триада Цереры, Либера и Либера, а также некоторые из дополняющих друг друга тройных групп божеств императорского культа. Другие главные и второстепенные божества могли быть одиночными, соединенными или связанными ретроспективно через мифы о божественном браке и сексуальных приключениях. Эти поздние римские пантеистические иерархии являются частично литературными и мифографическими, частично философскими творениями, и часто имеют греческое происхождение. Эллинизация латинской литературы и культуры дала литературные и художественные модели для переосмысления римских божеств в свете греческих олимпийцев и способствовала возникновению чувства, что две культуры имеют общее наследие.

Впечатляющие, дорогостоящие и централизованные обряды, посвященные божествам римского государства, в повседневной жизни значительно превосходили обычные религиозные обряды, относящиеся к домашним и личным божествам человека, божествам-покровителям различных районов и общин Рима, а также зачастую идиосинкразические сочетания официальных, неофициальных, местных и личных культов, которые характеризовали законную римскую религию.

В этом духе провинциальный римский гражданин, совершивший долгое путешествие из Бордо в Италию, чтобы посоветоваться с Сибиллой в Тибуре, не пренебрегал преданностью своей собственной богине из дома:

Я странствую, не переставая, по всему миру, но прежде всего я верный поклонник Онуавы. Я нахожусь на краю земли, но расстояние не может соблазнить меня дать обет другой богине. Любовь к истине привела меня в Тибур, но благоприятные силы Онуавы пришли со мной. Итак, божественная мать, вдали от родины, в изгнании в Италии, я обращаю свои обеты и молитвы не иначе как к тебе.

На протяжении всей жизни Рима возникало множество «таинственных культов». Эти культы обычно основывались на легендах или священных историях, таких как сказание об Орфее. Некоторые из них основывались на других культурах, например, культ египетской богини Изиды. Члены культа, как правило, знали, что эти истории были чистой легендой, но они служили примером для подражания их последователей. В этих культах часто проводились дорогостоящие, долгие или сложные процессы инициации, которые отличались в разных культах, но потенциальным членам обещали путь к лучшей атмосфере и атмосферу, способствующую развитию социальных связей, известных как мистаи. Эти связи возникали благодаря тому, что в большинстве этих культов регулярно практиковались общие трапезы между членами, танцы, церемонии и ритуалы, а также вышеупомянутые инициации. Фокус культа, например, фокус на Орфее в орфических культах, не обязательно диктовал теологию его членов. Легендарные сказания должны были служить руководством для членов культа, но божества, вовлеченные в них, как правило, были в меньшей степени. Мистериальные культы существовали и были общепринятыми на большей части территории Рима и предоставляли уникальный теологический опыт для своих членов.

Римские календари показывают около сорока ежегодных религиозных праздников. Некоторые из них длились несколько дней, другие — один день или меньше: священные дни (dies fasti) превышали количество «не священных» дней (dies nefasti). Сравнение сохранившихся римских религиозных календарей показывает, что официальные праздники были организованы в соответствии с широкими сезонными группами, что позволяло учитывать различные местные традиции. Некоторые из самых древних и популярных фестивалей включали в себя ludi («игры», такие как гонки на колесницах и театральные представления), в качестве примера можно привести фестивали в Палестрине в честь Фортуны Примигении во время Compitalia и Ludi Romani в честь Либера. Другие фестивали могли требовать присутствия и проведения обрядов только своих жрецов и аколитов или отдельных групп, например, женщин на обрядах Bona Dea.

Другие общественные праздники не были предусмотрены календарем, но были вызваны событиями. Триумф римского полководца праздновался как исполнение религиозных обетов, хотя они, как правило, отодвигались на второй план политическим и социальным значением события. В период поздней Республики политическая элита соревновалась в стремлении превзойти друг друга в публичных зрелищах, а празднества, сопровождавшие триумф, были расширены и стали включать состязания гладиаторов. В период принципата все подобные зрелищные мероприятия перешли под контроль императора: самые пышные субсидировались императорами, а менее значительные мероприятия обеспечивались магистратами как священный долг и привилегия должности. Дополнительные фестивали и игры отмечали императорские восшествия и годовщины. Другие, такие как традиционные республиканские светские игры в честь новой эры (saeculum), стали финансироваться императором для поддержания традиционных ценностей и общей римской идентичности. О том, что зрелища сохраняли сакральную ауру даже в поздней античности, свидетельствуют наставления отцов церкви о том, что христиане не должны принимать в них участие.

Смысл и происхождение многих архаичных праздников озадачивали даже интеллектуальную элиту Рима, но чем более непонятными они были, тем больше возможностей для переосмысления и интерпретации — этот факт не был упущен ни Августом в его программе религиозной реформы, которая часто маскировалась под автократические инновации, ни его единственным соперником в качестве мифотворца эпохи, Овидием. В своих «Фастах», длинной поэме, охватывающей римские праздники с января по июнь, Овидий представляет уникальный взгляд на римские античные предания, народные обычаи и религиозную практику, который поочередно является образным, занимательным, высокоумным и сквернословием; Не жреческий рассказ, несмотря на то, что оратор выдает себя за ватеса или вдохновенного поэта-пророка, а произведение описания, воображения и поэтической этимологии, отражающее широкий юмор и бурлескный дух таких почтенных праздников, как Сатурналии, Консуалии и праздник Анны Перенны в мартовские иды, где Овидий рассматривает убийство недавно обожествленного Юлия Цезаря как совершенно случайное событие, связанное с празднествами римского народа. Но официальные календари, сохранившиеся из разных времен и мест, также демонстрируют гибкость в опускании или расширении событий, что указывает на то, что не существовало единого статичного и авторитетного календаря необходимых праздников. В более поздней империи под христианским правлением новые христианские праздники были включены в существующие рамки римского календаря, наряду, по крайней мере, с некоторыми традиционными праздниками.

Публичные религиозные церемонии официальной римской религии проходили на открытом воздухе, а не в здании храма. Некоторые церемонии представляли собой процессии, которые начинались, посещались или заканчивались в храме или святилище, где мог храниться и выноситься для использования ритуальный предмет, или где помещалось подношение. Жертвоприношения, в основном животных, проводились на алтаре под открытым небом внутри храма или участка, часто сбоку от ступеней, ведущих к возвышенному портику. В главном помещении (cella) внутри храма размещалось культовое изображение божества, которому был посвящен храм, и часто небольшой алтарь для благовоний или возлияний. Здесь также могли быть выставлены произведения искусства, награбленные во время войны и заново посвященные богам. Неясно, насколько интерьеры храмов были доступны для широкой публики.

Латинское слово templum первоначально относилось не к самому зданию храма, а к священному пространству, обследованному и прочерченному ритуально с помощью авгуров: «Архитектура древних римлян от первого до последнего была искусством формирования пространства вокруг ритуала». Римский архитектор Витрувий всегда использовал слово templum для обозначения этого священного участка, а более распространенные латинские слова aedes, delubrum или fanum — для обозначения храма или святилища как здания. Руины храмов являются одними из самых заметных памятников древнеримской культуры.

Храмовые здания и святыни в городе отмечали важные политические события в его развитии: авентинский храм Дианы предположительно ознаменовал основание Латинской лиги при Сервии Туллии. Многие храмы в республиканскую эпоху были построены во исполнение обета, данного генералом в обмен на победу.

Читайте также, мифология — Тесей

Молитвы, обеты и клятвы

Все жертвоприношения и подношения требовали сопутствующей молитвы, чтобы быть эффективными. Плиний Старший заявил, что «жертвоприношение без молитвы считается бесполезным и не является надлежащей консультацией с богами». Молитва сама по себе, однако, имела независимую силу. Таким образом, произнесенное слово было самым мощным религиозным действием, а знание правильных словесных формул — ключом к эффективности. Точное именование было жизненно важным для получения желаемой силы божества, к которому обращались, отсюда и распространение культовых эпитетов среди римских божеств. Публичные молитвы (prex) произносились громко и четко жрецом от имени общины. Публичный религиозный ритуал должен был исполняться специалистами и профессионалами безупречно; ошибка могла потребовать повторения действия или даже всего праздника с самого начала. Историк Ливий сообщает о случае, когда председательствующий магистрат на латинском празднике забыл включить «римский народ» в список бенефициаров в своей молитве; праздник пришлось начинать сначала. Даже частная молитва отдельного человека была формулой, рецитацией, а не личным выражением, хотя и выбранным человеком для определенной цели или случая.

Клятвы, приносимые в целях бизнеса, клиентуры и службы, покровительства и защиты, государственной должности, договора и верности, взывали к свидетельству и санкции божеств. Отказ от законной клятвы (sacramentum) и нарушение клятвы влекли за собой одинаковое наказание: и то, и другое отрицало фундаментальные узы между человеческим и божественным. Клятва (votum) или обет — это обещание, данное божеству, обычно жертвоприношение или вотивное подношение в обмен на полученные блага.

Жертвоприношение

В латинском языке слово sacrificium означает совершение действия, которое делает что-то священным, sacer. Жертвоприношение усиливало силы и атрибуты божественных существ и склоняло их к ответному благодеянию (принцип do ut des).

Подношения домашним божествам были частью повседневной жизни. Ларесам могли предложить полбу и зернобобовые культуры, виноград и первые плоды в сезон, медовые лепешки и соты, вино и благовония, еду, которая падала на пол во время любой семейной трапезы, или на их празднике Compitalia медовые лепешки и свинью от имени общины. Их предполагаемых родственников из подземного мира, злобных и бродячих лемуров, можно было задобрить полуночными подношениями черных бобов и родниковой воды.

Самым мощным жертвоприношением было жертвоприношение животных, как правило, домашних животных, таких как крупный рогатый скот, овцы и свиньи. Каждое из них было лучшим образцом своего вида, очищенным, облаченным в жертвенные регалии и украшенным гирляндами; рога быков могли быть позолочены. Жертвоприношение стремилось к гармонизации земного и божественного, поэтому жертва должна была казаться готовой отдать свою жизнь за общество; она должна была оставаться спокойной и быть быстро и чисто умерщвленной.

Жертвоприношения божествам небес (di superi, «боги сверху») совершались при дневном свете и под всеобщим обозрением. Божествам верхних небес требовались белые, бесплодные жертвы своего пола: Юнона — белую телку, Юпитер — белого кастрированного быка (bos mas) для ежегодной клятвы консулов. Di superi с сильной связью с землей, такие как Марс, Янус, Нептун и различные genii — в том числе императорские — приносили плодовитые жертвы. После жертвоприношения устраивался пир; в государственных культах изображения почитаемых божеств занимали почетное место на пиршественных кушетках и с помощью жертвенного огня поглощали положенную им часть (exta, внутренности). Римские чиновники и жрецы возлежали в порядке старшинства рядом с мясом и ели его; более мелкие граждане, возможно, должны были обеспечивать себя сами.

Хтонические боги, такие как Dis pater, di inferi («боги внизу») и коллективные тени ушедших (di Manes), получали темные, плодородные жертвы в ночных ритуалах. Жертвоприношение животных обычно принимало форму холокоста или всесожжения, а общего пира не было, поскольку «живые не могут разделить трапезу с мертвыми». Церере и другим богиням подземного мира, приносящим плоды, иногда предлагали беременных женщин; Теллус получил беременную корову на празднике Фордикидия. Цвет имел общее символическое значение для жертвоприношений. Полубогам и героям, принадлежащим небесам и подземному миру, иногда приносили черно-белые жертвы. Робиго (или Робигус) получал красных собак и возлияния красного вина на празднике Робигалии для защиты посевов от моли и красной плесени.

Жертва могла быть принесена в знак благодарности или в качестве искупления святотатства или потенциального святотатства (пиакулум); пиакулум также мог быть принесен в качестве своего рода аванса; например, Арвальские братья приносили пиакулум перед тем, как войти в свою священную рощу с железным орудием, что было запрещено, а также после этого. Свинья была обычной жертвой для пиакулума.

Те же божественные силы, которые вызывали болезнь или вред, также обладали способностью предотвратить их, и поэтому их можно было умиротворить заранее. Можно было просить божественного содействия, чтобы избежать неудобных задержек в пути или столкновений с бандитизмом, пиратством и кораблекрушениями, с должной благодарностью по благополучном прибытии или возвращении. В периоды серьезных кризисов сенат мог издавать декреты о коллективных общественных обрядах, во время которых граждане Рима, включая женщин и детей, двигались процессией от одного храма к другому, обращаясь с мольбами к богам.

Чрезвычайные обстоятельства требовали чрезвычайных жертв: в один из многочисленных кризисов Второй Пунической войны Юпитеру Капитолину было обещано каждое животное, родившееся той весной (см. ver sacrum), которое должно было быть отдано после еще пяти лет защиты от Ганнибала и его союзников. «Договор» с Юпитером исключительно подробен. О животных должны были проявлять должную заботу. Если какое-либо из них умирало или было украдено до назначенного жертвоприношения, оно считалось уже принесенным в жертву, поскольку уже было освящено. Обычно, если боги не выполняли свою часть сделки, жертва не приносилась. В императорский период после смерти Траяна жертвоприношение было отменено, поскольку боги не смогли обеспечить безопасность императора в течение установленного срока. В Помпеях Гению живого императора был принесен в жертву бык: предположительно, это стандартная практика императорского культа, хотя совершались и незначительные подношения (благовония и вино).

Экста — это внутренности принесенного в жертву животного, включавшие, по перечислению Цицерона, желчный пузырь (fel), печень (iecur), сердце (cor) и легкие (pulmones). Экста выставлялись для litatio (божественного одобрения) в рамках римской литургии, но «читались» в контексте этрусской дисциплины. Как продукт римского жертвоприношения, exta и кровь предназначались для богов, а мясо (внутренности) делилось между людьми во время общей трапезы. Экстаты бычьих жертв обычно тушили в горшке (olla или aula), а овечьи или свиные — жарили на шампурах. Когда порция божества была приготовлена, ее посыпали сальсой мола (технический глагол для этого действия — porricere.

Человеческие жертвоприношения в Древнем Риме были редкими, но задокументированными. После поражения римлян при Каннах два галла и два грека были похоронены под Форумом Боариум, в каменной камере, «которая в предыдущий раз также была загрязнена человеческими жертвами — практика, наиболее отвратительная для римских чувств». Ливий избегает слова «жертвоприношение» в связи с этой бескровной человеческой жертвой, Плутарх — нет. Обряд, очевидно, был повторен в 113 году до н.э., в преддверии вторжения в Галлию. Его религиозные аспекты и цель остаются неопределенными.

На ранних этапах Первой Пунической войны (264 г. до н.э.) был проведен первый известный римский гладиаторский мунус, описанный как погребальный кровавый обряд над гривой римского военного аристократа. Гладиаторский мунус никогда прямо не признавался человеческим жертвоприношением, вероятно, потому, что смерть не была его неизбежным результатом или целью. Тем не менее, гладиаторы клялись своими жизнями богам, и бой был посвящен как подношение ди манам или почитаемым душам умерших людей. Таким образом, это мероприятие было sacrificium в строгом смысле этого слова, и христианские писатели позже осудили его как человеческое жертвоприношение.

Маленькие шерстяные куклы под названием Maniae, развешанные на святилищах Compitalia, считались символической заменой детского жертвоприношения Мании, как Матери Ларов. Юнии ставили себе в заслугу то, что ее отменил их предок Л. Юний Брут, традиционно основатель республиканского Рима и первый консул. Политические или военные казни иногда проводились таким образом, что они напоминали человеческие жертвоприношения, будь то намеренно или в восприятии свидетелей; Марк Марий Гратидиан был ужасным примером.

Официально человеческие жертвоприношения были противны «законам богов и людей». Эта практика была отличительной чертой варваров, приписываемой традиционным врагам Рима, таким как карфагеняне и галлы. Рим несколько раз запрещал ее под угрозой жестокого наказания. Закон, принятый в 81 году до н.э., характеризовал человеческое жертвоприношение как убийство, совершенное в магических целях. Плиний рассматривал прекращение человеческих жертвоприношений, проводимых друидами, как положительное последствие завоевания Галлии и Британии. Несмотря на общеимперский запрет, введенный при Адриане, человеческие жертвоприношения могли тайно продолжаться в Северной Африке и других местах.

Бытовой и частный культ

Mos maiorum устанавливал династическую власть и обязанности гражданина-патерфамилиаса («отца семейства» или «владельца семейного поместья»). Он имел жреческие обязанности перед своими ларами, домашними пенатами, родовым Гением и любыми другими божествами, с которыми он или его семья поддерживали взаимозависимые отношения. Его собственные иждивенцы, включая рабов и вольноотпущенников, были обязаны культом его Гению.

Гений был основным духом и порождающей силой — изображался в виде змеи или многолетней юности, часто крылатой — в человеке и его роде (gens (pl. gentes)). Патерфамилиас мог передавать свое имя, меру своей гениальности и роль в домашних обрядах, обязательства и почести тем, кого он наследовал или усыновлял. Его освобожденные рабы были обязаны ему аналогичными обязательствами.

Pater familias был старшим жрецом своего дома. Он ежедневно воздавал культ своим ларам и пенатам, а также своим родителям в домашних святилищах и в огне домашнего очага. Его жена (mater familias) отвечала за культ Весты в семье. В сельских поместьях судебные исполнители, похоже, отвечали, по крайней мере, за некоторые домашние святилища (lararia) и их божества. У домашних культов были и государственные аналоги. В «Энеиде» Вергилия Эней привез из Трои троянский культ ларов и пенатов, а также палладиум, который позже был установлен в храме Весты.

Римская religio (религия) была повседневным и жизненно важным делом, краеугольным камнем mos maiorum, римской традиции или обычая предков.

Забота о богах, само значение religio, должна была идти через всю жизнь, и поэтому можно понять, почему Цицерон писал, что религия «необходима». Религиозное поведение — pietas на латыни, eusebeia на греческом — относилось к действию, а не к созерцанию. Следовательно, религиозные действия происходили везде, где находились верующие: в домах, кварталах, ассоциациях, городах, военных лагерях, кладбищах, в деревне, на кораблях. Когда благочестивые путники по дороге проходят мимо священной рощи или культового места, они имеют обыкновение давать обет, или приносить плоды, или садиться на некоторое время» (Апулей, Флориды 1.1).

Религиозное право было сосредоточено на ритуализованной системе почестей и жертвоприношений, которые приносили божественные благословения, согласно принципу do ut des («Я даю, чтобы ты мог дать»). Правильная, уважительная religio приносила социальную гармонию и процветание. Пренебрежение религией было формой атеизма: нечистые жертвоприношения и неправильный ритуал были vitia (нечестивыми ошибками). Чрезмерная преданность, боязливое преклонение перед божествами и неправильное использование или поиск божественных знаний были суеверием. Любое из этих моральных отклонений могло вызвать божественный гнев (ira deorum) и, следовательно, нанести вред государству. Официальные божества государства отождествлялись с его законными должностями и институтами, и римляне всех сословий должны были почитать благодеяния и защиту смертных и божественных начальников. Участие в общественных обрядах свидетельствовало о личной приверженности своей общине и ее ценностям.

Официальные культы финансировались государством как «дело общественных интересов» (res publica). Неофициальные, но законные культы финансировались частными лицами на благо своих общин. Разница между государственным и частным культом часто неясна. Частные лица или коллегиальные объединения могли предлагать средства и культ государственным божествам. Общественные весталки готовили ритуальные вещества для использования в общественных и частных культах и проводили финансируемую государством (таким образом, общественную) церемонию открытия праздника Parentalia, который в остальном был частным обрядом, посвященным домашним предкам. Некоторые обряды domus (домашнего хозяйства) проводились в общественных местах, но по закону частично или полностью считались privata. Все культы в конечном итоге подлежали одобрению и регулированию со стороны цензора и понтификов.

Общественные священнослужители и религиозное право

В Риме не было отдельной касты или класса священников. Высший авторитет в общине обычно спонсировал ее культы и жертвоприношения, исполнял обязанности жреца и продвигал своих помощников и аколитов. Специалисты из религиозных коллегий и профессионалы, такие как гаруспики и оракулы, были доступны для консультаций. В домашних культах жрецом выступал paterfamilias, а аколитами и помощниками — члены его семьи. Общественные культы требовали больших знаний и опыта. Самыми ранними публичными жрецами, вероятно, были фламинины (единственное число — фламен), приписываемые царю Нуме: главные фламинины, посвященные Юпитеру, Марсу и Квирину, традиционно набирались из патрицианских семей. Двенадцать меньших фламинов были посвящены одному божеству, на архаичность которого указывает относительная неясность некоторых из них. Фламины были ограничены требованиями ритуальной чистоты; в частности, фламины Юпитера практически не могли одновременно делать политическую или военную карьеру.

В регальную эпоху rex sacrorum (царь священных обрядов) контролировал царские и государственные обряды совместно с царем (rex) или в его отсутствие, а также объявлял общественные праздники. Он практически не обладал гражданскими полномочиями. С упразднением монархии возросла коллегиальная власть и влияние республиканских понтификов. К концу республиканской эпохи надзор за фламинами осуществляли понтификальные коллегии. rex sacrorum стал относительно малоизвестным священником с совершенно символическим титулом: его религиозные обязанности по-прежнему включали ежедневное, ритуальное оглашение праздников и священнические обязанности в течение двух или трех последних, но его самая важная священническая роль — надзор за весталками и их обрядами — перешла к более политически мощному и влиятельному pontifex maximus.

Общественные священники назначались коллегиями. После избрания жрец обладал постоянной религиозной властью от вечного божества, что обеспечивало ему пожизненное влияние, привилегии и иммунитет. Поэтому гражданское и религиозное право ограничивало количество и виды религиозных должностей, разрешенных отдельному человеку и его семье. Религиозное право было коллегиальным и традиционным; оно определяло политические решения, могло их отменить и его трудно было использовать в личных целях.

Священство было дорогостоящей честью: в традиционной римской практике жрец не получал никакого жалования. Пожертвования на культ были собственностью божества, жрец которого должен был обеспечивать культ независимо от недостатка государственного финансирования — это могло означать субсидирование аколитов и всего остального содержания культа из личных средств. Для тех, кто достиг своей цели в Cursus honorum, постоянное священство лучше всего было искать или получать после пожизненной службы в военной или политической жизни, а лучше и в той, и в другой: это была особенно почетная и активная форма выхода на пенсию, которая выполняла важный общественный долг. Для вольноотпущенника или раба продвижение в качестве одного из Compitalia seviri давало высокий местный авторитет и возможности в местной политике, а значит, и в бизнесе.

В императорскую эпоху жречество императорского культа давало провинциальной элите полноценное римское гражданство и общественную известность после одного года пребывания в религиозной должности; по сути, это был первый шаг в провинциальном cursus honorum. В Риме ту же роль императорского культа выполняли братья Арвалы — некогда малоизвестное республиканское священство, посвященное нескольким божествам, а затем кооптированное Августом в рамках его религиозных реформ. Арвалы возносили молитвы и приносили жертвы римским государственным богам в различных храмах за дальнейшее благополучие императорской семьи в дни их рождения, годовщины восшествия на престол и в честь чрезвычайных событий, таких как подавление заговора или восстания. Каждое 3 января они освящали ежегодные обеты и приносили любые жертвы, обещанные в предыдущем году, при условии, что боги хранили императорскую семью в течение установленного договором времени.

Весталки были общественным священством из шести женщин, посвятивших себя культивированию Весты, богини очага римского государства и его жизненного пламени. Девушка, выбранная в качестве весталки, достигала уникального религиозного отличия, общественного статуса и привилегий, а также могла оказывать значительное политическое влияние. Вступив в должность, весталка освобождалась от власти своего отца. В архаичном римском обществе эти жрицы были единственными женщинами, которые не должны были находиться под законной опекой мужчины, а подчинялись непосредственно понтифику Максимусу.

Платье весталки представляло ее статус вне обычных категорий, определявших римских женщин, с элементами как невесты-девственницы и дочери, так и римской матроны и жены. В отличие от мужчин-жрецов, весталки были освобождены от традиционных обязательств выйти замуж и произвести на свет детей, а также должны были дать обет целомудрия, который строго соблюдался: весталку, оскверненную потерей целомудрия во время службы, хоронили заживо. Таким образом, исключительная честь, оказываемая весталке, была скорее религиозной, чем личной или общественной; ее привилегии требовали от нее полной самоотдачи при выполнении своих обязанностей, которые считались важными для безопасности Рима.

Весталки олицетворяют глубокую связь между домашним культом и религиозной жизнью общины. Любой домохозяин мог разжечь свой домашний огонь от пламени Весты. Весталки ухаживали за ларами и пенатами государства, которые были эквивалентом тех, что хранились в каждом доме. Помимо собственного праздника Весталии, они непосредственно участвовали в обрядах Парилии, Паренталии и Фордикидии. Косвенно они играли роль в каждом официальном жертвоприношении; среди их обязанностей было приготовление mola salsa, соленой муки, которой посыпали каждую жертвенную жертву во время погребения.

Согласно одной из мифологических традиций, матерью Ромула и Рема была весталка-девственница царской крови. В сказке о чудесном рождении также присутствовал Сервий Туллий, шестой царь Рима, сын девственницы-рабыни, оплодотворенный развоплощенным фаллосом, таинственно появившимся на царском очаге; эта история была связана с фасцинусом, который входил в число культовых предметов, находившихся под опекой весталок.

Религиозные реформы Августа повысили финансирование и общественную значимость весталок. Им предоставлялись места высокого статуса на играх и в театрах. Император Клавдий назначил их жрицами культа обожествленной Ливии, жены Августа. Похоже, что они сохранили свои религиозные и социальные отличия вплоть до IV века, когда политическая власть в империи перешла к христианам. Когда христианский император Грациан отказался от должности pontifex maximus, он предпринял шаги к роспуску ордена. Его преемник Феодосий I погасил священный огонь Весты и покинул ее храм.

Читайте также, биографии — Германик

Augury

Общественная религия проходила в пределах священного участка, который ритуально отмечался авгуром. Первоначальным значением латинского слова templum было это священное пространство, и лишь позднее оно стало обозначать здание. Сам Рим был по своей сути священным пространством; его древняя граница (то, что находилось внутри, было земным домом и покровительством богов государства. В Риме центральными ориентирами для создания августейшего храма, по-видимому, были Via Sacra (Священный путь) и pomerium. Магистраты запрашивали божественное мнение о предлагаемых официальных актах через авгура, который читал божественную волю через наблюдения, сделанные в храме до, во время и после акта жертвоприношения.

Божественное неодобрение могло возникнуть из-за негодного жертвоприношения, ошибочных обрядов (vitium) или неприемлемого плана действий. Если был получен неблагоприятный знак, магистрат мог повторить жертвоприношение до появления благоприятных знаков, посоветоваться с коллегами-авгурами или отказаться от проекта. Магистраты могли использовать свое право авгура (ius augurum) для отсрочки и отмены судебного процесса, но были обязаны основывать свое решение на наблюдениях и советах авгура. Для Цицерона, который сам был авгуром, это делало авгура самым влиятельным органом власти в Поздней республике. К его времени (середина I века до н.э.) авгуры находились под надзором коллегии понтификов, чьи полномочия все больше вплетались в магистратуры cursus honorum.

Харуспики также использовались в общественном культе под наблюдением авгура или председательствующего магистрата. Гаруспики предсказывали волю богов, исследуя внутренности после жертвоприношения, особенно печень. Они также толковали предзнаменования, продиджи и предвестия, а также формулировали свои оправдания. Большинство римских авторов описывают гаруспицию как древнюю, этнически этрусскую, «постороннюю» религиозную профессию, отдельную от внутренней и в основном неоплачиваемой иерархии священников Рима, необходимую, но никогда не пользовавшуюся уважением. В период середины и конца Республики реформатор Гай Гракх, популистский политик-генерал Гай Марий и его антагонист Сулла, а также «пресловутый Веррес» оправдывали свою очень разную политику боговдохновенными высказываниями частных прорицателей. Сенат и армия пользовались услугами общественных гаруспиков: в конце Республики сенат постановил, чтобы римские мальчики из знатных семей отправлялись в Этрурию для обучения гаруспикам и гаданиям. Имея независимый достаток, они были бы лучше мотивированы поддерживать чистую религиозную практику на благо общества. Мотивы частных гаруспиков — особенно женщин — и их клиентов официально вызывали подозрения: похоже, это не беспокоило Мария, который нанял сирийскую прорицательницу.

Знамения, наблюдаемые внутри или из божественного авгурального храма — особенно полет птиц — посылались богами в ответ на официальные запросы. Магистрат, обладавший правом аугурации (ius augurium), мог объявить о приостановке всех официальных дел на день (obnuntiato), если считал предзнаменования неблагоприятными. И наоборот, явно негативное предзнаменование могло быть истолковано как позитивное или намеренно скрыто от глаз.

Вундеркинды были нарушениями естественного, предсказуемого порядка космоса — знаками божественного гнева, предвещавшими конфликты и несчастья. Сенат решал, было ли сообщение о вундеркинде ложным или подлинным и отвечало общественным интересам, и в этом случае его передавали жрецам, авгурам и гаруспикам для ритуального изгнания. В 207 году до н.э., во время одного из самых тяжелых кризисов Пунической войны, сенат имел дело с беспрецедентным количеством подтвержденных вундеркиндов, для изгнания которых потребовалось бы «не менее двадцати дней» посвященных обрядов.

Ливий представляет их как признаки широко распространенных неудач в римской религии. Главные продикции включали самовозгорание оружия, кажущееся уменьшение диска солнца, две луны на дневном небе, космическую битву между солнцем и луной, дождь из раскаленных камней, кровавый пот на статуях, кровь в фонтанах и на колосьях кукурузы: все они искупались принесением в жертву «больших жертв». Малые продиджи были менее воинственными, но столь же противоестественными; овцы становились козами, курица — петухом (и наоборот) — все это искупалось «меньшими жертвами». Обнаружение андрогинного четырехлетнего ребенка искупалось его утоплением и священным шествием 27 девственниц в храм Юноны Регины с пением гимна для предотвращения катастрофы: удар молнии во время репетиции гимна требовал дальнейшего искупления. Религиозная реституция подтверждается только победой Рима.

В более широком контексте греко-римской религиозной культуры самые ранние сообщения о предвестиях и чудесах в Риме выделяются как нетипично страшные. Если для римлян комета предвещала несчастье, то для греков она в равной степени могла означать божественное или исключительно удачное рождение. В конце Республики дневная комета на погребальных играх убитого Юлия Цезаря подтвердила его обожествление; это явное греческое влияние на римскую интерпретацию.

Римские представления о загробной жизни были разнообразны и известны в основном образованной элите, которая выражала свои взгляды в терминах избранной философии. Однако традиционный уход за умершими и сохранение после смерти их статуса при жизни были частью наиболее архаичных практик римской религии. Древние вотивные вклады в честь знатных умерших Лациума и Рима свидетельствуют о тщательно продуманных и дорогостоящих погребальных приношениях и банкетах в компании умерших, ожидании загробной жизни и их связи с богами. По мере развития римского общества его республиканская знать, как правило, вкладывала меньше средств в эффектные похороны и экстравагантные жилища для своих умерших, а больше — в монументальные пожертвования обществу, такие как пожертвование храма или общественного здания, даритель которого был увековечен своей статуей и именем. Люди с низким или незначительным статусом могли получить простое погребение с такими надгробными принадлежностями, которые могли позволить себе родственники.

Похоронные и памятные обряды варьировались в зависимости от достатка, статуса и религиозного контекста. Во времена Цицерона зажиточные люди приносили в жертву свиноматку на погребальном костре перед кремацией. Умершие получали свою часть в пламени костра, Церера — свою часть через пламя своего алтаря, а семья — на месте кремации. Для менее обеспеченных людей было достаточно ингумации с «возлиянием вина, благовоний и фруктов или урожая». Церера функционировала как посредник между царствами живых и мертвых: умерший еще не полностью переходил в мир мертвых и мог разделить последнюю трапезу с живыми. Прах (или тело) усыпали или хоронили. На восьмой день траура семья приносила новую жертву, на этот раз на земле; считалось, что тень усопшего полностью перешла в подземный мир. Они становились одним из ди Манов, которых коллективно чествовали и умиротворяли на Паренталии, многодневном празднике поминовения в феврале.

Стандартная римская погребальная надпись — Dis Manibus (богам Манеса). Региональные вариации включают ее греческий эквивалент, theoîs katachthoníois, и лугдунумскую банальную, но загадочную «посвящается под лопаткой» (sub ascia dedicare).

В позднюю императорскую эпоху погребальные и памятные практики христиан и нехристиан пересекались. Гробницы были общими для членов христианских и нехристианских семей, а традиционные похоронные обряды и праздник novemdialis нашли свое отражение в христианской Constitutio Apostolica. Продолжалось обычное подношение вина и пищи умершим; святой Августин (вслед за святым Амвросием) опасался, что это приглашает к «пьяным» практикам Паренталии, но одобрял похоронные праздники как христианскую возможность раздать милостыню бедным. Христиане посещали Паренталию и сопутствующие ей Фералию и Каристию в достаточном количестве, чтобы Турский собор запретил их в 567 году нашей эры. Другие погребальные и памятные практики были очень разными. Традиционная римская практика отвергала труп как ритуальное загрязнение; в надписях отмечался день рождения и продолжительность жизни. Христианская церковь способствовала почитанию мощей святых, а надписи отмечали день смерти как переход к «новой жизни».

Военный успех достигался благодаря сочетанию личной и коллективной virtus (грубо говоря, «мужская добродетель») и божественной воли: отсутствие virtus, гражданская или частная небрежность в religio и рост superstitio вызывали божественный гнев и приводили к военным катастрофам. Военный успех был критерием особых отношений с богами, в частности с Юпитером Капитолином; триумфальные генералы были одеты в костюм Юпитера и возлагали лавры победителя к его ногам.

Римские полководцы давали клятвы, которые должны были быть выполнены после успеха в битве или осаде; а также дальнейшие клятвы, чтобы оправдать свои неудачи. Камилл обещал вейской богине Юноне храм в Риме в качестве поощрения за ее дезертирство (evocatio), завоевал город в ее честь, доставил ее культовую статую в Рим «с чудесной легкостью» и посвятил ей храм на Авентинском холме.

Римские лагеря следовали стандартной схеме обороны и религиозных ритуалов; по сути, они представляли собой Рим в миниатюре. Штаб командующего стоял в центре; он принимал эгиду на помосте впереди. В небольшом здании позади размещались штандарты легионеров, божественные изображения, используемые в религиозных обрядах, а в императорскую эпоху — изображение правящего императора. В одном лагере это святилище даже назвали Капитолием. Самым важным жертвоприношением в лагере, по-видимому, была суоветаурилия, совершавшаяся перед крупным, назначенным сражением. Барана, кабана и быка ритуально украшали гирляндами, проводили по внешнему периметру лагеря (lustratio exercitus) и вводили через ворота, а затем приносили в жертву: На колонне Траяна изображены три таких события из его дакийских войн. Процессия по периметру и жертвоприношение предполагают, что весь лагерь является божественным храмом; все внутри него очищены и защищены.

В каждом лагере был свой религиозный персонал: знаменосцы, жрецы и их помощники, включая харуспекса, и хранители святынь и изображений. Старший магистрат-командир (иногда даже консул) возглавлял его, его подчиненные управляли им, а жестокая система обучения и дисциплины обеспечивала, чтобы каждый гражданин-солдат знал свой долг. Как и в Риме, каким бы богам он ни служил в свое время, похоже, это было его личное дело; в легионерских фортах и виках были святилища домашних богов, личных божеств и божеств, о которых ничего не известно.

С самой ранней императорской эпохи граждане-легионеры и провинциальные вспомогательные войска воздавали культ императору и его семье по случаю императорских восшествий, юбилеев и возобновления ежегодных обетов. Они заочно отмечали официальные праздники Рима и имели официальные триады, соответствующие их функциям — в империи типичными были Юпитер, Виктория и Конкордия. К началу эпохи Севера военные также воздавали культ императорским дивам, нумену, гению и домусу (или семье) нынешнего императора, а также особый культ императрице как «матери лагеря». Почти повсеместно распространенные легионерские святилища Митры в позднюю императорскую эпоху не были частью официального культа, пока Митра не был поглощен солярным и стоическим монизмом в качестве центра военного согласия и императорской лояльности.

Посвящение было самым экстремальным жертвоприношением, которое мог сделать римский полководец, обещая принести свою жизнь в бою вместе с врагом в жертву богам подземного мира. Ливий подробно описывает посвящение, совершенное Децием Мусом; согласно семейной традиции, его сын и внук, носившие то же имя, также посвятили себя. Перед битвой Деций видит провидческий сон, в котором ему открывается его судьба. Когда он приносит жертву, печень жертвы оказывается «поврежденной там, где это относится к его собственной судьбе». В противном случае, говорит ему гаруспик, жертва будет полностью угодна богам. В молитве, записанной Ливием, Деций посвящает себя и врага диям Манесу и Теллусу, в одиночку и с головой бросается в ряды врагов и погибает; его поступок очищает жертвоприношение. Если бы он не умер, его жертвоприношение было бы запятнано и, следовательно, недействительно, с возможными катастрофическими последствиями. Акт devotio — это связь между воинской этикой и этикой римского гладиатора.

Попытки военачальников направить божественную волю иногда были менее успешными. В начале войны Рима с Карфагеном полководец Публий Клавдий Пульхер (консул 249 года до н.э.) начал морской поход, «хотя священные куры не стали есть, когда он взял эспумизан». Вопреки предзнаменованию он бросил их в море, «сказав, что они могут пить, поскольку не едят». Он потерпел поражение, и когда сенат потребовал от него назначить диктатора, он назначил своего посланника Гликия, как бы снова подшучивая над гибелью своей страны». Его нечестивость не только проиграла битву, но и разрушила его карьеру.

Римские женщины присутствовали на большинстве праздников и культовых церемоний. Некоторые ритуалы требовали присутствия женщин, но их активное участие было ограничено. Как правило, женщины не приносили в жертву животных — центральный обряд большинства крупных общественных церемоний. Помимо публичного жречества весталок, некоторые культовые практики были предназначены только для женщин. Обряды Bona Dea полностью исключали мужчин. Поскольку женщины попадают в публичные записи реже, чем мужчины, их религиозные практики менее известны, и даже семейные культы возглавлялись paterfamilias. Однако целый ряд божеств ассоциируется с материнством. Юнона, Диана, Люцина и специализированные божественные помощницы руководили опасным для жизни актом родов и опасностями ухода за ребенком в то время, когда уровень детской смертности достигал 40 процентов.

Литературные источники по-разному изображают религиозность женщин: одни представляют женщин как образцов римской добродетели и набожности, но в то же время склонных по темпераменту к самоиндульгивному религиозному энтузиазму, новизне и соблазнам суеверия.

Чрезмерная преданность и энтузиазм в соблюдении религиозных обрядов были суеверием, в смысле «делать или верить больше, чем нужно», к которому были особенно склонны женщины и иностранцы. Граница между religio и superstitio четко не определена. Знаменитая тирада Лукреция, эпикурейского рационалиста, против того, что обычно переводится как «суеверие», на самом деле была направлена против чрезмерной religio. Римская религия была основана на знании, а не на вере, но суеверие рассматривалось как «неуместное стремление к знанию»; по сути, злоупотребление religio.

В повседневном мире многие люди пытались предсказать будущее, повлиять на него с помощью магии или отомстить с помощью «частных» прорицателей. Санкционированное государством принятие покровительства было формой публичного гадания с целью выяснения воли богов, а не предсказания будущего. Тайные консультации между частными прорицателями и их клиентами, таким образом, были под подозрением. Также как и такие гадательные техники, как астрология, использовались в незаконных, подрывных или магических целях. Астрологи и маги были официально изгнаны из Рима в разное время, в частности, в 139 году до н.э. и в 33 году до н.э. В 16 году до н.э. Тиберий изгнал их под угрозой крайней меры наказания, поскольку астролог предсказал ему смерть. Особое подозрение вызывали «египетские обряды»: Август запретил их в пределах помериума с сомнительным эффектом; Тиберий повторил и расширил запрет с чрезвычайной силой в 19 г. н.э. Несмотря на несколько императорских запретов, магия и астрология сохранялись среди всех социальных классов. В конце I века нашей эры Тацит заметил, что астрологи «всегда были запрещены и всегда сохранялись в Риме».

В греко-римском мире практикующие магию были известны как magi (единственное число magus), «иностранный» титул персидских жрецов. Апулей, защищаясь от обвинений в произнесении магических заклинаний, определил мага как «в народной традиции (more vulgari)… того, кто, благодаря общности речи с бессмертными богами, обладает невероятной силой заклинаний (vi cantaminum) для всего, что он пожелает». Плиний Старший предлагает тщательно скептическую «Историю магических искусств» от их предполагаемого персидского происхождения до огромных и бесполезных расходов Нерона на исследования магических практик в попытке контролировать богов. Филострат старательно подчеркивает, что знаменитый Аполлоний Тианский определенно не был магом, «несмотря на его особое знание будущего, чудесные исцеления и способность исчезать в воздухе».

Лукан изображает Секста Помпея, обреченного сына Помпея Великого, убежденного в том, что «боги небесные слишком мало знают», и ожидающего битвы при Фарсале, советуясь с фессалийской ведьмой Эрихто, которая практикует некромантию и обитает в заброшенных могилах, питаясь гниющими трупами. Говорят, что Эрихто может остановить «вращение небес и течение рек» и заставить «суровых стариков воспылать незаконными страстями». Она и ее клиенты изображаются как нарушители естественного порядка богов, человечества и судьбы. Чужеземка из Фессалии, печально известная своим колдовством, Эрихто является стереотипной ведьмой латинской литературы, наряду с Канидией Горация.

Археология подтверждает широкое распространение связывающих заклинаний (дефиксионов), магических папирусов и так называемых «кукол вуду» с очень ранних времен. Только в римской Британии было найдено около 250 дефиксионов, как в городской, так и в сельской местности. Некоторые из них были направлены на прямую, обычно страшную месть, часто за обиду или отвержение любовника. Другие призывают к божественному возмещению ущерба, в терминах, знакомых любому римскому магистрату, и обещают часть стоимости (обычно небольшую) потерянного или украденного имущества в обмен на его восстановление. Ни одно из этих дефиниций, похоже, не было сделано элитой или от ее имени, у которой было более непосредственное обращение к человеческому закону и правосудию. Подобные традиции существовали по всей империи, сохраняясь примерно до VII века н.э., т.е. вплоть до христианской эры.

В правительстве, политике и религии Рима доминировала образованная, мужская, владеющая землей военная аристократия. Примерно половину населения Рима составляли рабы или свободные неграждане. Большинство остальных были плебеями, самым низким классом римских граждан. Менее четверти взрослых мужчин имели избирательные права; еще меньше могли ими воспользоваться. Женщины не имели права голоса. Однако все официальные дела велись под божественным взглядом и покровительством, от имени сената и народа Рима. «В очень реальном смысле сенат был хранителем отношений римлян с божественным, так же как он был хранителем их отношений с другими людьми».

Связи между религиозной и политической жизнью были жизненно важны для внутреннего управления, дипломатии и развития Рима от царства, республики и империи. После царской политики гражданская и религиозная власть царей была более или менее справедливо распределена между патрицианской элитой: царская власть была заменена двумя ежегодно избираемыми консульскими должностями. В ранней Республике, как, предположительно, и в царскую эпоху, плебеи были отстранены от высоких религиозных и гражданских должностей и могли быть наказаны за нарушения законов, о которых они не знали. Они прибегали к забастовкам и насилию, чтобы разрушить деспотичную патрицианскую монополию на высокие должности, публичное священство и знание гражданского и религиозного права. Сенат назначил Камилла диктатором для урегулирования чрезвычайной ситуации; он провел переговоры о заключении соглашения и освятил его посвящением храма Конкордии. В итоге религиозные календари и законы были обнародованы. Были назначены плебейские трибуны, наделенные священным статусом и правом вето при обсуждении законодательных актов. В принципе, коллегии авгуров и понтификов теперь были открыты для плебеев. В действительности патрицианская и, в меньшей степени, плебейская аристократия доминировала на религиозных и гражданских должностях на протяжении всей республиканской эпохи и после нее.

В то время как новая плебейская аристократия совершала социальные, политические и религиозные вторжения в традиционно патрицианские владения, ее электорат сохранял свои отличительные политические традиции и религиозные культы. Во время Пунического кризиса в Южной Италии возник популярный культ Диониса; Диониса приравнивали к отцу Либеру, изобретателю плебейского авгура и олицетворению плебейских свобод, а также к римскому Вакху. Официальное недовольство этими восторженными, неофициальными культами вакханалий было выражено как моральное возмущение их предполагаемой подрывной деятельностью, и за этим последовало жестокое подавление. Гораздо позже статуя Марсиаса, силена Диониса, растерзанного Аполлоном, стала центром краткого символического сопротивления цензуре Августа. Сам Август претендовал на покровительство Венеры и Аполлона, но его поселение обратилось ко всем классам. Там, где лояльность была неявной, божественная иерархия не нуждалась в политическом принуждении; праздник Либера продолжался.

Поселение Августов основывалось на культурном сдвиге в римском обществе. В среднюю республиканскую эпоху даже предварительные намеки Сципиона на то, что он может быть особым ставленником Юпитера, не понравились его коллегам. Политики поздней республики были менее двусмысленны; и Сулла, и Помпей заявляли об особых отношениях с Венерой. Юлий Цезарь пошел дальше: он объявил ее своей прародительницей и, таким образом, близким источником божественного вдохновения для его личного характера и политики. В 63 году до н.э. его назначение на пост понтифика максимуса «ознаменовало его становление как крупного игрока в римской политике». Точно так же политические кандидаты могли спонсировать храмы, жречество и пользующиеся огромной популярностью, зрелищные публичные ludi и munera, предоставление которых становилось все более необходимым для фракционной политики поздней республики. При принципате такие возможности были ограничены законом; жреческая и политическая власть была консолидирована в лице princeps («первый гражданин»).

«Благодаря тебе мы живем, благодаря тебе мы можем путешествовать по морям, благодаря тебе мы наслаждаемся свободой и богатством». Благодарственная молитва, произнесенная в гавани Неаполя принцепсом Августом по возвращении из Александрии в 14 году н.э., незадолго до своей смерти.

Ранняя республика

К концу царского периода Рим превратился в город-государство с многочисленным плебейским, ремесленным классом, исключенным из старых патрицианских родов и государственных священников. Город заключал торговые и политические договоры со своими соседями; согласно традиции, этрусские связи Рима основали храм Минервы на преимущественно плебейском Авентине; она стала частью новой капитолийской триады Юпитера, Юноны и Минервы, установленной в капитолийском храме, построенном в этрусском стиле и посвященном новому сентябрьскому празднику, Epulum Jovis. Предположительно, это первые римские божества, чьи изображения были украшены, словно знатные гости, на собственном инаугурационном банкете.

Читайте также, биографии — Абебе Бикила

Позднее от республики до принципата

Ливий приписывал бедствия начала второй Пунической войны Рима росту суеверных культов, ошибкам в предсказаниях и пренебрежению традиционными богами Рима, чей гнев выразился непосредственно в поражении Рима при Каннах (216 г. до н.э.). Были проведены консультации с Сивиллиными книгами. Они рекомендовали провести всеобщую клятву ver sacrum и в следующем году похоронить двух греков и двух галлов; по словам Ливия, это был не первый и не последний подобный случай.

Введение новых или эквивалентных божеств совпало с наиболее значительными агрессивными и оборонительными военными походами Рима. В 206 году до н.э. Сивиллины книги одобрили введение культа аниконической Magna Mater (Великой Матери) из Пессина, установленной на Палатине в 191 году до н.э. За этим последовал мистериальный культ Вакха, который был подавлен как подрывной и непокорный. Затем последовал мистериальный культ Вакха, который был подавлен как подрывной и непокорный указом сената в 186 году до н.э. Греческие божества были введены в священный пориум: храмы были посвящены Ювентас (Гебе) в 191 году до н.э., Диане (Артемиде) в 179 году до н.э., Марсу (Аресу) в 138 году до н.э.), а также Бона Деа, эквивалентной Фауне, женскому аналогу сельского Фавна, дополненному греческой богиней Дамией. Дальнейшее греческое влияние на культовые изображения и типы представляло римские пенаты как формы греческих Диоскуров. Военно-политические авантюристы Поздней республики ввели фригийскую богиню Ма (отождествляемую с римской Беллоной, египетской богиней-мистерией Исидой и персидским Митрой).

Распространение греческой литературы, мифологии и философии дало римским поэтам и антикварам образец для интерпретации праздников и ритуалов Рима и приукрашивания его мифологии. Энний перевел работу греко-сицилийца Эвгемера, который объяснял генезис богов как апофеоз смертных. В последний век Республики эпикурейские и особенно стоические интерпретации были увлечением грамотной элиты, большинство из которых занимали — или занимали — высокие должности и традиционное римское жречество; в частности, Скаэвола и эрудит Варро. Для Варро, хорошо знакомого с теорией Эвгемера, соблюдение народной религии основывалось на необходимой фикции; то, во что верили люди, само по себе не было истиной, но их соблюдение вело их к настолько высшей истине, насколько могли осилить их ограниченные возможности. Если в народной вере божества имели власть над жизнями смертных, то скептик мог бы сказать, что преданность смертных сделала из них богов, и эти боги поддерживались только преданностью и культом.

Как сам Рим претендовал на благосклонность богов, так и некоторые отдельные римляне. В середине и конце республиканской эпохи, а возможно, и гораздо раньше, многие ведущие кланы Рима признавали божественного или полубожественного предка и лично претендовали на его благосклонность и культ, а также на долю его божественности. Наиболее примечательно, что в конце Республики Юлии объявили своим предком Венеру Генетрикс; это стало одной из многих основ императорского культа. Это утверждение получило дальнейшее развитие и обоснование в поэтическом, имперском видении прошлого у Вергилия.

В конце Республики реформы Мариана снизили существовавший имущественный ценз на воинскую повинность и повысили эффективность римских армий, но сделали их доступными в качестве инструментов политических амбиций и фракционных конфликтов. Последовавшие за этим гражданские войны привели к изменениям на всех уровнях римского общества. Принципат Августа установил мир и незаметно изменил религиозную жизнь Рима — или, в новой идеологии империи, восстановил ее (см. ниже).

К концу Республики религиозные и политические должности стали более тесно переплетаться; должность pontifex maximus стала де-факто консульской прерогативой. Август был лично наделен необычайно широкими политическими, военными и священническими полномочиями, сначала временно, а затем на всю жизнь. Он приобрел или получил беспрецедентное количество главных священнических титулов Рима, включая титул pontifex maximus; поскольку он не изобрел ни одного, он мог претендовать на них как на традиционные почести. Его реформы были представлены как адаптивные, восстановительные и регулирующие, а не новаторские; наиболее заметны его возвышение (и членство) древних арвалов, своевременное продвижение плебейской компиталии незадолго до его избрания и покровительство весталкам как видимое восстановление римской морали. Август получил pax deorum, сохранил его до конца своего правления и принял преемника, чтобы обеспечить его продолжение. Это оставалось главной религиозной и социальной обязанностью императоров.

Во времена правления Августа проводилась целенаправленная кампания по восстановлению прежних систем верований среди римского населения. К этому времени некогда существовавшие идеалы были разрушены и встречены с цинизмом. Имперский порядок подчеркивал память о великих людях и событиях, что привело к концепции и практике божественного царствования. Императоры, предшествовавшие Августу, впоследствии занимали должность Верховного жреца (pontifex maximus), объединяя под одним титулом как политическое, так и религиозное верховенство.

Другим результатом восточного влияния в Римской империи стало появление мистериальных культов с идеалами, пришедшими с Востока, которые действовали через иерархию, состоящую из передачи знаний, добродетелей и сил тем, кто был посвящен через тайные обряды. Культ Митры был самым заметным среди них, особенно популярным среди солдат, который был основан на зороастрийском божестве Митре.

Общей темой среди восточных мистериальных религий, представленных в Риме, стало разочарование в материальных ценностях, сосредоточенность на смерти и озабоченность загробной жизнью. Эти атрибуты позже привели к обращению к христианству, которое на ранних стадиях часто рассматривалось как мистериальная религия.

Римская империя расширилась, включив в себя различные народы и культуры; в принципе, Рим следовал той же инклюзионистской политике, которая признала латинские, этрусские и другие итальянские народы, культы и божества римскими. Те, кто признал гегемонию Рима, сохранили свои собственные культы и религиозные календари, независимые от римского религиозного права. Новый муниципальный город Сабрата построил Капитолий рядом с существующим храмом Либер Патер и Сераписа. Автономия и согласие были официальной политикой, но новые фундаменты римских граждан или их романизированных союзников, скорее всего, следовали римским культовым моделям. Романизация давала явные политические и практические преимущества, особенно для местной элиты. Все известные чучела с форума II века н.э. в Куикуле изображают императоров или Конкордию. К середине I века нашей эры галльский Верто, похоже, отказался от родного культа жертвоприношения лошадей и собак в пользу недавно созданного, романизированного культа поблизости: к концу того же века так называемый тофет в Сабрате больше не использовался. Колониальные, а затем и имперские провинциальные посвящения Капитолийской триаде Рима были логическим выбором, а не централизованным юридическим требованием. Крупные культовые центры, посвященные «неримским» божествам, продолжали процветать: яркими примерами являются великолепный александрийский Серапиум, храм Эскулапа в Пергаме и священное дерево Аполлона в Антиохии.

Военные поселения внутри империи и на ее границах расширили контекст Romanitas. Граждане-солдаты Рима устанавливали алтари множеству божеств, включая своих традиционных богов, императорского гения и местных божеств — иногда с полезным открытым посвящением diis deabusque omnibus (всем богам и богиням). Они также принесли с собой римских «домашних» божеств и культовые практики. В то же время, позднее предоставление провинциалам гражданства и их призыв в легионы привнесли их новые культы в римскую армию.

Торговцы, легионы и другие путешественники привезли на родину культы, происходящие из Египта, Греции, Иберии, Индии и Персии. Особенно важными были культы Кибелы, Изиды, Митры и Sol Invictus. Некоторые из них были инициирующими религиями, имевшими большое личное значение, и в этом отношении были похожи на христианство.

Обожествление умерших императоров имело прецедент в римском домашнем культе dii parentes (обожествленных предков) и мифическом апофеозе основателей Рима. Умерший император, получивший апофеоз от своего преемника и сената, становился официальным государственным divus (умершая жена, сестра или дочь императора могла быть повышена до diva (женского божества).

По крайней мере, в течение столетия до установления принципата Августа евреи и иудаизм были терпимы в Риме на основании дипломатического договора с эллинизированной элитой Иудеи. Евреи диаспоры имели много общего с окружавшими их в подавляющем большинстве эллинскими или эллинизированными общинами. Ранние итальянские синагоги оставили мало следов; но одна была посвящена в Остии около середины I века до н.э., а еще несколько засвидетельствованы в императорский период. Причисление Иудеи к клиентскому царству в 63 году до н.э. увеличило еврейскую диаспору; в Риме это привело к более пристальному официальному вниманию к их религии. Юлий Цезарь признал их синагоги законными коллегиями. К эпохе Августа в Риме проживало несколько тысяч евреев. В некоторые периоды римского правления евреи при определенных условиях освобождались от официальных жертвоприношений. Для Цицерона иудаизм был суеверием, но отец церкви Тертуллиан назвал его religio licita (официально разрешенная религия) в отличие от христианства.

Валериан выделил христианство как особенно корыстный и подрывной иностранный культ, объявил вне закона его собрания и призвал христиан приносить жертвы традиционным богам Рима. В другом эдикте он назвал христианство угрозой империи — пока еще не в самом ее сердце, но близко к нему, среди римских эквитов и сенаторов. Апологеты христианства истолковали его конечную судьбу — позорное пленение и смерть — как божественный приговор. Следующие сорок лет были мирными; христианская церковь окрепла, а ее литература и теология приобрели более высокий социальный и интеллектуальный статус, отчасти благодаря собственным поискам политической терпимости и теологической согласованности. Ориген обсуждал богословские вопросы с традиционалистской элитой в общих неоплатонистских рамках — он писал предшественнику Деция Филиппу Арабу в том же духе, — а Ипполит признавал «языческую» основу христианских ересей. Христианские церкви были разобщены; Павел Самосатский, епископ Антиохии, был низложен синодом 268 года как за свои доктрины, так и за недостойный, снисходительный, элитарный образ жизни. Тем временем Аврелиан (270-75 гг.) призвал своих солдат к согласию (concordia militum), стабилизировал империю и ее границы и успешно установил официальную, эллинскую форму унитарного культа пальмирского Sol Invictus в римском Campus Martius.

Источники